вам скажу зачем.
– Она наняла убийцу? Эта девушка Анка – она убийца?
– Эта девушка – жена вашего внука Аларда.
Грета сжала виски. Сильва хотел обнять ее, защитить от такой правды. Но он понимал, что защитить от этого невозможно. Бедная тетушка…
Он размышлял над тем, могла ли Эмма быть заказчиком убийства матери. Но какова причина столь жестокого поведения? Неужели все из-за денег? Ей не терпелось получить наследство? Настолько, что она готова убить свою мать? Но при чем тогда Сильва? Что ей нужно от него? Шлоссер сказал, что она хотела убить их обоих. Желать его смерти ей нет никакого резона. А как быть с отцом? Его-то Эмма никак не могла убить! Да она и не знала о его существовании.
Что-то здесь не так. Не нужно спешить с выводами.
Шлоссер продолжал объяснять:
– Эмма иногда… – он кашлянул, – общалась с Урсулой. Спрашивала, как поживает Грета, чем занимается. Свой интерес объясняла заботой о пожилой матери. А когда Урсула рассказала ей, что к Грете приезжает русский племянник, Эмма разработала план убийства.
Домработница пыталась защищаться:
– Герр подполковник, да, я сказала Эмме об этом, но ведь я ничего плохого не имела в виду. Что здесь такого? Наоборот, я сказала, что фрау Грета очень рада его приезду, ждет гостя. Я двадцать лет работаю у фрау, я очень ценю свою работу. И моя девочка, моя Габи, она не могла участвовать в этом преступлении. Зачем ей убивать мою хозяйку?
– Фрау Шварц, – перебил он ее, – я не сказал, что ваша дочь знала о планах Эммы. Она всего лишь помогла ей… э-э… убрать вас на время из дома.
– Но зачем?
– Убийство нужно было замаскировать под несчастный случай. А как это сделать, если вы все время находитесь в Шаттене? Понимаете? Вас надо было изолировать, чтобы вместо вас в доме появился человек, способный совершить задуманное.
– Моя дочь не могла хотеть этого. Я не верю.
– Габи не знала, что задумала Эмма, – пытался успокоить ее Сильва.
– Да, это так. Ваша дочь рассказала нам, как было дело. Эмма притворилась, что хочет помириться с матерью, что ей надо поговорить с Гретой наедине. Еще сказала, что хотела бы забрать из дома принадлежащую ей картину – подарок деда. К тому же, Алард и Кристина уже давно обхаживали Габи, подружились с ней, вошли к ней в доверие. Все вместе они и смогли убедить ее помочь им в таком несложном деле. Габи ни о чем не подозревала.
– Я однажды встретила молодую пару у Габи… Наверное, это были они. На дне рождения зятя. Дочь сказала, что это их хорошие друзья. Но я не знала, что это ваш внук, фрау. Думаю, это были они, да.
– Когда вы уехали к дочери, у них появился шанс. Они дождались, когда Грета пригласит Анку. А так как Грета никогда ее не видела, то подменить настоящую Анку подставной не составило труда. Эмма фармацевт, прекрасно знает, как действуют яды и какую пропорцию травы надо приготовить, чтобы смерть наступила не сразу. Кристина надеялась, что чай будут пить оба: и Сильва, и Грета. Но случилось по-другому. Они были уверены, что Грета не выживет. И как вариант: могли бы потом обвинить в убийстве Греты русского племянника. Эмма не знала, что Сильва приехал в Баварию по моей просьбе, поэтому, когда увидела полицейского в доме, а потом и нас вдвоем, возможно, пожалела о содеянном. Хотя…
– Моей дочери грозит тюремный срок? – тихо спросила Урсула.
– Возможно, суд ограничится условным осуждением. Все-таки двое маленьких детей… А если судья примет во внимание тот факт, что Габи не являлась прямой соучастницей преступления, а действовала, не понимая последствий, то можно ходатайствовать о переквалификация статуса: из подозреваемой в свидетеля. Но, боюсь, что без хорошего адвоката это невозможно.
– Хорошего адвоката? Но где нам его взять? И он стоит дорого! – Урсула запричитала, сползла с кресла и упала на колени.
Грета все это время молчала. Но увидев плачущую Урсулу, не выдержала.
– Успокойся, Урсула. Во-первых, я не буду писать заявление против твоей дочери. А если следствие все же решит, что она должна предстать перед судом, я найду ей адвоката. И оплачу его.
– Господи, спасибо вам, фрау Генриетта. Вы двадцать пять лет давали мне работу. Мне так жаль… Я не могла представить, что такое возможно. Простите меня.
– Мне не за что тебя прощать. Ты ни в чем не виновата. Габи тоже не виновата. Я знаю свою дочь, знаю, на что она способна и как умеет манипулировать людьми. Поднимись, не надо стоять на коленях, – сказала она тихо. – Сильва, помоги мне…
Вдвоем они подняли плачущую Урсулу.
– Но вы, Шлоссер, не объяснили главного, – упрекнул его Сильва, – почему Эмма так поступила? Ради чего она пошла на преступление?
– Давайте сначала отпустим фрау Шварц. Ей нужно отдохнуть, – сказал Шлоссер.
Сильва понял, что следователь не хочет продолжать разговор в присутствии постороннего человека.
– Да-да, наверное, я пойду. Мне надо поехать к внукам, зять один не справится, – сказала она тихо. – Старшенький очень подвижный мальчик…
– Вы не в лучшей форме, чтобы садиться за руль.
– Не волнуйтесь. Я в порядке.
– Я вызову такси, Урсула. Тебя отвезут к детям. Даже не возражай! – настояла Грета.
– Спасибо. Простите меня…
Когда Урсула Шварц уехала, Шлоссер попросил чашку кофе.
– Может, пива? – спросила Грета.
– Можно и пива. А потом кофе.
Тетушка хмыкнула: не по правилам пить кофе после пива. Но промолчала, замечание не сделала.
– Я приготовлю Йозефу кофе. И себе. И тебе, если хочешь, – любезно предложил Сильва.
– Капучино, – только и произнесла она.
Пиво и кофе пили молча.
– Ну что, будем обсуждать мотив преступления? – спросил Шлоссер.
Грета ничего не ответила. Сжала губы. Чем продиктовано ее молчание? Ей тяжело выслушивать правду? Или она знает (догадывается?) о том, что могло послужить мотивацией для такого поступка?
Сильва промолчал, потому что… чувствовал себя неловко. Любопытство, конечно, присутствовало, но тема была настолько деликатная, что он боялся своим любопытством обидеть тетушку.
– Фрау Генриетта? – вновь обратился он к Грете.
Она прикрыла глаза.
– Грета, я могу уйти, – подчеркнуто тактично сказал Сильва. – Я понимаю, что тема очень непростая.
Он встал, намереваясь уйти. Грета, не открывая глаз, протянула ему руку. Сильва подошел к ней.
– Оставайся. Дело не в тебе. – Сказала она, удерживая его руку. Затем подумала и добавила фразу, которая удивила и озадачила Сильву: – Хотя и в тебе тоже.
– Фрау Генриетта, триггером послужило ваше последнее завещание.
– Что?
– Да, когда Эмма узнала о содержании…
– Шлоссер,