Читать интересную книгу Поединок со Змеем - Мария Семенова

— Теперь твои молнии научатся убивать, — сказал сын. — Ты станешь страшным. Тебя начнут бояться, отец. Тебе будут молиться те, кто изберет для себя раздор и войну…

Бог Грозы опустил седую кудлатую голову.

— Значит, это еще одно горе, которое мне суждено. Что ж, пусть так. Мне нужно оружие, чтобы вызволить Солнце и Весну, и их уже никто не станет бояться. А сражающиеся Люди все равно найдут, кому поклоняться…

Работа, за которую они тогда принялись, в самом деле была по плечу одним лишь Богам. В горне разгорелся такой жестокий Огонь, что вся кузница готова была раскалиться. Неуступчиво, неохотно грелось злое железо, но под ударами Бога Грозы наконец подалось, начало сплющиваться в полосу. Кий и Перун выправили золотое лезвие топора, изуродованное о змеиную чешую, и наварили на него острие. Вначале секира вздрагивала на наковальне, страшась принимать смертоносную сталь. Потом притерпелась, и вид у нее сделался зловещий.

Перун подновил знаки Грома и Солнца по обе стороны острия.

— Теперь пусть прилетают, — сказал он, выйдя из кузницы. — Хоть вместе, хоть порознь! Не то я сам к ним в гости пожалую!..

Потряс секирой и метнул к Железным Горам слепящую лиловую молнию, вызывая на бой. Таких молний еще никогда не видали ни Боги, ни смертные Люди. Жемчуг от такой не родится. Мертвым, страшным был ее свет… А следом прозвучал небывалый раскат, от которого вздрогнуло, прислушавшись, темное Небо, а по избам проснулись древние старики, вспомнившие о чем-то:

— Гром! Никак гром прогремел!..

И глубоко под Землей, в Исподней Стране, за веселым столом расплескали хмельные кубки Чернобог, Морана и Змей:

— Гром гремит… неужто опять?

А Перун повернул секиру обухом и стал рассылать над Землей золотые, животворные молнии. И впервые за тридцать лет и три года ослабла хватка мороза, повлажнел воздух, набрякли, отяжелели пуховые перины сугробов. Светозор, привыкший к трескучему холоду, первый расстегнул ворот, утер лицо, удивился:

— Жарко!

С тех пор и повелось говорить об оттепели — потеет зима. Черные деревья раскачивались на сыром ветру, советовались: не почудилось ли, стоит ли пробуждаться? А почки на голых ветвях тем временем медленно набухали.

Поединок со змеем

— Мы с тобою пойдем, — сказал Перуну кузнец. — Мало ли какую они там еще пакость измыслят!

Он отвел жену к брату и хотел оставить у него в доме Зорю со Светленой, но девки уперлись:

— Не бросим вас!

Тогда Перун вытащил из мешка турью шкуру. Порвал железные полосы и отдал шкуру сыну:

— Будешь надевать и снимать ее, когда сам пожелаешь. И не только ее — всякую, что приглянется.

Так они и отправились к Железным Горам. Кий и Светозор уместились на чудесном коне вместе с Богом Грозы, а за ними скакал молодой Перунич в обличьи золоторогого тура, и на широкой спине его ехали Светлена и Зоря. И всюду по их следам обрушивались сугробы, задували теплые ветры, разбегались ручьи. А в небесах стала собираться туча, какие редко бывают зимой. Только Кий, Перун и крылатый конь когда-то видали подобные. Это была настоящая грозовая туча, и вершина ее все росла и росла ввысь, пока ветер не начал клонить ее в сторону, делая похожей на наковальню.

— Это в память о твоей кузнице, — сказал Кию Перун.

Железные Горы показались им вдвое выше и неприступнее прежнего — из-за многолетнего льда, выросшего на скалах. Но грозовая туча накрыла, как горсть, громоздящиеся хребты. Бог Грозы сплеча ударил секирой, и горы содрогнулись до основания, а к Небу взвились с ледников столбы шипящего пара:

— Я пришел, Змей!

Чернобог и Морана вдвоем еле вытолкали Волоса наружу из укромных пещер.

— Не пойду, — упирался он. — Неохота. Боюсь. У него топор острый, поранит…

— А у тебя чешуя из синего льда, — сказал Чернобог. — Золотая секира тогда ее не прошибла, не прошибет и теперь.

— Он мне и без секиры тот раз шею чуть не свернул, — упрямился Волос.

— Так не свернул же, — сказала злая Морана. — А тридцать лет и три года в цепях провисев, тем более не свернет.

— Змеиху со Змеевичами снарядим на подмогу, — пообещал Чернобог. А Морана прикрикнула:

— Хочешь, чтобы он жену свою оживил? Солнце выпустил? Вдвоем-то они знаешь что над тобой учинят!..

Лязгнул Змей мертвым клыком, взмахнул крыльями, полетел.

