— Девушки? — обмирая, произнес я. Мало одной Вики…
— Ну одной-то трудно тебя приподнимать. Вот и приходилось подружек звать. И Настя помогала, и Лена. Ты же помнишь, что у нее курсы медсестер закончены?
О медицинской подготовке девушек в педагогических институтах я знал, благо, что сам такой заканчивал. Но сейчас мне было не до воспоминаний… Машка невозмутимо продолжала:
— Лена, кстати, перевязки делала. А потом и Виктория научилась. Мальчишки забегали, о здоровье спрашивали. Не забыли начальника.
— Маш, а нельзя было парней на это дело приспособить? Неудобно как-то…
— Ой-ой, неудобно ему. Ты бы видел, как Лена тебя мыла… Ух, мне даже завидно стало. Осторожно так, старательно. Намыливала, смывала… Только, что не облизывала… Я, правда, особо-то за ней не наблюдала, но подозреваю, что без меня она могла и…
С трудом вытащив из-под головы подушку, запустил ею в Машку. Увы, но сил не было даже на это. Подушка, упав на край кровати, скатилась на пол.
— Вот-вот, так теперь и будешь лежать, — весело позлорадствовала Белка. Но сжалилась, подсунула подушку под голову и, взъерошив мне волосы, бережно поцеловала: «Дурной ты все-таки».
Выздоровление затянулось на целый месяц. Почему-то ни в одной из книг не говорится, что принцесса, ухаживавшая за раненым героем, должна менять под ним белье, а потом — выносить горшок. Скорее всего, ухаживали служанки, а принцессам только и оставалось, что влюбиться в спасенного…
Девчонок мои стенания не беспокоили. Напротив… Викуся, заходя в комнату, хохотала, видя мое смущение. Кажется — это ее изрядно забавляло.
Белку в эти дни я видел редко — раненых было много, а врачей мало. Только в крепости разместилось около ста человек. А их нужно и лечить, и кормить, и поить… Были заполнены и первый этаж, и верхняя галерея. Я, как хозяин, занимал привилегированное положение, имея отдельную «палату» и персональную сиделку. Скуку кое-как скрашивал дядька Аггей, с которым я вел бесконечные разговоры о старинном житье-бытье. Он действительно застрял во времени и пространстве. Однако самого дядьку его «отсталость» от современной жизни особо не волновала. Напротив, он уже бравировал ею и напропалую ухаживал за девчонками.
Рассказы Аггея — отдельная тема, о которой как-нибудь можно будет поговорить. Только о его жизни на островке можно сочинить еще одну «Робинзонаду»! О том, как он в течение почти четырехсот лет вел непонятную войну с теми, кого уже давным-давно и не было… А его наблюдения за жизнью кикимор и русалок! Только об одном умалчивал — как же так получилось, что его забросило в Застеколье? И кто мог сотворить подобное?
Я потихонечку оклемался. За время вынужденного лежания пытался заниматься гимнастикой, чтобы мышцы не атрофировались. Теперь, выходя на прогулки, стал понемножку «расхаживать» раненую ногу и делать посильные упражнения.
От Ярослава, пребывавшего где-то в иных и странных землях, не было ни слуху, ни духу. Наконец я решил, что достаточно побыл в роли больного и выздоравливающего, поэтому нужно заниматься каким-то делом. Тем более, дело было. Нужно узнать — что там случилось с Андреем-старшим. А Белкину крепость можно смело доверить Андрею-младшему, тем паче, что он уже месяц выполнял обязанности коменданта.
Мой лечащий (и семейный!) доктор в лес меня одного не отпустила. Пошли вчетвером: Вика как «персональная» медсестра, Антон как охранник и дед Аггей. Старику было скучно, а обратно на остров не хотелось.
Белка настаивала, чтобы мы взяли с собой кольчуги и полный боевой комплект. От кольчуг мы отвертелись, а вот оружие пришлось брать. Жаль, что мой кистень (уже второй по счету!) и секира Гнома куда-то запропастились. Верно, лежат сейчас на дне озера. Пока приспособил вместо «гасила» старый фарфоровый изолятор, оставшийся после замены электропроводки в подвале. Это «наследие ГОЭЛРО» весило добрых полкилограмма, а на кожаном ремешке превратилось в убойное оружие! Прихватили еще и то, что может понадобиться первопоселенцу — соль, спички, крупу, немного муки и, по настоянию Аггея — большую канистру со спиртом. Спирт Машка отдавать не хотела, еле выпросили. Груз равномерно распределили на Антона и Аггея, а Вике доверили канистру. Один только я шел налегке, если не считать кистеня и палки, на которую приходилось опираться.
