Читать интересную книгу Академия. Классическая трилогия - Айзек Азимов

Брови секретаря поползли вверх.

— У вас есть психотест?

— Старенький. Развалина — вечно выходит из строя именно тогда, когда нужен. Я включил его, когда пленный спал, и ничего не добился. Такие вот дела. Я проверял прибор на своих подчиненных, и реакция была совершенно адекватная, но опять-таки никто из моего персонала — я имею в виду инженеров — не может понять, почему с пленным прибор не срабатывает. Дьюсем Барр — ученый-теоретик, не разбирающийся в механике, говорит, что, вероятно, структура психики пленного может быть нечувствительна к тесту, поскольку тот якобы с детства находился под влиянием чужеродной среды и инородных нейронных стимулов. Не знаю… Но думаю, что кое-что из него еще можно будет выудить. Именно из этих соображений я оставил его в живых. Пока.

Бродриг оперся на трость.

— Я попытаюсь найти специалиста в столице. Кстати что это за человек, о котором вы упомянули? Сивеннианец? Не много ли врагов, к которым вы излишне милосердны?

— Он кое-что знает о противнике. Его я тоже берегу на будущее. Он может оказаться полезным.

— Но он сивеннианец и сын мятежника.

— Он стар и немощен, а его родственники — заложники.

— Понятно. Тем не менее мне хотелось бы лично побеседовать с пленным.

— Конечно.

— Наедине, — холодно добавил секретарь.

— Конечно, — вяло согласился генерал. — Как верный слуга Императора, я принимаю его личного представителя как старшего по чину. Однако, поскольку пленный находится на нашей стационарной базе, вам придется покинуть передовую в очень интересный момент.

— Да? В каком же смысле интересный?

— В том смысле, что сегодня завершено формирование Блокадного кольца. В том смысле, что через неделю Двадцатый Пограничный Флот выступает вперед к цели — в очаг сопротивления.

Риоз улыбнулся и отвернулся.

Бродриг почувствовал себя задетым…

Глава седьмая

Подкуп

Сержант Мори Люк был образцовым солдатом. Родом он был из обширного сельскохозяйственного мира системы Плеяд, где только армейским подразделениям было под силу справляться с каторжными сельскими работами. Армейская карьера его ничего выдающегося собой не представляла. Начисто лишенный эмоций, он без опаски смотрел страху в глаза. Он был по-крестьянски силен и ловок и не раз выходил победителем из нешуточных переделок. Беспрекословно выполнял приказы, с подчиненными был прост и справедлив, генералу предан беззаветно.

Тем не менее характер у него был веселый и жизнерадостный. Если ему и доводилось пускать в ход оружие по долгу службы, делал он это не задумываясь, но беззлобно.

Сержант Люк позвонил у двери, прежде чем войти, но мог бы этого и не делать — он имел полное право войти, не позвонив.

Двое узников в это время ужинали. Оторвавшись от еды, они встретили сержанта вопросительными взглядами. Тот, что был помоложе, встал, чтобы уменьшить громкость транзисторного телевизора.

— Еще книжек принесли? — поинтересовался Латан Деверс.

Сержант вытащил из кармана небольшой цилиндр с микропленкой и поскреб пятерней шею.

— Да, вот взял у инженера Орре. Надо будет вернуть. Он вроде бы собирался отправить эту штуковину своим ребятишкам. Как сувенир, понимаете?

Дьюсем Барр повертел цилиндр в руках и спросил:

— А откуда это у инженера? У него есть телевизор?

Сержант решительно замотал головой и, кивнув в сторону стоящего на полу у кровати старенького телевизора, сообщил:

— Нет, этот, что у вас, здесь единственный. Больше нет. Этот парень, Орре, значит, заполучил эту книжку в одном из этих миров, которые мы захватили, — не помню названия. Она, книжка-то, хранилась там в каком-то доме особом — одна, представляете? Ну, и ему пришлось кокнуть пару туземцев, чтобы ее заполучить.

Он оценивающе глянул на цилиндр.

— Ну, для ребятишек, наверное, в самый раз будет.

Немного помолчав, вкрадчиво добавил:

— Тут, между прочим, кое о чем поговаривают. Может, и враки, но прямо страсть как хочется вам рассказать. Наш генерал — ну, в общем, полный успех.

Он красноречиво моргнул.

— Вот как? — удивился Деверс, — А в чем успех?

