Никто ничего не сказал после этого. Они все только обмениваются взглядами, надеясь возможно, что хоть кто нибудь из них мог бы пролить свет на все это.
Доктор Олендзки вздыхнула. "Я могу поговорить с двумя из вас лично?"
Трое из них вышли из смотрового кабинета, закрыв за собой дверь. Однако сделав это почти не уловимо. С трудом встав с кровати, я пересеклась комнату и остановилась у дверей. Крошечных трещин было достаточно для моего Дампирского слуха, чтобы разобрать разговор. Я почувствовал себя плохо подслушивая, но они говорили обо мне, и я не могла побороть чувство, что мое будущее предопределялось здесь.
"- Очевидно, что происходит", шептала доктор Олендзки. Это был первый раз, когда я когда-либо слышала ее голос столь сердитым. С пациентами она была воплощением спокойствия. Было трудно представить ее сердитой, но она была без сомнения гневной. "Бедная девочка. Она переживает посттравматическое стрессовое расстройство, и это не удивительно, после всего, что произошло.
- Вы уверены?-спросила Альберта. -Возможно это - что - то еще…-, Но поскольку ее слова затихли, я могла сказать, что она действительно не знала ни чего такого, что бы объяснило это.
"Посмотрите на факты: девочка - подросток, которая стала сведетелем убийства одного из ее друзей, а затем должна была убить его убийцу. Вы не думаете, что это травмирует? Вы не думаете, что это, возможно, произвело на нее самое крошечное влияние?"
- Трагедия в том, что все опекуны должны иметь с этим дело,-сказала Альберта.
"Возможно, есть не многое, что можно сделать для стражей в этой области, но Роза, все еще учится здесь. Есть способы, которые могут помочь ей."
- Как что?-спросил Димитрий. Он казался любопытным и заинтересованным, не так, как будто он бросал ей вызов.
"Консультирование. Разговаривая с кем-то о том, что случилось, можно сделать мир лучше. Вы должны были сделать это, как только она вернулась. Вы должны сделать это для других, кто был с нею, в то время пока Вы здесь. Почему никто не думает об этих вещах?"
- Это -хорошая идея,- сказал Димитрий. Я узнала тон его голоса - его голова шла кругом. -Она могла бы делать это в ее свободный день.
"Свободный день? Больше чем каждый день. Вы должны забрать ее от этого всего полевого опыта. Поддельные нападения Стригоев не способ оправиться от действительности."
"Нет!" - я толкнула жверь прежде чем осознала что творю. Все уставились на меня и я немедленно почувствовала себя глупо. я только что была уличена в шпионаже.
- Роза,-сказал доктор Оленская, возвращаясь к ее заботе (но немного отчитывая)обязанностям доктора. -Вы должны пойти, прилечь.
- Я в порядке. И Вы не можете заставить меня оставить полевой опыт. Я не получу высшее образование, если Вы это сделаете.
Нет, Роза, ты не в порядке, и не тебе нечего стыдиться после всего случившегося. Мысль о том, что ты видела призраки умерших, вовсе не так странна учитывая что тебе пришлось пережить.
Я начинала исправлять ее на мысле,что мы видим часть, однако, с другой стороны кусок этого. Убеждая себя,что действительно видела, что призрак вероятно не собирается делать мне любые услуги, я решила, даже если я начинала верить в ето, это было точно то, что я видела. Отчаянно, я пробовала подумать об убедительной причине не выйти из опыта поля. Я была достаточно хороша в отговаривании себя от плохих ситуаций.
- Если Вы не собираетесь давать мне рекомендации 24/7, Вы только сделаете хуже. Я нуждаюсь в чем-то, чтобы отвлекло от этого. Большинство моих занятий -ожидание прямо сейчас. Что я сделала бы? Сидила без дела? Думала все больше о том, что случилось? Я реально сойду с ума. Я не хочу навсегда остаться в прошлом. Я должна двигатьсяс моим будущим.
Это навело их на обсуждение о том, что со мной делать. Я слушала, закусив язык, зная,что мне нужно было оставаться вне его. Наконец, с некоторым ворчанием от доктора, все они решили, что я буду на полставки для полевых испытаний.
Это, казалось, было идеальным компромиссом для всех, ну, кроме меня. Я только хотела, чтобы жизнь продолжилась точно так же, как она была. Тем ни менее, я знала, что это, вероятно было столь же хорошей сделкой, какую я получила. Они решили, что я буду заниматься, три дня в неделю полевыми испытаниями, без вечерних обязанностей. В течение других дней я должна буду сделать некоторое учебные и какие-нибудь работы с книгами, которые они выкопали для меня.
Я также должна была увидеть психолога, о котором я не была взволнована. Я ничего не имела против психологов. Лисса встречалась с одним, и это было действительно полезно для нее. Выяснение вещей помогло. Это было только… хорошо, это было только кое-чем, о чем я не хотела говорить.
Но если это сводилось к этому или вышибанию из полевого опыта, я была более чем счастлива пойти на это. Альберта чувствовала, что они могли оставить меня на половину времени. Ей так же нравилась идея относительно наличия рекомендации, когда я буду иметь дело с фальшивым нападением, на всякий случай, Стригоев, которые действительно могут травмировать.
"После небольшой экспертизы доктор Олендзки дала мне чистое карантинное свидетельство и сказала мне, что я могу возвратиться к своему общежитию. Альберта уехала после этого, но Дмитрий слонялся поблизости, чтобы отвести меня обратно»
"Спасибо за мысли о важности неполной рабочей недели," сказала я ему. Сегодня дорожки были влажными, потому что погода нагрелась после шторма. Это не было погодой подходящей для купания, или чего-нибудь в этом роде, но много льда и снега таяло. Вода постоянно стекала с деревьев, и мы были вынуждены обходить лужи.
Дмитрий внезапно остановился и,развернувшись, оказался прямо передо мной, не давая пройти. Я застыла на месте, едва не врезавшись в него. Он схватил мою руку и притянул так близко к себе, как никогда рашьше на людях. Его пальцы спивались в меня, но не причиняли доли.
- Роза, сказал он, боль в его голосе заставила мое сердце остановиться,- Я не должен был слышать это в первые(ты должна была сказать раньше)! Почему ты не сказала? Знаешь на что это было похоже?! Знаешь какого это, видеть тебя такой и не знать почему это твориться? Знаешь как в каком я был ужасе?
Я была поражена его вспышкой и нашей близостью. Я сглотнула, неспособная говорить. Столько всего выражало его лицо! Я не могла вспомнить когда он последний раз показывал свои чувства. Это было замечательно и пугающе одновременно. И тогда я сказала глупейшую вешь.
- Ты ничего не боишься.
- Я много чего боюсь. Я боюсь за тебя.-Он отпуслил меня и я отошла назад. На его лице все еще были написаны страсть и беспокойство. - "Я не идеален. И уязвим."
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});