Впереди шел дед Аггей, взявший на себя роль проводника. Дядька шел через лес, находя какие-то ведомые только ему следы экс-участкового. Аггей шел не спеша, стараясь щадить мою ногу, но и не медлил — только пару раз разрешил присесть и перевести дух. Только к вечеру, заприметив полянку с ручейком, скомандовал привал. Антошка начал таскать хворост, я, как слабосильный, — разводить костер. Вике доверили готовить ужин, а дед куда-то усвистал. Вернулся к тому времени, когда все было готово.
— Обрадовались, небось, — весело сказал дед, подставляя миску под черпачок. — Ясно-понятно, хотели весь кулеш съесть!
— Конечно, — поддакнул я. — Нечего бездельников кормить. Кашу не варил, воду — не носил…
— Больше, больше клади, — приговаривал Аггей, наблюдая за черпачком, а его «шаловливая» ручонка уже поглаживала Вику по попке. — Ух, справная девка!
— Каша, дедушка, горячая, с маслицем, — елейным голоском ответствовала Вика, чьи руки были заняты поварешкой. — Если она вдруг вам на голову опрокинется, я не виновата. Или — еще куда-нибудь…
— Ай да девка, — восхищенно сказал дед, но руку убрал.
— Ох, дядька, — засмеялся я. — И неймется тебе.
— Да шуткую я, ясно-понятно, — без тени смущения отозвался дядька, принимаясь за кашу.
В течение нескольких минут стояла тишина, прерываемая только чавканьем и кряканьем (все-таки каша прямо с костра!). Викина стряпня понравилась так, что все запросили добавки.
— А кто посуду моет? — невинно осведомилась Вика. — Или хотите все спихнуть на слабые женские плечи?
Мужская часть команды переглянулась.
— Так я — начальник как-никак, не положено мне, — поглаживая брюхо заявил я.
— Ой, что-то спину прихватило, — застонал дед.
— Ну как всегда… — буркнул Антошка, поднимаясь места.
— Да ладно, сама помою, — набычилась Вика.
— Так, может, вначале чайку попьем? — предложил дед. — Я тут травок всяких по пути собрал. Не то что ваша черная отрава!
Дядька Аггей, просидев четыре столетия на острове, питался лишь рыбой, запивая ее каким-то пойлом. Вроде бы должен был за счастье почитать нашу еду, но вот, поди ж ты, не признавал ни чая, ни кофе, воротил нос от тушенки с колбасой, а попробовав однажды китайскую лапшу быстрого приготовления заявил о том, что его отравили! Ну китайскую кухню я и сам не признаю (ни традиционную, ни сублимированную), а вот что же ему чай-то так не нравится, непонятно? Возможно, в его времена чай был другой, если он был вообще. Вроде китайский чай в Россию пришел при Алексее Михайловиче? Или в те времена еще пили монгольский — с кровью, зерном и солью?
Не дожидаясь ответа, дядька взял котелок, доскреб со дна остатки ужина и пошел к ручейку. И, надо же — перед тем как набрать воды, помыл посудину со всем старанием. Поставив котелок с водой на костер, принялся священнодействовать — засыпать в воду травки, комментируя свои действия: «Вот это мы сразу, пока вода холодная… еще… ага… теперь со дна пойдет… кипеть начинает… еще эту… вот и готово!»
Когда наши носы учуяли божественный аромат, дядька принялся разливать свой чай по кружкам:
— Вот — это чай, так чай. Не то что ваше зелье, с которого только до ветру гоняет.
— Фи, дедушка, какие слова нехорошие говорите, — для приличия фыркнула Вика. — Да еще и за столом!
— Это девка не слова — а чистая правда. С моего-то чая, ясно-понятно, у добра молодца и «оглобля» лучше стоит, а у тебя жопа толще будет!
— Она у меня и так толстая! — обиженно вякнула Вика, бросив взгляд на свою филейную часть.
— Эт разве толстая? — хмыкнул дед. — Толстая жопа — во-от такая должна быть! — показал он. — Чтобы, шире плеч! И титьки до пупа! Что и за девка, ясно-понятно, коль подержаться не за что?! — радостно заржал Аггей.
— Ты, дедушка, смотри, чтобы у тебя у самого титьки до пуза не выросли! И жопа — до земли отрастет, с чая-то своего, — парировала Вика.
Определенно, эта парочка стоила друг друга. Дед, с его подначками и неисправимым оптимизмом, и Викуся. Вроде наивная-наивная, а за себя постоять сумеет. Умничка!
— Ты бы, дядька, лучше поведал, где тебя носило? — спросил я, пытаясь обратить деда в серьезную колею.
Тот неохотно перевел взгляд от более интересного объекта — Викиной попки — на меня:
— Смотрел, на сколько мы от крепости отошли, ежели не кругами, а по прямой. Ясно-понятно…
— Ну и?
— Часа на два. Ну может, на три, — показал дядька на циферблат китайских часов — чей-то подарок.