с колонками и прохаживающимся черным. Бакмэн выключил двигатель и вылез из машины.
Чернокожий повернулся к нему.
Бакмэн двинулся в его сторону. Тот не отступил и продолжал стоять на месте. Подойдя к человеку, Бакмэн протянул руки и обнял его. Черный хмыкнул, удивленно и испуганно. Никто из них не произнес ни слова. Мгновение они стояли рядом, потом Бакмэн отпустил черного, развернулся и, пошатываясь, побрел к своей машине.
— Подождите, — сказал чернокожий. Бакмэн обернулся.
— Вы не знаете, как проехать в Вентуру? По воздушной тридцатой? — Он ждал ответа, Бакмэн молчал. — Это в пятидесяти милях к северу отсюда, — добавил черный. Бакмэн продолжал молчать. — У вас есть карта района?
— Нет, — ответил Бакмэн. — Извините.
— Ладно, спрошу на заправке, — сказал черный и слегка улыбнулся. Робко. — Я… рад, что мы встретились. Как вас зовут? — Наступило долгое молчание. — Вы не хотите мне сказать?
— У меня нет имени, — произнес Бакмэн. — Во всяком случае, сейчас.
— Вы официальное лицо? Чиновник? Или вы из торговой палаты Лос-Анджелеса? Мне приходится иметь с ними дело.
— Нет, — сказал Бакмэн. — Я просто человек. Как и вы.
— Ну, у меня есть имя, — сказал чернокожий. Он ловко вытащил из внутреннего кармана визитную карточку и протянул ее Бакмэну. — Монтгомери Л. Хопкинс. Обратите внимание на визитку. Мне нравится такой шрифт. Прекрасно отпечатано, не правда ли? Они обошлись мне в пятьдесят долларов за тысячу. Особая скидка при открытии предприятия, больше они ее не дадут. — Надпись была исполнена красивыми тиснеными буквами. — Я произвожу недорогие наушники с обратной биосвязью аналогового типа. В розницу они продаются по сотне долларов.
— Приходите в гости, — пригласил Бакмэн.
— Позвоните мне, — произнес чернокожий. Медленно и твердо, хотя и нарочито громко, он добавил: — Ночью на этих автоматических заправках может накатить ужасная тоска. Мы с вами пообщаемся позже. В более приятной обстановке. Я понимаю ваше состояние. И сочувствую вам. Я обычно заправляюсь на фабрике, так что не часто попадаю на заправки ночью. Хотя мне нередко приходится выезжать по ночам. По разным причинам. Да, я вижу, что вам сейчас плохо, у вас депрессия. Поэтому вы и протянули мне свой рисунок. Боюсь, что тогда я его не оценил. Зато теперь я вас понимаю. А потом вам захотелось обнять меня и постоять так хоть мгновение, как ребенку. У меня было такое несколько раз в жизни. Порыв или, лучше сказать, импульс. Мне сорок семь лет. Вам не хотелось оставаться одному ночью, особенно когда так резко, не по сезону, похолодало. Да, я с вами полностью согласен, хотя сейчас вы не знаете, что сказать, потому что поступили так, повинуясь импульсу, и не думали о последствиях. Все в порядке, я понимаю. И не переживайте ни минуты о том, что случилось. Обязательно навестите меня. Вам очень понравится мой дом. У меня красиво. Познакомитесь с женой и детьми. Их у меня трое.
— Непременно, — произнес Бакмэн. — Я сохраню вашу карточку. — Он вытащил бумажник и положил в него визитку. — Спасибо.
— Похоже, моя вертушка готова, — кивнул черный. — Масло тоже пришлось доливать, — добавил он.
Он неуверенно двинулся к своей машине, потом остановился, обернулся и протянул руку. Бакмэн ответил быстрым рукопожатием.
— До свидания, — сказал черный.
Бакмэн видел, как он расплатился с заправкой, сел в несколько потрепанный автомобиль, завел двигатель и поднялся в темноту. Пролетая над Бакмэном, черный оторвал руку от руля и помахал ему.
Доброй ночи, подумал Бакмэн и молча махнул в ответ озябшей рукой. Затем сел в свою машину, чего-то подождал, с силой захлопнул дверь и завел двигатель. Спустя мгновение он был уже в воздухе.
Пролейтесь, слезы, подумал он. Первое абстрактное музыкальное произведение. «Вторая книга для флейты» Джона Доулэнда. Поставлю ее на огромном новом проигрывателе, когда приеду домой. Она напомнит мне об Элис и всех остальных. Будет симфония, камин, будет очень тепло.
Потом заберу своего мальчика. Завтра же утром полечу во Флориду и заберу Барни. Теперь он будет жить со мной. Он и я. Вдвоем. И плевать на последствия. Хотя сейчас никаких последствий уже не будет. Все закончилось. Теперь можно. Навсегда.
Машина летела по ночному небу. Как раненое, наполовину растворенное насекомое. Несла его домой.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Слушайте! Тени зловещие ночи,
Навечно проклявшие свет.
Счастливы те, кто в аду
Не знает злобы этого мира.
ЭПИЛОГ
Суд над Джейсоном Тавернером, обвиняемом в убийстве первой степени Элис Бакмэн, принес совершенно неожиданные результаты. Джейсон был признан невиновным. Частично сказалась мощная юридическая поддержка со стороны Эн-би-си и Билла Уолфера. Сыграло роль и то обстоятельство, что Тавернер преступления не совершал. Как выяснилось, преступления вообще не было, первоначальные заключения судмедэксперта были опровергнуты, а сам эксперт отправлен в отставку. Рейтинг телевизионного шоу Джейсона Тавернера упал до рекордной отметки во время суда, но после вынесения приговора резко подскочил. Теперь аудитория Тавернера составляла не тридцать, а тридцать пять миллионов человек.
Дом, в котором жили Феликс Бакмэн и его сестра Элис, с юридической точки зрения, долго пребывал в подвешенном состоянии. Элис завещала свою часть строения обществу лесбиянок под названием «Сыны Карибона» со штаб-квартирой в Ли-Самит, штат Миссури. Организация же решила устроить в доме приют. В марте 2003 года Бакмэн продал «Сынам Карибона» свою долю недвижимости и переселился в Борнео, где жизнь дешева, а полиция дружелюбна.
Эксперименты с наркотическим веществом КР-3, вызывающим подключение множественных пространств, были запрещены в конце 1992 года из-за токсичности препарата. В течение нескольких лет полиция продолжала секретные опыты с заключенными трудовых лагерей. Потом, в силу объективной опасности препарата, проект окончательно закрыли.
Кэти Нельсон узнала… и смирилась с известием, что ее муж Джек умер несколько лет назад, как и говорил ей Мак-Налти. Данное известие спровоцировало тяжелейший психический кризис, после чего ее положили в психиатрическую больницу, на этот раз навсегда. Больница оказалась гораздо менее престижной, чем Морнингсайд.
Руфь Раэ вышла замуж в пятьдесят первый и последний раз в своей жизни. Финальный выбор она остановила на пожилом, состоятельном, пузатом торговце оружием из Нью-Джерси. Весной 1994 года она умерла, перебрав спиртного, которое принимала вместе с френозином — новым транквилизатором, подавляющим блуждающий нерв. В момент смерти она весила девяносто два фунта