— Да, герр Коллин, — согласился Ханс. Но он был вынужден опустить голову, чтобы скрыть спазм боли, перерезавшей его лицо.
Луиза похлопала его по плечу и присела на краешек подлокотника кресла.
— Отец яростный сторонник гуманизма, но он гордится тобой так же, как и мы все!
— Конечно же, — добавила Гетти и села на другой подлокотник. — Эдвард спокоен и сдержан, но ты же знаешь, что он думает на самом деле. Он доказал это тебе уже не один раз, исправляя твои рукописи, подыскивая издателей и так далее. Мы все твои друзья, Ханс Кристиан!
— Тебе понравится, как будет поставлена пьеса, — уверила его Луиза. — Сама мадам Хейберг будет играть роль подопечной плантатора!
— Правда? — Ханс вскинул голову, и лицо озарила его чудесная улыбка. — О, Луиза, я не могу в это поверить!
— Это ведь правда, не так ли, отец?
— Конечно же. А Бурнонвилль будет руководить балетом, — добавил герр Коллин. — Ты не будешь разочарован. Это я тебе обещаю.
Ханс вскочил и начал возбужденно мерить комнату шагами, смеясь, чтобы скрыть надвигающиеся слезы, готовые хлынуть ручьем.
— Мои мечты не были всего лишь праздными фантазиями! Мне так всегда говорила Гетти. Но кроме нее лишь немногие верили в меня. Я достиг самой высшей точки, которая только под силу человеку!
Две девушки с улыбкой наблюдали за ним. Старый Йонас взял свою трубку и беспокойно смотрел на огонь. Сейчас Андерсен был на высоте, но падение было неизбежно. Именно в этом и заключалась опасность для тех, кто стоял на самой вершине. С нее так легко сорваться.
— Гетти, я не ожидал застать тебя здесь, — сказал Эдвард, входя в комнату. Его плащ был расстегнут, а в руке он держал шляпу.
— Эдвард! — радостно воскликнула жена и побежала к нему, чтобы обнять.
Ханс Кристиан с завистью наблюдал за этой сценой. Спокойный, лишенный всяких эмоций, Эдвард становился другим человеком, когда в комнате появлялась Гетти. С полной уверенностью можно заявить, что на некоторых брак оказывает положительное влияние.
— Мы с Луизой сейчас уйдем и дадим вам возможность поговорить, — сказала Гетти. Возле двери они обе повернулись и игриво улыбнулись Хансу Кристиану. — Ты добился всего в жизни, чего хотел, кроме жены. Почему бы тебе теперь не жениться? — с этими словами две девушки выскочили из комнаты.
Эдвард подошел к огню. На его губах все еще держалась нежная улыбка.
— Я вижу, что отец уже рассказал тебе хорошую новость, Ханс.
— Да, и я едва могу поверить в нее, — ответил автор. Но фраза звучала совершенно обыденно.
— Я думал, что ты будешь скакать вприпрыжку, обнимая всех, кто попадется тебе под руку. Это все, что ты можешь сказать?
Старый Йонас понимающе посмотрел на Ханса Кристиана.
— Есть и другие вещи, — заявил он. — Пусть мальчик отвлечется и поговорит о чем-нибудь еще.
Эдвард сел в кресло и с нетерпением произнес:
— Какие другие вещи? Я думал, что постановка пьесы в Королевском театре является верхом всех желаний!
Ханс подошел и прислонился к камину. Он не мог заставить себя встретиться с взглядом Эдварда.
— Я об этом тоже думал, но теперь понимаю, что ошибался. Я достал до розового яблока, но при моем прикосновении оно засохло и развалилось на кусочки. И мне опять приходилось тянуться за другим! Каждый раз! Почему я не могу удовлетвориться тем, что имею?
— Мне это тоже всегда было интересно, — заметил Эдвард, но его прервал отец.
— Почему бы тебе не попытаться сделать то, чего ты хочешь сейчас? Вряд ли эта цель будет невыполнимой.
— А какой в этом смысл? У меня же нет денег.
— Король дарует тебе пособие. Я говорил с ним об этом вчера.
— Ну, это снимет с моих плеч огромную ношу! Теперь я смогу спокойно платить за квартиру и в продуктовой лавке! — с облегчением воскликнул Ханс. — Вы с Гетти такие счастливые. Ваша жизнь такая полная. Вы не понимаете, каково это со стороны наблюдать за вашим счастьем. Я чувствую себя как Моисей, стоящим и смотрящим на Землю Обетованную, в которую я сам никогда не смогу попасть.
В комнате повисло молчание. Даже Эдвард был опечален той болью, которая прозвучала в этих словах. В холле раздался серебряный звон часов, пробивших четыре. Эдвард коротко произнес.
— У тебя всегда была склонность к театру, так что ты можешь рассчитывать на хороший прием.
— Да, — сказал молодой человек. В комнате вновь зависло молчание. Затем внезапно Ханс Кристиан схватил свое пальто и шляпу и рванул прочь из комнаты. За его спиной захлопнулась дверь и в комнату донесся звук его шагов, несущихся вниз по улице.
— Вот бесенок! — сказал Эдвард из своего кресла.
Но отец едва ли слышал его. Мысли старого Йонаса вернулись к тому дню, когда неуклюжий мальчик умолял его поставить в театре чудовищное создание «Альфсоль». Все годы его напряженной работы были направлены именно на этот день, когда его пьесу увидят на сцене Королевского театра. И все равно Ханс Кристиан так и не был удовлетворен. Герр Коллин потер рукой глаза. Только благодаря его настоянию другие директора согласились вынести положительный вердикт. Но достижению его нового стремления не мог помочь старый друг.
— Возможно, он сумеет сделать это сам, — сказал Эдвард, угадав мысли отца так легко, словно они были произнесены вслух.
Старый Ионас кивнул и постучал своей трубкой о камин. Затем они начали долгую дискуссию о средствах и целях. Пьеса Ханса Кристиана получит такой прием, который сможет обеспечить ей влияние Коллина.
XXVII
«Теперь снова начнут меня украшать», — подумала Ель. Но ее вынесли из комнаты и по старым ступеням подняли на чердак. Там в темном углу, куда не проникает свет, ее и бросили.
«Ель»
Словно назло Хансу Кристиану, убежденному, что этот день никогда не придет, он все-таки наступил. Как всегда, холодное декабрьское солнце бросало свои блеклые лучи, слишком слабые, чтобы согреть от ледяного ветра, прилетающего с моря. Торговцы направлялись на рынок со своими тележками, а домохозяйки спешили туда же за покупками. Напротив театра кассир приступил к работе. Рядом с его будкой бегали ребятишки, размахивая афишами. Даже из окна кабинета наверху здания Андерсен мог прочесть магическое слово, напечатанное на них большими черными буквами, — «Мулат». В маленькой комнате он находился один. Ханс Кристиан прибежал туда еще рано утром, даже не успев позавтракать. Он был слишком возбужден для этого. Он видел, как устанавливались декорации, как рабочие сцены приносили искусственные цветы и пальмы, которые должны создать впечатление тропического пейзажа Вест-Индии. Наконец, отвлекшись от созерцания здания театра, Ханс поднял свой взгляд и посмотрел вдаль.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});