Читать интересную книгу Опоенные смертью - Елена Сулима

- Ша! - выскочил Фома в центр мастерской и поднял руку, словно секундант на ринге.

Бойцы застыли. Оглядев каждый себя, потом противника, они захохотали, словно клоуны, тыча пальцами друг в друга.

- Я победила! Победила! - хлопала Алина в ладоши. - Ты посмотри, как я его размалевала!

- Аля... Аля! - к ней подскочил Друид, хотел схватить за беснующиеся руки, но испугался перемазаться в коктейле из темперы и масла.

- Друид, кончай разыгрывать поклонника! - Мрачно одернул его Фома, Беги, лови машину! Быстро!

- Ой, надо ж как, как весело вы там, в Москве живете, - вдруг обрела голос Елена.

- Такие женщины, не то что бы Москве, они не снились и Чикаго! - И Фома словно полено, ухватив Алину все это время так и стоявшую на стуле, за ноги, взвалил на плечо.

- А... твой тулуп! Я в краске!.. - вдруг посетила Алину трезвость.

- Что ж, значит, будет концептуальным тулупом - символом сибирского авангарда.

ГЛАВА 27.

Войдя в гостиницу так, словно все как надо - все путем, пройдя сквозь кордоны рты разевающих от удивления консьержек, вся перемазанная ярко, словно экзотическая птица свалившаяся в угрюмый сумрак из поднебесного карнавала, Алина, под конвоем Друида и Фомы, вошла в свой номер и захохотала.

Друид и Фома, переглянувшись и не сговариваясь, втолкнули её, не раздевая, под душ и, включив воду, принялись драить намыленными полотенцами её джинсы и водолазку.

Она замолчала и с удивлением смотрела на их сосредоточенные затылки сверху вниз.

Страдивари... Страдивари... шептала она, вдруг почему-то вспомнив, как хотела найти украденное творение великого мастера. Зачем?.. Быть нужной людям?.. Совершить перед смертью важное дело?.. Или просто коснуться её на прощание?.. "Да я не менее ценна, чем скрипка Страдивари!" - и озаренная пьяным откровением смотрела сверху вниз, как тактично драят её одетую в струи душа, словно в струны, два сосредоточенных музыканта.

- У нашего рода украли скрипку, - сказала она никому, - А взамен появилась я.

- Раздевайся, приказал ей Фома, когда отдраил последнее оранжевое пятно на её джинсах зубной пастой. И заметив её нерешительность, взяв под руку Друида, вышел из номера.

Когда вернулся, она уже лежала в постели. Влажные волосы её струились прядями по лицу, сквозь них проглядывали живые, усталые и лукавые зеленые глаза.

Фома отупело посмотрел на неё и пошел в ванную, достирал её мокрую одежду и развесил сушиться. Подошел к её постели. Она не спала. Она тихо плакала в подушку. Он погладил её по голове и взял оставленную им на столике книгу и принялся читать вслух.

Друид потихоньку, движимый творческим любопытством просочился в номер, он ожидал снова стать случайным свидетелем страсти.

Но Фома читал мерным голосом: - "...Если вы не хотите, чтобы я вас проткнул насквозь, поднимайтесь помедленнее.

Хантер повиновался.

- Можно мне обернуться, Майк?

- Валяйте, старина, но без глупостей.

- А что теперь, Майк?

- По-моему я выиграл во втором раунде.

- Несомненно, но остается ещё дополнительное время!.."

Это был совершенно обыкновенный детектив, но как красиво он его читал! Стоя, приклонив одно колено, перед её постелью, держа книгу у её изголовья. Друид аж тихо присвистнул, но они не обратили внимания на его появление. Друид прошел в комнату на цыпочках и, постелив свой тулуп на пол, улегся слушать.

Скульптурная композиция "Побег от жизни - сон", созданная самой жизнью, таким образом, была завершена.

- Я написал рассказ, где два героя - он и она, вы были их прототипами, на машине времени залетают к нам, на Урал, из будущего, и... сходят с ума, от бессмыслицы, великолепной бессмыслицы жизни! - сказал Друид, глядя в потолок с утра.

- Подлец. - Буркнул Фома, не отрывая головы от книги, на которой он вчера заснул. - Это ты нас закодировал на сумасшествие! А я-то дума, что же здесь не так?..

Она проснулась, приподняла голову и застонала.

Держи её, Друид! Держи, я побежал за пивом, - засуетился, одеваясь в свой авангардно расписной тулуп, Фома.

- Но уже тепло! Весна во всю! Весна!.. - выкрикнул Друид вслед невменяемому другу.

- Иллюзия! Это просто ты про весну во сне написал. Нас не проведешь. В суровом климате то, что вы называете весной - является лишь климаксом зимы. - Выкрикнул через плечо Фома и убежал.

- Зачем ты так? - спросил Друид, застыв и не решаясь даже погладить её по волосам.

