Читать интересную книгу Берег варваров - Норман Мейлер

Маклеод начал тихо, едва слышно хихикать. Он закусил поднесенный ко рту кулак и стал едва заметно перекатываться на спине вперед-назад.

— Я так и думал, так и думал, — пробормотал он, вынув кулак изо рта. — Девочка, да я же тебя с самого начала просчитал. — Было видно, что на самом деле ему вовсе не весело, что изнутри его терзает невыносимая боль. Но, отказываясь сдаваться и проявлять слабость, он лишь качал головой и растягивал губы в улыбке.

— Пока он был жив, — продолжала шептать Ленни, — революция не была полностью подчинена человеку с трубкой. Ох и не нравилось такое положение дел обожаемому вами папе Джо. Он послал к нему наемного убийцу, и познакомила их именно я. Вот почему потом я, не сопротивляясь, сдалась людям в белой форме, и теперь они не могут жить без меня, потому что если они лишатся возможности пытать и мучить меня, то немедленно сами сцепятся в смертельной схватке друг с другом. Они — это все, что у меня осталось, и я должна, я просто обязана любить их. Потому что если я не смогу любить… — Ленни замолчала и поднесла палец к губам. — Я любила его, любила как человека, как мужчину. Никого на свете я больше не любила так, как его, — не телом, а всей душой. Я восхищалась этим человеком, всем, что в нем было, даже его бородой, хотя, по правде говоря, выглядел он с нею глуповато. Это великий, гениальный человек, и я любила в нем все, включая и эту дурацкую бороду. И вдруг — ледоруб в голову, лужа крови, — и он больше никогда не увидит горячее мексиканское солнце. Это ваши люди занесли тот топор, под которым пролилась последняя кровь несостоявшейся всемирной революции, кровь этого несчастного человека, кровь, залившая ковер в том мексиканском доме. — К этому времени Ленни подошла к кровати вплотную и продолжала шептать, наклонившись вплотную к лицу Маклеода, который как завороженный слушал ее заклинания. — Вам когда-нибудь доводилось, — спросила она, — самому открыть ту дверь, за которой стоит пришедший по вашу душу убийца?

— Отвали от меня! — закричал вдруг Маклеод.

Видимо, этот всплеск эмоций вконец обессилил его, и он вновь рухнул на кровать с приклеенной к липу напряженной улыбкой. Лежал он неподвижно, словно парализованный. Нет, скорее как человек, все тело которого намертво свело сильной судорогой.

Дверь открылась, и в комнату вошел Холлингсворт.

— Перерыв окончен, — объявил он.

Ленни, похоже, не слышала его. Она, едва не падая на Маклеода, шипела:

— Убийца!

— Уберите ее от меня, — потребовал Маклеод.

— Убийца!

Холлингсворт взял Ленни за плечи и отвел ее в сторону.

— Перерыв закончен, — повторил он и оценивающе посмотрел на Маклеода. Он явно прикидывал, насколько эффективным оказался примененный им прием, и пытался просчитать, насколько пошатнулась казавшаяся незыблемой уверенность Маклеода.

— Что вам от меня нужно? — хрипло спросил Маклеод, обращаясь к Холлингсворту.

— Куда вы ее спрятали? — спросил тот в ответ.

— Я же говорил, у меня ее нет, — сказал Маклеод.

— Сядьте.

Было видно, что Холлингсворт с трудом удерживается от того, чтобы применить силу. Маклеод медленно и с явной неохотой привстал и сел на край кровати.

— Ну что еще вам от меня нужно? — переспросил он. — Забирайте меня к себе, и не будем больше валять комедию.

— Вы знаете, где находится эта вещь?

На какое-то мгновение мне показалось, что Маклеод собирается утвердительно кивнуть, но он сумел удержать себя от такого проявления слабости и, мрачно глядя в пол перед собой, буркнул:

— Нет, не знаю.

— Может быть, вы скажете, что это такое? Что это за предмет, что за маленькая, но столь ценная вещица? — В голосе Холлингсворта явственно слышались раздражение и беспокойство.

— Понятия не имею, — усталым, измученным голосом произнес Маклеод.

Холлингсворт распрямился, расправил плечи и с такой силой воткнул острие карандаша себе в ладонь, что казалось, еще немного, и он проткнет себе кожу.

— Нет, это недопустимо, — выдохнул он, обращаясь скорее к самому себе, чем к окружающим.

