пока не наступит время подбирать пару. А иногда так хочется побыть развратной стервой. Но нечасто, а то примешь меня за легкомысленную девицу, прилетевшую на Землю за новыми ощущениями.
– Я тебя давно знаю. Если бы ты была стервой, это уже проявилось бы многократно. Ты любишь открывать для себя новое, но блуд – это не твоё. Ты чувствуешь черту, которую не стоит переступать, за которой ты потеряешь себя. Так что для твоих фантазий есть я, смущающийся ловелас.
Мы просидели на крыльце ещё целый час, болтая о всяких пустяках, пока окончательно не продрогли. Лужи перед домом затянуло тонким полосатым ледком. Изо рта клубился пар. Мы зашли в дом. Поднялись на второй этаж, в спальню. От электрического обогревателя в ней было очень тепло и уютно. Я первым нырнул под одеяло. Айрис завесила окно покрывалом, оставила из всего освещения только ночник, разделась донага и забралась ко мне. Мир скукожился до размеров кровати.
Нас разбудили птицы, рассевшиеся под окном в ветках яблони. Они стыдили нас за то, что мы спим, когда день уже давно начался. Я выбрался из-под одеяла и спустился в стылую кухню. По голым ногам гуляли сквозняки. Поставил чайник и со скоростью метеора взлетел по лестнице вверх. Айрис сидела на кровати и собирала волосы в хвост, глядя в окно. Я не удержался, чтобы не запечатлеть на камеру телефона её тонкий профиль с крепкой грудью и изящной спиной.
– Я смотрю, ты бодрячком носишься, как будто не утомился после трудового дня и бессонной ночи, – поддела она меня.
– Время-то почти десять. Мы уже половину дня проспали. И там, на первом этаже, очень зябко. Предлагаю принести сюда чашку, воду и умыться здесь.
Все мои инициативы были приняты Айрис как призыв к действию, которое я сам и должен был совершить. Она ждала, когда я организую ей всё необходимое для утреннего моциона. Когда это было сделано, она прогнала меня со словами:
– Уйди, я тебя стесняюсь.
И это после всего, что между нами было. Я оделся и спустился на кухню, чтобы приготовить завтрак. Айрис спустилась минут через двадцать с мокрой головой. Нагнулась над чайником и принялась ворошить волосы, чтобы они скорее просохли над поднимающимся от плитки теплом. Ей нужен был фен для сушки волос. Я взял карандаш и записал его первым пунктом в новом списке необходимых вещей, которые надо купить в следующую поездку в город.
– Ты говорил, что мы можем подключить газ? – Айрис поняла, что сушка над чайником займёт у неё слишком много времени.
– Сейчас позвоню и договорюсь, чтобы нам привезли заправленные баллоны, – пообещал я.
Позвонил я после завтрака. Человек, принявший заказ, пообещал подъехать к дому после обеда. Мы с Айрис оделись и вышли на улицу. Надо было немного покопаться в грязи, чтобы вывести с огорода воду. Резиновые сапоги очень пригодились. Мы залезали в них в самую грязь, выкапывая рвы для воды, забирались в лужи, разгоняя лопатами потоки в нужную сторону. К трём часам дня, когда у нашей калитки остановился грузовик, мы опутали ирригационной сетью весь огород.
Водитель посигналил.
– Айрис, ты не светись, не хочу, чтобы люди знали, что тут такая красавица живёт, – предупредил я её.
Она цыкнула, воздела глаза к небу, но послушалась. Я отволок оба баллона к машине.
– А здесь бабка жила, – вспомнил водитель. – Я за лето ей раза по три баллоны менял. Кто она вам?
– Она умерла. Мы купили дачу у её родственников.
– М-м-м, понятно, – протянул мужик. – Царствие ей небесное. Хорошая была, обязательно мне банку всучит с чем-нибудь.
– Да, очень хорошая. Дачу содержала в идеальном состоянии.
– Вижу, конфетка. А вы давно тут живёте?
– А что? – Мне не очень нравились его наводящие вопросы.
– Да тут в округе кто-то повадился дачи вскрывать. Говорят, не бомжи, слишком профессионально.
– А что могут украсть профессионалы в пустых дачах?
– Да я без понятия. Я бы баллоны крал и продавал заправленные. Мало ли что можно украсть и пропить, всё интереснее, чем на работе работать.
– Сколько с меня? – поинтересовался я.
– Как договаривались.
Я отсчитал водителю необходимую сумму и пожелал хорошего дня. Взвалил один баллон на плечо и понёс его к будке, пристроенной к дому, в которой находился редуктор, прикручиваемый к вентилю газового баллона. Прикрутил его и проверил спичками, не травит ли где газ. Ничего не выявил, зашёл в дом и включил газовую плиту. Конфорка загорелась чистым синим пламенем. Второй баллон я отнёс в сарай.
Айрис встретила меня на выходе. В её глазах застыло трогательное нежное чувство. Я опустил глаза и увидел в её ладонях полуживую замёрзшую жабу.
– Сестра? – подколол я её.
– Я нашла её во льду. Думала, что она мёртвая, а она ожила у меня в руках.
– Она холоднокровная, может замёрзнуть, а потом оттаять и ожить.
– Как в гибернации?
– Наверное.
– Можно, я возьму её с собой?
– Зачем? Выброси её скорее, а то цыпки на руках появятся.
– Правда? – Айрис резко бросила жабу в грязь. – А что такое цыпки?
Глава 17
Мы сложили в садовую тележку все ёмкости, в которых можно было хранить питьевую воду. Я думал сам отправиться к придорожному кафе за водой, но Айрис остановила меня.
– Давай я, мне проще, а у тебя здесь куча специфической работы, которую я не знаю, как делать.
Она имела в виду уход за плодовыми деревьями, кустами малины и крыжовника. Для неё садовые дела были шаманскими обрядами со скрытым смыслом. Ещё я хотел подлатать сарай, у которого подгнили деревянные стены, проверить крышу на домике, чтобы законопатить щели, в которые дуло сквозняками. Реставрации старья в её мире не существовало как явления, так же как и огородничества с садоводством.
Я согласился с Айрис. Ей ничего не грозило, разве что нездоровое любопытство со стороны персонала кафе. Моей космической гостье на это было плевать. Она вообще никогда не обращала внимания на реакцию людей, вызванную её поступками. Каждый был свободен думать то, что ему хочется, и это она ценила как главный критерий свободы, доступный только нам, землянам.
Айрис впряглась позади тележки и пошлёпала прямо по лужам в сторону выезда с территории садового товарищества. Ей нравилось идти прямо, не выбирая путь в обход луж, что очень хорошо описывало её прямолинейный характер. В любое дело она пускалась с задором, будь то доставка воды или же побег с космического корабля. Мне тоже хотелось быть таким, чтобы к любому делу появлялось желание, а не