В целом в мировой культурологии и эзотерике тенденцию смешения несоединимого, чистого и сатанинского, твердо принято ассоциировать с именем персидского лжепророка Мани, жившего в III веке. Наследственный дегенерат, страдавший эпилепсией, а также имевший одну ногу короче другой, он учил, что нет никакой разницы между добром и злом, и что подлинный мудрец — владелец высших гностических знаний — должен перепробовать все виды духовных и физических извращений, чтобы приобщиться к высшей мудрости.
Метафизическую часть своего учения, получившего название манихейства, Мани вырастил на базе древнейшей величественной арийской религии — зороастризма, занеся в самую ее метафизическую сердцевину несваримый эклектический бред из семитских культов Ближнего Востока. Зороастризм, как одна из самых древних аутентичных традиций на земле, исходит из базового положения, что в мире существуют два несоединимых вселенских начала — Добро и зло, между которыми нет и не может быть союза, и что каждый адепт светлой религии Ахура-Мазды обязан все свои силы и помыслы направлять на борьбу со злом. «Думать хорошо, говорить хорошо, делать хорошо», — этот простейший по форме, но всеобъемлющий по космическому смыслу принцип зороастризма, внушаемый с пеленок всем его приверженцам, Мани извратил в самой центральной животворной сути, смешав величие и низость, гармонию и вырождение, Божественное откровение и сатанинскую блажь, одев свою интеллектуальную уловку в роскошные одежды сладкоречивых проповедей.
Персидские маги, имея за плечами длительное кастовое образование и будучи деятельными проводниками главного космического закона жизни, положенного в основание этой арийской религии, недолго внимали вычурным речам дегенерата. Как гласит предание, по их решительному указу с него заживо содрали кожу и набили ее соломой, а чучело лжепророка выставили в людном месте для всеобщего обозрения.
Примечательный случай этот многократно описан раннехристианскими историками, а затем безо всяких комментариев плавно перебрался в европейскую историографию как непременное острое добавление к сухому перечню раннехристианских гностических сект. Древний перс не требовал пояснений к этому человечески жестокому, но эзотерически справедливому поступку, ведая поучение персидских магов, недоступное пониманию современного интеллектуала.
Человек — творение Бога, согласно представлениям зороастрийцев (каковое унаследовали и христиане), следовательно и внешний грациозный облик его является богоданным, а вот сущность у Мани — пустая, потому его и набили соломой. Персидские жрецы прекрасно надсмеялись над ущербной пропагандой этого лжепророка, сделав из него чучело, богоподобное снаружи и пустое внутри. Они ответили ему адекватно его проповеди, и отныне все видят, что манихейство пусто, как чучело сладкоречивого болтуна.
Но современный человек, погруженный в мутную тину гуманистических ценностей, совершенно лишен расового чутья и не имеет к гностическим извращениям иммунитета, каким обладали персидские маги, потому-то он и поддается с готовностью очередному фетишу современного профанированного мира, имя которому — Традиция.
Если массовая реклама кажется вам навязчивой, агрессивной и безвкусной, если вы полагаете, что современный театр и картинная галерея не соответствуют вашим духовным устремлениям, — ждите, скоро к вам придут традиционалисты. И чем больше у вас денег, тем навязчивее они будут.
Одна беда, как и во времена Мани и энтузиастов-гностиков, от Традиции тут осталось только название. Но если вы сами захотите этого, то сладкоречивый обман раскроется очень быстро, и вы без труда расщепите соблазн лжепророка, а прозрение остроумного персидского мага заслуженно возвысит вас в собственных глазах.
Выверните наизнанку расовую сущность любой лживой концепции — это и есть освобождение. И пусть чучело обманщика танцует на ветру, веселя просвещенных. Примечательно, что в русском языке одно из самых страшных ругательств, означающих предательство и обман, — шкура. Как и в случае с Мани. А ведь русский язык очень близок к древнеперсидскому.
Последнее время все разговоры о Традиции и о традиционном, которые с недавних пор сделались у нас очень модными в философских салонах, прочно ассоциируются с личностью французского эзотерика Рене Генона.
Само слово Традиция и имя ее проповедника превратились уже почти в мистическое заклинание в кругах интеллектуалов, претендующих на роль жрецов и духовидцев в современной жизни России.