С опаской оглянувшись на дверь, сержант прошептал:

— Блокада завершена, вот что! Ну, разве он не молодец? — радостно прищелкнул языком сержант. — Ведь как быстро все провернул! Один из наших, мастер красиво выражаться, сказал, что все было так красиво — ну вроде… как же он это сказал-то? А! Музыка сфер, вот как! Только я в этом все равно ни черта не смыслю.

— Теперь начнется генеральное наступление? — тихо спросил Барр.

— Наверно! — резво откликнулся сержант. — Мне бы теперь поскорее вернуться к себе на корабль. Рука-то у меня уже срослась. Чертовски надоело валяться тут на койке, разрази меня гром!

— Мне тоже, — горько вздохнул Деверс.

Сержант подозрительно поглядел на Деверса и сказал:

— Пожалуй, я пойду. Скоро капитан начнет обход. Не дай бог, тут застукает.

Дойдя до двери, Люк остановился.

— Да, кстати, сэр, — проговорил он смущенно, обратившись к торговцу, — я туг с женой разговаривал. Она говорит, что тот маленький морозильничек, что вы мне дали, чтоб я ей послал, здорово работает! Он ведь ей даром достался, а она уже успела месячный запас продуктов заморозить. Так что я очень доволен.

— Все в порядке. Не стоит благодарности.

Толстенная дверь бесшумно открылась и так же бесшумно закрылась за улыбающимся сержантом.

Дьюсем Барр встал со стула.

— Ну что ж, он честно расплатился с нами за морозильник. Давайте-ка посмотрим, что же это за новая книга. Ага, названия нет…

Он отмотал около ярда пленки и посмотрел на свет. Удивленно пробормотал:

— Разрази меня гром, как выражается наш сержант! Это же «Сад Саммы», Деверс!

— Да? — лениво отозвался торговец, отодвигая в сторону тарелку с остатками ужина. — Садитесь, Барр. Я ничего не смыслю в этой вашей древней литературе. Вы слышали, что сержант сказал?

— Слышал. И что?

— Того гляди, наступление начнется! А мы тут торчим!

— А где бы вы предпочли торчать?

— Ох, только не надо… Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. Ждать больше нельзя!

— Нельзя? — безразлично повторил Барр, вынимая из приемника старую пленку и вставляя новую. — Послушайте, за месяц вы мне столько рассказали об истории Академии, и, знаете, у меня возникло впечатление, что ваши прежние лидеры во время кризисов только и делали, что сидели и… ждали.

— Да, Барр, но они хотя бы знали, куда идут!

— Разве? А мне почему-то показалось, что они говорили об этом, когда все уже было позади. Причем, насколько я понимаю, большей частью так оно и было. Но нет никаких доказательств, что все пошло бы лучше и проще, если бы они знали, куда идут. Глубинные экономические и социальные процессы не могут управляться отдельными людьми.

Деверс хмыкнул.

— Да. Но нет и доказательств, что вес могло пойти хуже. Вы не с той стороны смотрите. — Он прищурился. — А не прикончить ли его?

— Кого? Риоза?

— Да.

Барр вздохнул. Глаза его затуманились — видимо, вспомнил дела давно прошедших дней.

— Убийство — не выход, Деверс. Я сам однажды сделал это. То есть меня убедили, что это необходимо. Мне было двадцать лет тогда. Но я ничего не решил. Я убрал злодея из Сивенны, но от имперского ига мы не избавились. Конкретный человек не имел значения.

— Но Риоз не просто злодей, док. Он — это вся его проклятущая армия. Без него она рассыплется! Они же, как детишки, на нем висят. Вы на сержанта посмотрите — он же просто пузыри от умиления пускает, стоит ему только о генерале заговорить!

— Пусть так. Обязательно отыщутся другие армии, другие генералы. Нужно смотреть глубже. Например, существует Бродриг. Его никак нельзя сбрасывать со счетов — никто другой не имеет такой возможности шептать на ушко Императору. Он может потребовать — и получит! — сотни кораблей там, где Риоз вынужден обходиться десятком. Мне отлично известна его репутация.

— Вот как? И что же он за птица? — загорелись глаза торговца.

— Коротко? Он — наглый простолюдин, путем беспроигрышной лести проникший в окружение Императора. Его до смерти ненавидит дворцовая аристократия (сами подонки — хуже некуда), поскольку ему в равной степени плевать и на аристократов, и на простонародье. Он — советник Императора по всем вопросам и его правая рука, в самых темных делишках. Он бесчестен по сути и лоялен исключительно по необходимости. В Империи вряд ли отыщется человек, более изощренный в злодействах и более грубый в развлечениях. Говорят, к Императору просто невозможно проникнуть без протекции Бродрига, а к самому Бродригу — не иначе как через унижение.