Он, похоже, прикидывал, как вести себя дальше, и, наверное, секунд десять стоял неподвижно. При этом из всех нас стоял он один, потому что Ленни тем временем села, подперев голову руками, на отведенное ей место. Ее трясло. Не лучше чувствовал себя и Маклеод. Изо всех сил стараясь сохранить внешнее спокойствие и вновь обрести внутреннюю уверенность, он машинально проглаживал ногтями складки у себя на брюках — вверх, вниз, вверх, вниз…

— Вообще-то, следовало бы вас заверить, — прокашлявшись и сменив тон, заговорил наконец Холлингсворт, — что я вовсе не так строг и суров по отношению к вам, как большинство моих коллег по отношению к своим подопечным. Среди причин, которые побуждают меня вести себя именно так, — при этих словах в голосе Холлингсворта промелькнуло что-то похожее на нормальные человеческие чувства, — тот факт, что вы в свое время были известны как потрясающе талантливый артист, мастер своего жанра. Образно выражаясь, всегда увлекательнее вести борьбу с достойным соперником. У вас, наверное, сложилось впечатление, что вы мне не по душе, и это, уверяю вас, неправильно. Я даже испытываю… Ну, скажем, что-то вроде если не сострадания к вам, то по крайней мере понимания той сложной ситуации, в которой вы сейчас находитесь.

Ленни при этих словах подняла голову и удивленно посмотрела на Холлингсворта. Затем, придя, видимо, к какому-то выводу, она натужно улыбнулась и согласно закивала.

— Вы, наверное, полагаете, что ваше положение безнадежно, — продолжил Холлингсворт, — но моя цель убедить вас в обратном. — С этими словами он обошел стол, наклонился над Маклеодом и стал что-то нашептывать ему прямо на ухо. Судя по тому, сколько он простоял в такой позе, одним-двумя предложениями его не предназначенная для посторонних ушей речь не ограничилась.

В ответ Маклеод начал смеяться.

— Да ну, — невесело сказал он наконец и, ловко вывернувшись из-под нависшего над ним Холлингсворта, встал с кровати. Его собеседник на несколько секунд так и остался стоять, наклонившись над матрацем, с выражением напряженного любопытства на лице. — Вот, значит, как дело обстоит.

— Как я и говорил, — подтвердил Холлингсворт, — окончательное решение еще не принято и для вас еще не поздно сделать выбор.

— Надо же, кто бы мог подумать, — медленно, почти по слогам произнес Маклеод.

— Вы ведь неглупый человек, — тепло, чуть ли не ласково заметил Холлингсворт.

Маклеод помял в пальцах кусочек пыльного ворса с кровати.

— Наверное, пора продолжить нашу беседу. — Сквозь застывшую маску напряжения и боли на его лице проступила наверняка не пришедшаяся Холлингсворту по вкусу улыбка. — Вы вроде бы хотели что-то прояснить, — напомнил собеседнику Маклеод.

— Ну что ж… — Холлингсворт заглянул в свои записи. — Что вы скажете о той истории с пропавшей маленькой вещицей, которую вы нам поведали, подойдя к этой басне непредвзято, но критично?

— Я бы сказал, что в ней правды ни на грош.

Соломенного цвета челка качнулась вверх-вниз, а в безжизненных голубых глазах Холлингсворта мелькнул огонек радости и удовлетворенности ходом событий.

— Похоже на то.

— Разумеется, — поспешил добавить Маклеод с видом человека, изо всех сил старающегося улыбнуться, — если хорошенько изучить, проанализировать и разложить по полочкам все, что я вам наболтал, в сухом остатке мы получим некое ядро правды, своего рода метафизическую истину.

Холлингсворт позволил себе страдальчески скривиться.

— Как вы сказали… метафизическую… Это еще что такое?

— Да вы не утруждайте себя, просто запишите, что я вам наврал, наврал от первого и до последнего слова.

— Я, в общем-то, не претендую на то, чтобы сравниться с вами в образованности, — сказал Холлингсворт. — И по правде говоря, вы ведете себя некорректно, употребляя ученые слова, непонятные собеседнику, простому парню, который привык иметь дело не с абстрактными понятиями, а с реальными фактами. Что, кстати, не мешает мне быть на моем месте, а вам, увы, на вашем.

— Приношу свои извинения, — пожал плечами Маклеод.

— Ладно, не будем плакать по сбежавшему молоку. Лучше продолжим. Как я уже неоднократно говорил, откровенность и честность — вот ключики к моей душе. Так что давайте начистоту: что это за пропавший предмет и где он находится?

Маклеод покачал головой.

— Видите ли, Лерой, бывают такие ситуации, в которых ваша слабая теоретическая подготовка оказывается препятствием на пути к цели, а вовсе не надежной защитой от всякого рода неприятностей. Вот предположим, я вас спрашиваю: что такое консервная банка?

— Консервная банка — это консервная банка.

— А вот и нет, она не будет консервной банкой до тех пор, пока кто-то не сформулирует и не поделится с другими мыслью о том, что этот предмет сделан не только из жести, но и из похищенного или, скажем, несправедливо присвоенного кем-то труда рабочего. Вот, например, что вы скажете, если я заявлю вам, что весь физический мир на этом этапе истории человечества: все дома, заводы, еда, другие предметы — всего лишь результат процесса коагуляции похищенного в прошлом труда рабочего?