Над Железными Горами висела страшная туча — черно-синяя, отороченная трепещущим кружевом молний, с высокой клубящейся наковальней. Теплый ливень ударил Змею в глаза, загремел по натянутым перепончатым крыльям, и смутно припомнило чудище, как славно было когда-то купаться в струях дождя. Но слишком давно сидел в его пасти ледяной зуб. Решил Волос вновь заморозить грозную тучу, развеять вихрем снежинок. Ощерился, дунул — и впрямь полетели мокрые хлопья, но тотчас хлынул дождь пуще прежнего, умывая далеко внизу Железные Горы, растапливая несокрушимые ледники. И внезапно перед Змеем явился сам Бог Грозы на вороном крылатом коне, с боевым топором, поднятым над головой, и топор горел двойным пламенем — золотым и лиловым. Вновь ощерил Змей мертвый клык, затеял дохнуть ледяным вихрем на чудесного скакуна, перебить ему крылья. Но жеребец лишь заржал и помчался быстрее, и Змею причудились рядом с ним еще трое, сотканные из капель дождя… Что делать? Кинулся Волос, разевая лютую пасть, готовую поглотить и всадника, и коня:

— Снова в семьдесят семь цепей закуем!

Только расхохотался Перун. Прокатился его смех до самой Исподней Страны. Вздрогнули в морозных снегах души Людей, запятнанные бесчестьем и не удостоенные ирия: им показалось, мучитель-мороз начал ослабевать. Ударила синяя молния, и вдребезги разлетелся змеиный зуб, мертвый клык, сонный ледяной гвоздь. Перекувырнулся Змей в воздухе, замотал головой, закричал. Закричали от ужаса Морана и Чернобог. Со всех ног кинулась злобная ведьма ловить грязным подолом осколки разбитого зуба. А Чернобог выпустил из пещер Змеиху Волосыню, семерых Змеевичей и Змеевну:

— Летите!

Кинулась Волосыня мужу на выручку, дети набросились на Перунича и Людей. Но те готовы были к отпору. Ясным пламенем вспыхнули золотые турьи рога, отбросили первую налетевшую тварь. Кий со Светозором подожгли смоленую паклю на стрелах, метнули встречь стае жаркий Огонь, не думавший гаснуть и под дождем. А храбрые девки-красавицы показали Змеевне тяжелые кузнечные клещи — и та с визгом кинулась наутек.

Трижды через все поднебесье прокатывалась неистовая гроза. Вновь и вновь настигала секира Змеиху и Змея, чья ледяная броня растаяла под струями ливня. А внизу ликующе звенели ручьи, падая в озера и реки, с гулом трескался набухший, истончившийся лед. Люди закрывали уши руками, чтобы не оглохнуть от грома, испуганно выбегали во дворы — и тут замирали, вдыхая неведомые запахи Земли и мокрого весеннего леса. Пылали над головами грозные тучи, сполохи молний озаряли небесного всадника и туши корчащихся, бегущих чудовищ…

Змея долго выручал огненный палец, отнятый когда-то у пленного Бога Грозы: отшибет золотая секира когтистое, перепончатое крыло, он подхватит его, чиркнет — и приросло накрепко. Отлетит хвост — он и хвост тотчас приживит. Но вот размахнулся Сварожич, и гремучая молния начисто срезала украденный палец, и палец полетел вниз, сверкая, как звезда в темноте.

Волос и Волосыня вдвоем метнулись вдогон, но прежде них подоспел огромный орел, схватил палец и принес прямо в руки Богу Грозы. Это Перунич решился испробовать подарок отца, да и подсобить чем возможет.

Сказывают, Волос пытался спастись, укрывшись под камнем, но молния в прах разбила валун. Тогда Змей спрятался за стволом могучего дуба, надеясь, что свое дерево Перун пощадит. Не пощадил — расколол, разнес в мелкие щепы, и дуб запылал. В отчаянии кинулся Скотий Бог назад к Железным Горам и юркнул, съежась как мог, за спину кузнеца Кия. И точно — остановилась занесенная секира… но не оплошал и кузнец: железными пальцами схватил Змея за шиворот и держал, пока не подоспел сам Бог Грозы.

Змеевичи уже сидели рядком под присмотром отважных девчонок и Светозора, не спускавшего с них глаз. Змеево племя было гораздо на одного всемером, а теперь — хоть жалей их, присмиревших. Но оказалось, жалеть было рано, самую последнюю пакость они еще не свершили. Стоило Перуничу ступить наземь и сбросить долой орлиные перья — Змееныши разом перекувырнулись и приняли его облик, да так, что по глазам только

отличишь. Обступили внука Неба со всех сторон, загомонили:

— Он наш! Он с нами рос!

— Он брат наш молочный! Одни кормилицы нянчили!

— Он сын Змея, а не Грозы! Признаешь его своим, признавай и нас всех!

И лишь один голос тихо промолвил:

— Бей, отец. Лучше твоим сыном умру, чем жить с ними братом. Стиснул зубы Перун… поднял руку, и полыхнула секира, метнула смертельное синее пламя. Ахнули Киевичи, в ужасе закричала Светлена… Рассыпались оборотни на множество земляных червей и ядовитых крохотных гадов, а Перунич остался стоять, как стоял. Разве могла отцовская молния причинить ему вред?