днище, всё чинительно и поэтому не страшно, — ни ходовая, ни мотор повреждены не были, хоть сейчас в путь.
«Я специально по машине не стрелял» — сказал Леонид когда уже в мастерской мы осматривали трофеи, — «Зачем добро портить?».
Пока не совсем отвлёкся от трофейной темы, хочу признаться; взятые в городе стволы мы сдавать не стали, решив оставить оружие для своих домашних, так и жёнам нашим не так страшно, и нам спокойнее, всё же автомат это уже серьёзно.
Остальное же, за исключением части боеприпасов, сдали на склад, за что ещё и благодарность получили.
А ведь смотрите, — говорил тогда Олег, — выходит мы вполне серьёзная сила даже в сравнении с самыми сильными бандами. Сколько у них бойцов? — стволов пятьсот?
Ну это максимум скорее, я думаю чистых боевиков не больше пары сотен — вспоминая всё что видел и слышал в городе, поправил я.
Ну вот, а у нас, если собрать всё в кучу, больше двух сотен точно наберётся.
Оно может и наберётся, но только у большей половины гладкостволы, тогда как городские сплошь с автоматами щеголяют — Понимать надо...
Конечно теперь ещё и пулеметы появились, но я так думаю эти машинки останутся на периметре, защита села задача первостатейная, тут и спорить не о чем.
Как я понял, пока нас не было, на всех господствующих высотах в ближайшем радиусе решили устроить укрепленные огневые точки, что-то вроде старинных пикетов, следы от которых кое-где ещё даже сохранились.
В самом начале восемнадцатого века, когда Российская империя активно расширяла свои границы, неподалеку от нас, на слиянии Урала и Ори, основали крепость, а вдоль всей границы, через определенные расстояния, поставили редуты, которые, в свою очередь, окружили пикетами — небольшими оборонительными укреплениями, созданными для того чтобы заблаговременно оповещать пограничников об опасности.
И вот на месте этих самых пикетов и решили построить укрепленные наблюдательные пункты, в которых можно будет и от врагов отбиться, и просто опасность пересидеть.
Небольшой котлован, коробка из бетонных блоков с закрывающимися изнутри амбразурами — этакий дот времён второй мировой войны. Приличный обзор, радиосвязь с базой, запас провизии на случай осады — по моему хорошая идея, и вполне себе осуществимая.
Ну а что; техника есть, бетонные блоки тоже, металл для дверей и амбразур в достатке. Пулемёт туда, да снайпера посадить, и попробуй сковырни такую точку.
Разве что гаубицей только.
Кстати насчёт гаубицы. Может вы и не поверите, но у нас в колхозе имеется такая пушка, даже две. Стоят возле клуба у монумента павшим советским воинам. Сто двадцати миллиметровые, образца тридцать восьмого года, выпущенные в сорок третьем. Естественно приведенные в негодность для боевого использования. Кроме того что заварены все движущиеся части затвора, — но по сути это мелочи, сварку можно снять, серьёзно повреждён ствол, — у самого основания горизонтальный пропил сантиметров двадцать.
Как их восстановить пока что особо не думали, за неимением боеприпасов не было смысла, но теперь решили покумекать что можно сделать чтобы привести эти орудия к их оригинальному виду.
Ведь вы только представьте себе какая это силища... Прямым попаданием такого фугаса у немецких танков башни срывало, а про популярные в этом мире механические тачанки (джипы) и говорить нечего. Пара выстрелов и конец вторжению. — Фенита ля комедия.
У нас даже расчёты к ним имелись, несколько человек мужиков служили в артиллерии срочную, а один дедок вообще оказался командиром батареи точно таких орудий. Ну а что вы хотите, пушка она пушка и есть, пара тысяч подобных гаубиц до сих пор на вооружении стоит, на всякий случай.
Так что теперь дело только за спецами, смогут они орудия восстановить, или не смогут.
— Ну что тут? Как Андрюха? — после очередного допроса выйдя из штаба, я решил заглянуть в лазарет, тем более Анина смена должна была уже закончиться.
— Пока так же. Никаких изменений... — вздохнула супруга, отвлекаясь от каких-то записей. — Подождешь меня? Я почти закончила.
Вот вроде никаких тебе больше отчетностей и прочей присущей больницам мишуры, — ни полюсов, ни рецептов, а писать всё равно приходится, не знаю чего уж они там пишут, но ручки только так заканчиваются.
— Конечно подожду, за этим и зашёл...
Понятно что и товарища проведать, но ему моё присутствие пока до лампочки, вот как очнётся — а я в этом уверен, голова у Андрюхи крепкая, так все и соберёмся, новости ему будем пересказывать. А пока пусть отдыхает, сил набирается.
— А что ты пишешь? — всё же спросил я.
— Список лекарств и необходимого оборудования. — ответила Анна всё так же не поднимая головы от тетради.
— На склад что-ли?
— Нет... Глава хочет ещё одну экспедицию в город направить, вот и собирает списки самого необходимого...
— Нет, нормально? — поперхнулся я от возмущения, — Еле ноги оттуда унесли, и снова в пекло?
— Так он вроде вас трогать не хотел, другие люди поедут...
— Но это же глупо. Они же будут по тем же граблям ходить, да и не найдут толком там ничего!
Осознавая что после случившегося в городе именно нам соваться туда опасно, в то же время я понимал что у новой группы есть все шансы нарваться на неприятности ещё и похлеще, поэтому одновременно и хотел пойти с ними, и не хотел. Странно конечно, но вот с главой поговорить нужно обязательно, хотя бы послушать что он скажет.
— Анюта! Там пациенту плохо! — едва не вышибив дверь забежала одна из санитарок, Клавдия Петровна, бабушка божий одуванчик.
Она ещё не договорила, как я оказался сдвинут в угол, а супруга моя убежала спасать пациента.
Ну и ладно. Схожу пока до главы, как раз он навстречу попался, может разъяснит что к чему...
И я, аккуратно прикрыв за собой дверь, двинулся в сторону клуба по короткому пути, проходящему через стелу памяти красноармейцев и те самые гаубицы о которых упоминалось чуть выше.
Пройти вдоль школы, потом по раздолбанной теплотрассе до забора, точнее до дырки в нём, и вот я уже и у памятника с пушками. Одна ещё на месте, а второй уже нет, — быстро работают ребята...
Массивная, на сдутых, но не сдавленных колёсах, она может быть и выглядела бы как боевое орудие, если бы не