Читать интересную книгу Я так хочу (СИ) - Фокс Оксана

Заметно усталый, Берри говорил, только когда к нему обращались. Он садился в стороне от компании позади Лины или запрыгивал на перила у неё за спиной, упирался позвоночником в балку и вытягивал длинные ноги вперёд. Прозрачные глаза, выгорели до снежного цвета Альп. Они приковывались к стоячей воде, что лениво смаковала берег, задумчивый взгляд устремлялся в себя.

За тонкими перегородками местные юноши пили "счастливую воду", курили марихуану и во всю мощь лёгких завывали в караоке. Мелкие гекконы испугано разбегались по углам. Но киношники кричали много громче. Они словно сорвались с цепи, хохотали до слёз, пили пиво, тесно прижавшись, друг к другу локтями. Мужчины и женщины спорили и безудержно флиртовали.

Лина не принимала участия в веселье. Не разговаривала с соседями, мало ела и не притрагивалась к выпивке. К ней привыкли и не замечали. Вокруг всегда оставалось вдоволь места. Её личное пространство лишь изредка нарушал женственный официант, когда ставил чашку разбавленного водой кофе, а после забирал нетронутой.

Пальцы стискивали пластик бутылки. Лопатки, прижатые к ротанговым прутьям, обгорелые плечи и горящая макушка чувствовали позади Берри. Лина не смотрела вниз, но знала – расслабленная нога касается её кресла. Натянутый позвоночник, словно прикованный к электрическому стулу, пропускал беспрерывный ток. Гудел от напряжения, как высоковольтный провод. Краем глаза Лина видела чёткий профиль, оттиснутый в воспалённом закате. Коралловые и пурпурные массивы облаков душили солнце. Короткая небесная агония. Веранду вместе с лесом, озером и пылающими щеками прятала ночь.

Лина задыхалась. С усилием обернулась, и некоторое время выдерживала тревожаще-тёмный взгляд. В пропахшем рисом и курицей баре за тридевять земель, посреди визгливого пения, пьяных воплей и многоголосого шума острая близость с мужем затмевала всё происходящее между ними в спальне.

Подгоняя время, Лина ждала, когда муж возьмёт к себе на мотоцикл и увезёт домой. Она ненавидела красивого официанта, который крутился рядом. Обдавая запахом ванили, он посылал мужу откровенные знаки внимания, соревнуясь в этом с напарницей – маленькой китаянкой в обтягивающей короткой юбке. Уже дважды они подносили Кристоферу пиалы с ароматной водой, по очереди брали загрубевшие кисти и нежно омывали каждый палец. Проворные руки ласкали длинные фаланги, скользили по царапинам и мозолям, превращая ритуал в чувственный спектакль.

Лина отвернулась. Она глядела сквозь потные лица. Компания сплёвывала смешки в стаканы с жёлтым пойлом. Киношники отвратительно играли, делая вид, что не замечают уловок официантов, выделяющих в воздух сладкую секрецию и льнущих к мужу как плотоядные цветы.

Держа керамический кувшин на вытянутой руке, девушка разливала рисовую водку в мелкие чашки. И снова склонилась над столом так низко, что Лина могла в деталях рассмотреть её бельё. Аппетитно оттопыренный зад колыхался справа-слева. Подпитые американцы пожирали официантку взглядами. Огромный финн и немец-режиссёр не скрывали желания уединится с красавицей в задних комнатах. Куда смотрит Берри – Лина не знала. Она отправила в рот две таблетки и больше не оборачивалась.

Глава 42

В середине июля провинцию Дак Нонг накрыли ливни. Они пускались во второй половине дня, несли толику облегчения в раскалённый воздух и трудности на съёмочную площадку. Река в долине выступила из берегов, заполнила овраги и низины. Отбиваясь от москитов и жёлтых муравьёв, люди и техника тонули в серо-оливковой жиже, Двое актёров подхватили кишечную инфекцию, кабельщик наступил на ядовитую змею. Всех троих госпитализировали в городскую больницу. Остальная команда, опасаясь вспышки малярии, её симптомы появились в деревне, выливала на себя литры репеллентов и глотала горстями антибактериальные таблетки.

