С 1926 по 1930 год Арсанов — уполномоченный представитель Чечни в Москве. Вскоре он уехал по путевке ЦК партии на ответственную работу на Колыму. Затем ему поручили возглавить Чечено-Ингушский научно-исследовательский институт языка, истории и литературы. По инициативе Арсанова и при его участии были подготовлены сборники фольклора на русском, чеченском и ингушском языках. Один из них был издан в Москве в 1940 году.
Роман, над которым Арсанов работал все эти годы, был издан в 1956 году в Алма-Ате, столице Казахстана, где писатель находился в годы депортации. Автор дал ему новое название — «Когда познается дружба». Первое в чеченской литературе крупное эпическое произведение было высоко оценено критикой. По сложности проблематики и масштабам освещения народной жизни этот роман Арсанова и по сей день занимает в чеченской литературе одно из ведущих мест.
В восстановленной Чечено-Ингушетии Арсанову пришлось много заниматься организационно-административной работой. С 1957 года он возглавлял Союз писателей ЧИ АССР. При его участии проводились литературные семинары, издавались произведения поэтов. Как депутат Верховного Совета республики Арсанов занимался вопросами культуры, образования, науки и литературы. И только после ухода на пенсию он смог всецело отдаться литературному труду. Тогда была написана вторая часть романа «Когда познается дружба», очерки, рассказы, путевые заметки, публицистические статьи. Герои малой прозы Арсанова не только чеченцы; цикл рассказов о представителях народов Севера («Серебристая улыбка», «Ононди» и др.) был написан по впечатлениям о поездке писателя в места, где он жил и работал в молодости. Отличительной особенностью всей прозы Арсанова является то, что размышления писателя о человеке, его судьбе, его делах никогда не ограничивались национальной тематикой.
Х. Туркаев, Ю. Айдаев
Стихи чеченских поэтов
Шайхи Арсанукаев
Утро в горах
Как сизый голубь, утро прилетелоИ опустилось в замершем саду,Где, заневестясь, вишня в платье беломСтоит у всей округи на виду.
Уже ведром горянка загремела:Спешит к ручью, приветствуя рассвет.А солнце, встав на цыпочки, несмелоИз-за горы глазеет ей вослед.
Уходящий день
Подожди, не прячься за горами,Подожди немного, ясный день,Не спеши оставить между нами,Словно стену, темноту и тень.Я прошу, не гасни надо мною,Подожди немного, светлый день,Очень виноват перед тобою —Целый день я дома просидел.Я еще не жил сегодня, дажеНе успел напиться и воды.Я еще людей не видел, дай жеПоглядеть на них до темноты…
День уходит, постепенно тая,Сумерки ползут по следу дня…Вот он речку перешел, блистая,Он не может больше ждать меня.Ясный день костром пылает красным.Светлый день огнем уже горит,И, мигая мне огромным глазом,Исчезает за спиной горы…
* * *
Ты не сердись:Я только на минуту.Незваный гость,А все же не гони.Я притулюсь на краешке уюта,Как будто в теНеправдашние дни.Я сам не свой…Со мной такое редко.Не прогоняй, дай дух переведу.Передохну,Докончу сигаретуИ, как пришел,Из памяти уйду.Я день за днемПлутал в лесу просчетов.И, хоть до слезУпущенного жаль,Не мне винитьВ утраченном кого-тоИ самому себе читать мораль.Но кто о чем,А я опять про то же —Опять судьбуЛистаю наизусть.К тому же, словом делу не поможешь,Не надоел?Но я не засижусь.Уже пора.Спасибо за молчанье.Я непривычно много говорю?Да вот устал, и годы за плечами…Но разрешишь,Я снова закурю?
* * *
Вершины вытянулись в ряд,Их темя лысое в тумане.От ветра времени крестьянеСледы минувшего хранят.
В ущелье, темном и сыром,Не скачут солнечные блики;А башни дремлют даже днем,Как одряхлевшие владыки.
Дорога, как змея, ползет,Карабкается на вершину,А горная река с высотБежит, по-лисьи выгнув спину.
И небо голубым огнемПрольется вниз с надгорной шири…Вон монастырь — а, может, в немТомился в келье бедный Мцыри?.
Летний вечер
Мошкара клубится роем,Длится сумеречный час.За соседнею гороюЛуч метнулся и погас.Вечер долог, сумрак тонок,Свет и тьма еще в родстве.Как проказливый ребенок,Ветер шастает в листве.Сон спешит, густеют тениРечка путает слова.И в одном переплетеньеСлиты ночь и дерева.Птица кинулась в испуге,Пронеслась — и не слышна.И опять во всей округеВерховодит тишина.
