Читать интересную книгу Морана (СИ) - Кулаков Алексей Иванович

С проснувшимся интересом следя за нехитрым процессом разделки непонятной консервы, «медвежатник» пробормотал:

— Ну, запасы жратвы лишними никогда не бывают… Кхм! Так значит, красноперым даже их новые «крылья» не помогут уработать германца?

— Те уже четвертый год воюют, опытные. Вот, к примеру, если на тебя три-четыре шпаненка начнут наскакивать с ножичками — сколько уйдут целыми?

— Ну! Гм, одного-двух под хохлому точно распишу, а там уж как масть ляжет.

— Масть… Недавно звено высотных И-200 из Второй воздушной армии полчаса не могло поймать немецкий авиафоторазведчик «Ю-86-Эр». Тот просто ушел от них в облака на одиннадцати тысячах, и если бы перехватчики не наводили с земли — так бы и улетел к своим.

Хмыкнув, мужчина утвердительно предположил:

— Сбили?

— На радостях сразу десяток очередей из авиапушек всадили — «Юнкерс» еще в воздухе рассыпаться начал. Потом неделю искали и собирали обломки, ну и как водится, все основательно засекретили.

Вскрыв вторую жестянку и достав светло-буро-коричневый брусок, Александра продолжила трудиться уже на его разделке.

— Вот и подумай сам, смогут наши летчики не допустить бомбардировок Минска, или… Хм, погаси примус, пусть суп немного настоится.

Когда Ефим вернулся обратно, юная повариха как раз закончила сыпать какой-то порошок в одну из стекляшек реактора, после чего продолжила упражняться со струнной пилкой — только на сей раз надрезая-размечая толстенькие пластины на одинаково-ровные квадратные кусочки.

— Александра, а это у тебя что?

— М? Американский пеммикан. Сушеное мясо долгого хранения со специями, жиром и ягодами: в этой банке говядина с вишней, а в той курятина с черной смородиной. Попробуй.

Поглядев на кастрюлю и посомневавшись, гурман вытянул из-за голенища нож и отделил небольшой ломтик. Откусил крохотный кусочек «говядины», вдумчиво прожевал, затем повторил то же самое с «курятиной» и кивнул:

— Ничего так. В Сибири угощали похожей снедью, только там больше сала было, и вместо ягод ржаные сухари.

Пау-ум!

С печальным звуком гитарная струна отказалась выполнять нехарактерные для нее обязанности, порвавшись прямо в середке «пилы». Повертев в руках пришедшую в негодность самоделку, блондиночка нежно и певуче произнесла что-то иностранное: повидавший жизнь «медвежатник» безошибочно угадал аналог русского слова, обозначавшего гулящую бабенку. Досада девушки была закономерна, ведь ей оставалось прорезать всего три коротких бороздки, а теперь… Собираясь предложить личное и потому прекрасно отточенное «перо», Ефим Акимович совсем немного опоздал: беляночка сняла со своей косы тугой зажим в виде бабочки, что-то нажала, чуть повернула — и в ее руках блеснула витой сталью превосходная удавка, которой она в несколько движений и завершила свои не совсем понятные труды. Кинув к сложенным возле печки полешкам уже не нужную приспособу для последующего ее безжалостного сожжения, хозяйственная девица вернула внимание первому ящику с дарами Дальнего Востока.

— Это тебе.

С удовольствием оглядев выложенные перед ним плитки прессованного пуэра, хозяин мастерской отправился по-новой разжигать верный примус — для чего прежде пришлось долить керосина в его прожорливое нутро. Тем временем на расстеленные «Известия» ложились плоские брикеты фруктового чая и прессованных с медом орехов, уже знакомые сапожнику плитки травяного «сена» с отличным бодрящим эффектом — и шоколад. Натурально, молочный швейцарский, да еще и с цельными лесными орехами внутри!

— Богатый у тебя поклонник.

Неопределенно хмыкнув, Александра вылила в реакторную сборку содержимое маленькой колбочки, от чего в химической посуде моментально образовался белесый дымок. Подхватив одну из дюралевых коробочек-шкатулочек, она вложила в нее пластину фигурно изрезанной «говядины» и подставила горловину под небольшой стеклянный краник, из которого вниз потекла тонкая струйка уже вполне себе густого белого тумана.

— Кхе-кха! А мы, случа́ем, не потравимся этой дрянью?

— Это обычный углекислый газ, он увеличивает сроки хранения продуктов.