Ранним утром Лина плелась на съёмки, чтобы к полудню спрятаться в сумраке гостиной. Вентилятор монотонно гудел, перетаскивал из угла в угол тяжёлый воздух. Она вертелась в кресле, не могла, надышаться. Невидимая когтистая рука сдавливала горло – Лина задыхалась, расцарапывала ногтями шею. Паника съедала последний кислород. Ту находила её растянувшейся на бамбуковых половицах. Обливала из тазика водой и поднимала. Три, иногда четыре, обморока отделяли свет от темноты.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ночь не приносила облегчение. Ночью становилось хуже. За дневную апатию и мнимое спокойствие Лина платила снами. Короткометражные ужасы заставляли сердце выстукивать за красной чертой, работая на повышенных оборотах. Одна и та же картина. Берри играл главную роль. Менялись декорации, но сохранялся сюжет. Муж умирал на сцене; переставал дышать на операционном столе; его хоронили живым; он прыгал из вертолёта и парашют не раскрывался; фанаты рвали группу на куски. Вокруг разливался океан ярко-алой крови, темнел под солнцем, шевелился от насекомых и становился буро-коричневой грязью. Монотонный стук каблуков. Сотни солдатских сапог маршировали в грязи.

Лина просыпалась от крика, сучила ногами, хлестала ладонями по лицу. По телу ползали сороконожки, геконны срывались с потолка и падали в волосы. Она визжала, вскакивала. Руки путалась в москитной сетке, и дрожали, собирая с пола рассыпавшиеся таблетки "Ксанакса", которые не действовали! Забиваясь в угол, Лина боялась отвести глаза от теней, слушала скрежет двухдюймового жука по дверной перегородке, вздрагивая от ауканья обезьяны, доносившегося из джунглей.

Лина пыталась дозвониться доктору в Лос-Анджелес. В ясные дни, под потолком хижины Чан Виня, телефон улавливал след призрачного оператора. Едва заметный, чтобы оживить мобильный, но до этого она ни разу не взбиралась по лестнице на крышу курятника. С обмотанной мокрым полотенцем головой, Лина казалась себе безумным шаманом, вызывающим куском пластика – Господи! – очередной дождь.

– Ну же, ну... – пот заливал глаза, предплечье вытянутой руки занемело, – давай же, черт тебя дери...

Ничего. Мигрирующий сигнал не объявлялся. Лина представила сорок пять миль до ближайших телефонов, аптек и магазинов в раскалённом Вранглере… Едва не упав, стиснула кулаками необтёсанное дерево стремянки и расплакалась.

Окутав гостиную терпким паром, маленькая Ту колдовала на кухне. Теперь она варила литрами горькие настойки из трав, кореньев и насекомых. Они притупляли головную боль, облегчали утреннюю изжогу и тошноту. Лина пила маленькими глоточками коричневую жидкость и старалась не думать о целебных ингредиентах – надеясь, что белый порошок, который девочка расталкивает в ступке, не птичий помет. С взрослой серьёзностью, Ту выхаживала Линины ожоги. Прикладывала к плечам успокаивающие компрессы, протирала ароматными тряпочками лицо с потресканной, как старая штукатурка, кожей. На серых от въевшейся пыли ступнях подолгу не заживали раны – свидетели босоногой жизни, и Ту заботилась о них особо тщательно.

Маленькая вьетнамка подтащила табурет к краю таза, щедро наполнив его коричневым порошком. Лина вздохнула и присела, опустила распухшие ноги в воду. Упёрлась локтями в колени, свесив в ладонях голову. Полуприкрыв глаза, она слушала звонкую речь. Осторожно обмывая ранки и мозоли, Ту говорила с Линиными ссадинами. По щекам побежали слезы. Переполненная благодарностью, Лина прислонилась к худенькому плечу. По руке скользнули волосы, она отвела глаза, стараясь не смотреть на редкие, сухие пакли, которые вылезали пучками. Отражение в зеркале над умывальником пугало, секунду Лина рассматривала его, потом отвернулась.

Послеполуденная духота становилась нестерпимой. Лина обхватила впалый живот. Она не чувствовала себя ниже пояса, не знала, хочет ли в туалет, хочет ли пить, или спать. Словно набивная кукла, внутри которой вата, неуклюже присела на корточки. Она смотрела на упаковки транквилизаторов и антидепрессантов, привезённых из Штатов. Яростно прорычала, но тут же успокоилась и снова пересчитала таблетки. Ладонь нервно похлопывала по бедру, мысли вихрились. Надо, надо сосредоточиться... Как? Как самой рассчитать дозу?.. В глазах запекло. Лина медленно вдохнула, не пуская темноту в сознание.