- А что ты не понял? Тоже мне... про-за-ик, - презрительно хмыкнула она, - Пока я хулиганю, вы навытяжку стоите. О боже! - воскликнула она, и оторвавшись от плеча Друида, уж было хотевшего её обнять, рухнула на подушку головою.

- Аля, Алечка! - Друид стоял перед её постелью на коленях, - Но ты ж как камикадзе! И всех нас живых превращаешь в шутов постоянно последнего акта! Я понял. Понял! Но как же дальше жить?.. Агония какая-то. Агония. У всех, кто хоть чего-то начинает понимать, я вижу признаки агонии! А ты... ты просто...

- Агония, от греческого слова агони - соревнование, состязание, простонала она.

- С чем состязание?! С чем?!

- Со смертью. Какая долгая зима! Я больше не могу без солнца.

ГЛАВА 28.

"Вы выиграли во втором раунде..." - навязчиво крутилась фраза в голове у Фомы из прочитанного детектива. И тут же её перебивали вчерашние выкрики Друида: "Агония!.. Состязание!.. Агони!.." Он брел за Алиной по зоне Нижнего Тагила и ничего не видел кроме её, чуть всклокоченного, затылка. Да... их связь давно превратилась в безмолвное соревнование. В соревнование... за что?.. И не расстаться уже, как расстаются неудавшиеся любовники - с истерикой, слезами и скандалами, с взаимными обвинениями бог весть в чем, или молча улизнув от неприятностей. Нет. Они как два соперника объединились, не ради победы одного из них, а ради того чтобы не падать до борьбы с неравными себе. Куда-то же нужно девать энергетическую силу...

"И началась безмолвная борьба... Зачем? - думала Алина, - Как хорошо достигнуть пьедестала смерти победителем... Кого? Чего?.." - и усмехалась сама себе, и понимала, что уже склонна уткнуться в плечо, просто в мужское плечо, и заплакать, заснуть... умереть... Но что-то не дает ей упасть в объятья Фомы, стать перед ним просто женщиной, просто умирающей и слабой.

А если б у тебя был миллион долларов? - прищурившись спросила Алина заключенного.

- Тогда б я здесь бы не сидел, я бы... - и лицо его потеплело от мимолетной едва уловимой глазу улыбки, - Я бы... грелся на пляже, на море... я б...

- Море... - задумчиво прокряхтел не опохмелившийся с утра Фома. Пространный взгляд его скользил по грязным дощатым стенам комнаты. Но тут он заметил, что пол недавно постелен пахнущими сосновой смолой досками и понял, что что-то тут не так. Что-то неправильно, но что?.. Прошелся по комнате, пока она брала интервью, пытаясь восстановить в себе логически настроенный мыслительный процесс. Но в голове было тихо, лишь поскрипывали его шаги. Яркий луч солнца пробился сквозь мутное окно, и словно ослепил привыкших к полумраку. Пошел снег. Казалось, что снова началась зима. Словно круг её нескончаем - лишь чуть поотпустит, и вновь первый снег. А ведь уже скоро май...

- Море... - закивала Алина, - Рестораны, пляжи, вернисажи... И ты в белом костюме! Как король! И девочки с голыми плечиками... и дамы с полными грудями - все твои!

- О бабах ни слова, - полушутя, полусерьезно пресек её перечисления рая япи Фома.

- Ни слова, - угрюмо кивнул осужденный.

Сопровождавший их воспитатель в погонах похотливо покраснел, захихикал и отвернулся.

- Неужели ради этого и стоит... - она осеклась. На неё смотрел не вор уголовник - на неё смотрел маленький загнанный, замызганный, несчастный человечек. Быть может, он никогда не видел моря, хотя чуть что - все воры раньше гоняли в Сочи на три ночи. Там их и ловили... Но почему же море? спросила она Фому.

- Размер другой.

- Ну да, - кивнул несчастный пойманный воришка, - Масштабность.

- Да нет. Другой размер строки, - Фома смотрел на Алину и говорил лишь ей, не обращая внимания на удивленных воспитателя порока и носителя его, Сравни "Илиаду" и так... стишки. Размер иной - дыхание другое. Дыхание меняется - и внутреннее время измеряется иначе. Море, как понятие, исключает суетность. Море... Лишь ты и вечность...

"Лишь ты и вечность... - повторила она про себя, но почему-то не вспомнила Лазурного берега, вспомнила пустыню, и поплыли перед глазами Египетские, уже рассыпающиеся бывшие горы за горизонтом и мелкие осколки их под ногами, ...поступь бедуина, поступь верблюда... Взгляд бедуина полный внутреннего достоинства. Словно только он знает нечто, что тебе - хилому туристу не дано. А что он знает? Что такого?.."

И пошла по комнате, не видя комнаты, и пошла по длинному узкому коридору, не видя коридора, и смотрела в туманный заснеженный просвет в конце туннеля серой узости. И вышла на свежий воздух. Шел снег. Крупные хлопья. Оглянулась - кругом дощатые бараки, побеленные снегом, - где она? В древнерусском городище? Нет. В лабиринте. В лабиринте первичных построений...