Что ж, попробуем разобраться.
Уже внешние факты биографии этого эзотерика дают богатую пищу для раздумий как над феноменом Генона, так и над его почитателями.
Родившись в 1886 году в католической семье, он в 1912 году по собственному желанию переходит в ислам. Уже с первых сочинений он проклинает европейскую цивилизацию, буквально пресмыкаясь перед Востоком. Да и Восток в его исполнении какой-то странный, с характерным космополитическим привкусом сектантства. Первая статья так и называется «Демиург», следом появляется журнал с характерным названием «Гнозис». Перебравшись в Париж в 1904 году, еще юношей Генон попадает под сильное воздействие масонских лож. Первым его мэтром был всемирно известный теоретик оккультизма Папюс — «гроссмейстер Ордена мартинистов». Набрав членство во многих ложах, очевидно уже по разнарядке, Генон «получает направление» в ислам и отбывает в Египет, который с древнейших времен был известен как кузница и полигон всех новомодных ересей. Еще во времена возникновения христианства количество здешних гностических сект, в которых состояли десятки тысяч активистов, исчислялось десятками и сотнями. Сущность их идеологии была сугубо манихейской, они проповедывали смешение Добра и зла во имя достижения высшей мудрости, во имя ее же высот они культивировали и всевозможные виды половых извращений и сатанинских неистовств. Психоанализ и сравнительная расовая психиатрия уже установили нерасторжимую связь между миром идей и их биологическими носителями. На протяжении сотен лет своего существования гностическая философия доказала, что она не может развиваться в среде нормальных социально детерминированных людей, но только в среде дегенератов с пограничной психикой и ярко выраженной склонностью к гомосексуализму.
Следствием этого в «философии» Генона все время звучат оскорбления в адрес Зигмунда Фрейда и безмерное вознесение Тамплиеров как истых носителей Традиции. Нигде при этом в своих трудах Генон, словно все эзотерики его плана, не указывал на то, что Тамплиеры были прямыми наследниками идеологии и быта ранних гностических сект, и что во времена французского короля Филиппа Красивого они были уничтожены инквизицией по прямому обвинению в содомском грехе. Однако при этом Генон всегда писал, что понимает Традицию в высшем богословском смысле. Но ведь и инквизиция отправила гомосексуалистов-тамплиеров на костры исходя из высших богословских соображений.
Эзотерическая нестыковка получается.
Заигрывая по очереди с выгодными ему областями различных этико-философских доктрин, Генон лепил привычное уже нашему уху масонское утверждение «о трансцедентном единстве всех религий». Но если так, то тогда зачем столь милый сердцу Генона ислам на заре своего возникновения предпринял агрессивную атаку на более древние и, следовательно, более традиционные религии? Зачем было нужно уничтожать Александрийскую библиотеку и зороастризм в Персии? А в одной только Индии мусульманские фанатики разрушили 60.000 (!) храмов.
Обо всем этом великомудрый традиционалист, полагающий, что только Восток и в первую очередь ислам сохранили высшие духовные ценности, предпочитал помалкивать. Впрочем, для людей его умственной ориентации такой метод догматических спекуляций — обычное дело.
Ведь Традиция, по Генону, — это совокупность «нечеловеческих» знаний, передаваемых из поколения в поколение кастой жрецов или иными организациями того же рода. В целом это система откровений, не имеющая никакой объективации, логических доказательств, никакого естественного основания. Подлинное, то есть традиционное знание, по Генону, в отличие от «современных лженаук», служит не удовлетворению реальных потребностей общества и его членов, а существует единственно для того, чтобы облегчить духовное самосовершенствование личности и указать ей пути к достижению «высших, ничем не обусловленных состояний».
Метафизику, равно как и Истину, Генон считал одной на всех и, мало того, неизменной, в соответствии с чем и Традиция в его представлении — это нечто постоянное, единственное, всеобщее и расовое разнообразие народов никак не влияет на ее кристаллизовавшуюся форму.
Словом, Традиция в толковании Генона — это типичный аналог современных общечеловеческих ценностей, поданных в несколько более туманной, экзотической форме для наведения мистического тайноведческого флера в целях обретения душ легковерных неофитов.