– Есть, сэр! – дурашливо отчеканила она.
Лафолле одарил ее сердитым взглядом, после чего нагнулся, поднял изготовленную Харкнессом по просьбе шкипера переноску для древесного кота и помог застегнуть лямки.
Нимиц не мог, как прежде, перемещаться, восседая на плече Хонор; для этого ему требовалось вернуться домой и побывать в руках хорошего хирурга, который восстановил бы подвижность покалеченной лапы. Но даже будь он здоров, Хонор все равно не могла носить его так, как привыкла, поскольку мундиров с наплечниками в ее распоряжении не осталось, а обычную одежду когти древесного кота мигом изорвали бы в клочья. Из-за собственного увечья она не могла носить любимца и на руках, поэтому Харкнесс и главстаршина Ашер соорудили для нее нечто вроде переносной стоячей колыбельки. Эту помесь рюкзака с корзинкой следовало носить на лямках, но не на спине, а на груди, так что Нимиц имел возможность, удобно устроившись, смотреть вперед.
– Мне все-таки хотелось бы уговорить вас остаться, миледи, – пробормотал Лафолле так тихо, что остальные двое не могли расслышать адресованных только Хонор слов. – Серьезно. Дело рискованное, а вы еще очень слабы. Сами ведь знаете.
– Знаю, – так же тихо ответила она. – А еще я знаю, что как старший офицер просто обязана быть с вами, когда вы встретите кого-то из заключенных «Геенны». Ответственность за принятие решений лежит на мне, и я должна принимать их, находясь на месте событий. Кроме того, для меня важно... почувствовать того, с кем мы вступим в контакт.
Лафолле явно собирался настаивать на своем, но последняя ее фраза, похоже, перевесила его сомнения. Далеко не все в отряде знали, что благодаря способностям Нимица Хонор воспринимает чужие эмоции. Лафолле же был свидетелем того, как эта способность по меньшей мере однажды спасла ей жизнь. Если кто-то и способен удостовериться в том, можно ли доверять встреченному на этой, проклятой Испытующим, планете человеку, то лишь леди Харрингтон. С помощью Нимица.
Телохранитель помог ей отрегулировать длину лямок, быстро, но тщательно проверил ее снаряжение и взял ружье наизготовку. Кроме мачете, Хонор, как и майор, захватила позаимствованные из арсенала хевов очки ночного видения. Висевшая на ее правом бедре кобура с импульсным пистолетом уравновешивалась флягой и футляром с биноклем. Вздохнув, Эндрю оглядел остальных двоих. Мэйхью, как и он сам, вооружился, в дополнение к пистолету, импульсным ружьем, а энсин Клинкскейлс прихватил легкий трехствольник. Майор хотел было возразить, но передумал. Конечно, нормальному человеку не пришло бы в голову тащиться в разведку с такой пушкой, однако здоровяк Карсон управлялся с ней запросто, а штука эта – штатное средство огневой поддержки пехоты – была весьма эффективной. Трехствольник позволял выпускать от сотни до двух или трех тысяч сверхскоростных дротиков калибром пять миллиметров в минуту. На спине Клинкскейлса был укреплен зарядный ранец весьма внушительной емкости.
– Все в порядке, – со вздохом признал гвардеец. – Идемте.
* * *
Хонор приложила все усилия к тому, чтобы скрыть от объявившего очередной привал Лафолле свое глубочайшее облегчение. Ей вовсе не хотелось замедлять продвижение маленького отряда, точно так же, как и давать телохранителю повод вежливо, но строго сказать: «А я ведь предупреждал». Увы, он действительно предупреждал – и в том, что касалось ее физического состояния, был совершенно прав. Со времени бегства оно значительно улучшилось, однако Хонор все еще оставалась бледной тенью леди Харрингтон, которой была до плена. Тот факт, что сила тяжести на Аиде составляла семьдесят пять процентов от сфинксианской, несколько облегчал положение, однако Хонор никогда не занималась самообманом. Привычка к регулярным упражнениям и почти сорок стандартных лет упорных занятий боевыми искусствами научили ее объективно оценивать состояние своего организма. Сейчас она села и привалилась к древесному стволу, стараясь дышать как можно медленней и глубже.
Лафолле быстро осмотрел окрестности места привала, причем двигался он с бесшумной грацией снежного барса. «Правда, – подумала Хонор с невеселой усмешкой, – сейчас когда мой пульс громыхает, как оркестр ударных инструментов, я не расслышала бы не только шаги разведчика, но и топот стада бизонов с Беовульфа».
Когда Эндрю, выскользнув из зарослей, присел рядом с ней на корточки, Хонор подняла голову и присмотрелась. Очки ночного видения скрывали выражение его лица, но благодаря Нимицу Харрингтон ясно читала эмоции своего телохранителя, а потому чувствовала себя, как нашкодившая девчонка под взглядом строгого учителя. Нимиц, которого тревоги Эндрю немало забавляли, ободряюще чирикнул из своей корзинки, но и это не помогло. Хонор ухитрилась выжать из себя половинку улыбки, вытерла пот со лба и только после этого позволила своей руке опуститься на подставленную голову Нимица.
– Эндрю, надеюсь, ты не слишком торжествуешь по поводу того, что справедливость восторжествовала? – тихонько спросила она.
Гвардеец издал смешок и покачал головой.
– Миледи, я давно уж отчаялся призвать вас к благоразумию.
– Не такая уж я плохая, – возразила она, и он рассмеялся громче.
– Вы ужасны, миледи, так плохи, что хуже некуда. Но это нормально: окажись вы другой, мы бы вообще не знали, что с вами делать. А так при всех естественных трудностях нам хотя бы понятно, чего ждать.
– Ну спасибо, – пробормотала Хонор.
Из темноты, примерно с того направления, где должны были находиться Клинкскейлс и Мэйхью, донесся приглушенный смех.
Хонор невольно подумала о том, что отряд беглецов – может быть, к счастью – достаточно мал для того, чтобы все его члены сошлись поближе на неформальной основе. Хотя ей удалось привыкнуть к роли землевладельца, внутренне она по-прежнему ощущала себя частью строго иерархически выстроенного флота, с которым была связана вся ее жизнь начиная с семнадцати лет. Она прекрасно понимала важность субординации и дисциплины, однако сейчас под ее началом оказалось подразделение, даже меньшее по численности, чем на ЛАК-113, внутрисистемном кораблике, которым она командовала двадцать восемь лет назад. Как опытный командир Харрингтон четко осознавала, что для сплочения столь компактной и действующей совершенно самостоятельно боевой группы дух товарищества значит ничуть не меньше, чем выучка и готовность исполнять приказы. Кроме того – и на данный момент это имело даже большее значение, – ей было в радость ощущать, что должность и звание не являются преградой между нею и людьми, которые, будучи подчиненными, остаются в то же время и ее друзьями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});