Встреча
И ждать не ждал,И думать позабыл.А повстречал — и весь мой труд напрасен. Но я ж простил,Отрекся,Позабыл!Я сжег мосты и память обезгласил.Я приказал рассудку: «Замолчи!Она мертва, ушла бесплотной тенью.Перетерпи.Не мне тебя учитьНерадостному мужеству забвенья».Но вот стою — и горькие годаНе властны над восторженностью прежней.А ты —Несуетлива и горда,И смотришьВеселей и безмятежней.Будь счастлива:Моя печаль не в счет.Нас время полюбовно рассудило.Пускай оноПо-старому течет:Ты — в сердце,Ты вовек не уходила.
Время не ждет
Как пожухлая медь,Осыпаются дни нашей жизни —Отрывной календарьНевезений и редких удач.Вот уходит один —Ты лицо заслони в укоризне,Отлетает другой —Ты его, словно друга, оплачь.
Он был ярок, что плод,На губах не оставивший вкуса,Переменчив, как сон,Как закат, растерявший огни.Погоди, не спеши,Пересиль эту слабость искуса:Проследи его ход —И бестрепетно в завтра шагни.
Видишь, время не ждет —Все стрекочут его шестеренки,И сегодняшним днемЗакрепляя вчерашнего след,Поспеши записатьНа металле, на камне, на пленкеВсе, что было с тобойИ чего для тебя больше нет.
Как пожухлая медь,Осыпаются дни нашей жизни —Отрывными страницами календаряТы им вслед поглядиИ лицо заслони в укоризне:Сколько прожито лет,Сколько по ветру пущено зря!
* * *
Ну что ж,Всему приходит этот срок —Похоже, время облагает данью.Но помолчим…Я все сказал, что мог…А ты чиста и выше оправданий.Пускай просчет останется ничьим,Хотя итогВзаимностью печален.Но лучше напоследок помолчим,Как, помнится,Влюбленными молчали.
Мариам Исаева
Зелимхан
Над зеленой долинойДрожит ручеек на весу.Дует ласковый ветерВ кудрявом Веденском лесу,И на этом ветруШелестит, словно зыбкий ковыль,Еле слышная песня,Седая абрекская быль.
О, рассказ о героях,Что в те отгоревшие дниУмирали в лесахЗа свободу родимой Чечни! Мнится, жизнь их былаДаже этой листве дорога,Их природа самаУкрывала от взора врага.
И лепечет ручей,Вьется ветер в зеленой тени.Зелимхану слагаютХвалебную песню они:— Зелимхан Харачойский!Привет тебе, славный джигит!Пусть народная памятьВовеки твой сон сторожит!
О свободе народнойЗвенел твой бесстрашный кинжалБедноту, Зелимхан,Ты своею семьей называл.Ты детей и женуПредоставил заботам судьбы,Бросил домИ пришелВ этот лес для великой борьбы.
Здесь играли метели,Взвивая серебряный прах,По ночам завывалиГолодные звери в горах.За народное делоТы бился, народный герой,Этот путь для тебяБыл родней,Чем семья и покой.
Став абреком,СебяТы великим лишеньям обрек,По суровым горамТы оленем блуждал, одинок,Ты свой слух напрягал:Не таится ли враг за спиной?По-орлиному взор твойСверлил этот сумрак лесной.
Ты не спал по ночам:Не таится ли недруг в тени?Но тебя охранялаПрирода родимой Чечни.Если голод томил,Ты был рад, ежевику найдя,Если мучила жажда,Ты рад был и капле дождя.
Было небо самоОдеялом твоим голубым,А родная земля —Незастеленным ложем твоим.Ты подругу имел —Закаленную шашку свою,Ты имел побратима —Кинжал, выручавший в бою.
Ты бродил, одинок,По хребту истощенной страныИ выслушивалЖалобыСонной лесной тишины.А когда, утомленТяжким грузом неслыханных дел,Ты к жилищам людей,Словно раненый сокол, слетел,
Вкруг тебя зашумело,Страшась твоих глаз,Воронье —И свершило к полуночиЧерное дело свое.Царь был счастлив:Ты умер!Но слава твоя не умрет —Не забудет тебяТвой свободный чеченский народ!
1934