Обычный или нет, а выглядел неприятно: впрочем, краник почти сразу же завернули, накинув следом крышку и на тару для пеммикана. Едва слышно клацнув защелками, блондиночка повторила то же самое и для «курятины с черной смородиной». Затем пришел черед трех плиток темно-красного пуэра и сразу четырех — светло-серо-зеленого лимонника дальневосточного. На котором, собственно, небольшой гейзер тумана почти иссяк: его остатков едва хватило, чтобы залить газом какие-то подозрительные леденцы бледно-желто-зеленого цвета, про которые четырнадцатилетняя рукодельница лаконично пояснила:

— Витаминный комплекс.

— Болеешь?!?

— Нет, но все еще расту.

Мало что поняв, но уверенно кивнув (молчи, и сойдешь за умного), Ефим услышал забухтевший на примусе чайник и тонко намекнул на свою желудочную неудовлетворенность:

— Уха не остынет?

— Еще пять минут.

Досадливо цыкнув, мужчина перевел взгляд на второй ящик-посылку, основной объем которого занимала сложенная в несколько раз новенькая торба довольно странного, но вместе с тем явно удобного и добротного вида. Под ней обнаружились несколько свертков, основательно замотанных в вощеную бумагу. Первой безбожно шелестящую полупрозрачную упаковку сбросила литровая алюминиевая фляжка для воды, в чехле из плотного тонкого войлока; за ней последовал треугольный кожаный чехольчик невеликих размеров, содержимое которого так и осталось для наблюдателя тайной. И самым последним на стол лег плоский армейский котелок с крышкой — из-под которой на газетную гладь немедля высыпалось десятка полтора маленьких и больших прямоугольных штуковин грязно-зеленого цвета, оказавшихся всего лишь новомодными пружинными пряжками…

— Кр-ра?

Сходив и достав из кармана своего сиротского пальтишки пару грецких орехов, девушка без малейшего напряга разломила их на десяток мелких кусков и ссыпала на верстак — куда тут же спланировал со шкафа пернатый голодайка.

— Крар!!!

Пока Александра сноровисто распихивала свои продуктовые запасы во внутренности невиданного им доселе вещмешка, «медвежатник» поглядывал на ворона: то, как бодро этот Хуги долбил клювом по кускам скорлупы, напомнило мужчине иные картины из его собственного прошлого. К примеру, как он махал кайлом и пешнёй в одной из шахт Воркутлага, рубая в холоде и зыбком сумраке проклятый уголек…

— Кхм-да.

Переключив внимание на ладную торбу, мастер по коже сначала осторожно помял плотную, и похоже чем-то пропитанную ткань, затем подтянул к себе сложенную вдвое квитанцию.

— Рюкзак экспедиционный «Охотник»… Модель «Тайга-3», выделано артелью «Советская швея» в городе Тюмень. Хм, покупайте товары Союза Потребительской кооперации?..

Обрезиненные дюралевые банки входили во внутренние кармашки на боковинах рюкзака прямо как родные. Хотя, почему же — как? Не отвлекаясь от своего занятия, девушка пояснила вопросительно поглядывающему на нее бывшему наставнику:

— Вся эта тара под продукты долгого хранения, фляга, рюкзак и еще кое-что, входит в набор для промысловых охотников и геологоразведочных партий. Что хорошо им, то сойдет и для меня.

Ефим понял это по-своему:

— Попутешествовать решила?.. Правильно. А может, давай со мной в Горький? Дом большой, комнату под себя сама выберешь!

— Спасибо, Ефим Акимович, но я уже присмотрела парочку интересных мест.

— Ну, дело твое, конечно. Однако же и про мое приглашение помни…

Послюнявив палец, мужчина перелистнул разворот газетной «скатерти» (тем самым кардинально ее освежив), и начал готовится к совместной трапезе. То бишь выставил тарелки-кружки-ложки, достал из сумки и напластал «кирпич» свежего хлеба, брякнул сахарницей — ну и конечно, не забыл про бутылку водки «Особой», обреченно хрустнувшей сургучной «головкой» в его умелых руках. К слову, в продуктовом ящике обнаружилась литровая банка маринованных огурчиков, отлично дополнивших «пейзаж» на столе, в серединку которого блондиночка как раз поставила чуточку остывшую уху. И хотя рыбу для ее варки она «поймала» в консервной банке с надписью «Сайра дальневосточная в собственном соку», хуже от этого духмянистая похлебка не стала — скорее наоборот. Пока поварешка в девичих руках разливала по фаянсовым мискам источающую пряно-острые ароматы уху, Ефим плеснул себе водки и подхватил прохладное стекло. Дождался, пока бывшая ученица усядется напротив, поднял стопку и с большим чувством произнес: