Он не стал дожидаться ответа, крепко обнял, прижимаясь металлическим виском к ее голове.
Песок оказался на удивление теплым и мягким, он оставлял на коже легкий белесый шлейф, осыпался с тихим шорохом, когда они поворачивались, не размыкая объятий. Више все происходящее снова казалось сном; ее сознание перестало справляться со слишком быстрой чередой событий, но Тойво всегда действовал на нее умиротворяюще, с ним она успокаивалась, открывалась ему и забывала о себе.
И Тойво, и Виша впервые в жизни любили не в замкнутом пространстве человеческого жилья, а под огромным небом, под боком у бескрайнего моря. В мягком свете дня их бледная, не знающая загара кожа отливала прозрачным перламутром, казалась тонкой и уязвимой, особенно вдоль голубых ручейков вен. Импланты брохуса вдруг перестали быть привычно-естественными, их чужеродность резала Више глаза, ей казалось, что все эти разъемы, контактные диски, шунты причиняют Тойво боль. Она прикасалась к его телу с осторожной нежностью, чуть не плача от нахлынувших чувств. А Тойво, ловя эти мотыльковые касания, погружаясь в них, уже не мог сдерживаться и открывался Више так глубоко и сильно, как никогда и подумать не смел. Его мысли стали для нее как открытая книга; с каждым вздохом, слетавшим с их губ, на секунду прекративших поцелуй, она все яснее понимала, кем была для брохуса. Виша видела его, влюбленного и тоскующего так сильно, что душа его была словно искромсана руками неумелого аспида, — и уже готового воспользоваться своей силой, чтобы добиться ее взаимности. Тойво отказался от этого намерения не потому, что был чересчур совестлив; просто именно тогда, после разгульной ночи в «Мертвецкой» Виша сама пришла к нему. Виша заглядывала в глаза Тойво, он улыбался ей и она видела, как он убивает — безжалостно и умело; из темной, затуманенной наслаждением глубины выглядывала смерть. Она всегда была там, и никуда не денется. Виша даже не догадывалась, насколько Тойво силен и как страшна его сила, но это ее не испугало; и в ответ на его откровения ее ласки становились еще нежнее. Теперь пришла ее очередь успокаивать темные волны беспокойного сознания.
Они лежали на теплом белом песке, затерянные в одной из сотен лагун на морском побережье, и им казалось, что они последние — или первые человеческие существа на этой земле. Они дышали и двигались в такт с морем, сомкнув глаза, слушая друг друга.
Дети умирающего, искалеченного мира, отмеченные его болезненными милостями — они были прекрасны, как юные боги, потому что любили.
Глава четвертая. Нечестная игра
За четыре дня — спешить не было сил — они добрались до тех мест, где, если верить старым картам, начинались земли империи Шаммаха. Еще день, и карты уверили их, что они если и не вступили в Ирем, город тысячи колонн, то находятся совсем рядом, где-то на его окраине.
— И где тут город? — мрачно вопросил Маульташ, сидя на крыле флюга.
Он озирался по сторонам, словно надеясь увидесть Ирем, выглядывающим из-за скалы или прячушимся под чахлым кустом, слишком озабоченным добычей воды из глубины каменистой почвы, чтобы обращать внимание на путников.
— Должен быть здесь, — обескуражено ответила Виша. — Маульташ, я знаю, что говорю. Горы на месте, река — тоже. Город должен быть здесь.
— Но его нет. — Подвел нехитрый итог шаммахит. — А я говорил…
— Что?! Что ты говорил? — Виша обернулась к флюгеру. — Все знают, что Ирем — город-призрак, и вот так просто в него не попадешь. Мы прилетели, это уже удача. Будем искать.
— Что? — острожно поинтересовался Ика.
— Городские ворота, — совершенно серьезно ответила Виша. — Пошли, пройдемся.
Разумеется, ни эта, ни последующие прогулки по пустынной местности результатов не дали. Они осторожничали, чтобы не наткнуться на живой оазис или не заблудиться. Полеты результатов тоже не дали. Через два дня все заметно занервничали.
— Ты мне объясни, — в который раз пристал гном к Више, — ну что это такое — город-призрак? Что это значит? Город из легенды, никогда и не бывший на земле? Или реальный город, разрушенный людьми и временем? Или очередная выдумка реликвариев?
— Сам ты выдумка, — огрызнулась Виша. — Причем глупая. Ирем был столицей империи Шаммаха, скажешь, и она тоже — выдумка? И вообще, чего ты ко мне привязался со своим Иремом? Если уж кого доставать, так это нашего великого флюгера. Я уверена, что он знает о городе куда больше моего. Слишком мало осталось шаммахитов, а значит, память свою они берегут и чтут.
— Что скажешь, Альх? — гном повернулся к альх-Хазреду, сидящему на плоском камне, скрестив ноги и свесив кисти рук с колен. — Мы тут уже два дня время теряем, а ты все отмалчиваешься.
— А что говорить? — помедлив, отозвался флюгер. — Не так уж много я знаю… Ирем… — он замолчал, а потом продолжил, нараспев и негромко.
— Ирем, алмаз в короне владений моих, город царей и богов… Нет в этом мире подобных тебе, нет и в иных мирах. Дворцы вырастают в свете зари, сияя, подобно грезам о власти и славе; оникс и мрамор, порфир и гранит оживают в каменном кружеве… Храмы твои, о Ирем, растворяются в сумерках, тают, как чудные сны — легкие, светлые, благостные… А в садах твоих отдыхает полуденный зной, прячется в тень, лоб охлаждает цветочным венком… Дремлют кошки на крышах, и розы цветут — каждая как поцелуй… — Это — высокий Харут. А в скверном Маруте пьют и дерутся, воруют и держат ножи наголо. — Подхватила Виша. — И не счесть кабаков, веселых домов и грязных лачуг. Это словословие Ирему и я знаю, Альх.
Они замолчали. Через несколько минут гном снова подал голос.
— Так почему ваш распрекрасный город стал призраком?
— Магия. — Выразительно пожав плечами, ответил шаммахит. — Когда из Нильгау перестали возвращаться караваны, и стало ясно, что продвижение растений на запад неизбежно, ученики школы аш-Шудаха сказали свое слово. Силы их были не те, чтобы бросать вызов Калима; на это был способен разве что сам аш-Шудах, но он к тому времени давно покинул Обитаемый мир, призванный божественными братьями. А если не драться — значит, прятаться. Маги спрятали Ирем. Уж как они это сделали — не знаю, не моего ума дело, но город, весь целиком, со всеми храмами и дворцами, по-прежнему здесь. Стоит, где стоял веками. Но чтобы попасть в него, нужно нечто большее, чем просто желание увидеть Ирем.
— А что именно, никто не знает. — Мрачно констатировала Виша. — Хорошенькое дельце. Мы чуть шеи не свернули, добираясь сюда, а ему этого, видите ли, недостаточно. Слушай, Альх, а как насчет людей? Они тоже вместе с городом тут… прячутся?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});