Читать интересную книгу Ниже ада - Андрей Гребенщиков

Из тяжелых раздумий Тевтона вырвал окрик пилота:

— Командир, к Поясу приближаемся!

Маркус прильнул к иллюминатору — пропустить вид запретного места он был не в силах. Вертолет стремительно летел навстречу серой, казавшейся непробиваемой монолитной стене. Тевтон поежился: пусть пилоты уже летали сквозь нее, пусть Краснов уверял, что на такой высоте аномальная зона угрозы не представляет, легче не становилось. Инстинкт самосохранения бушевал, моля немедленно вмешаться и увести винтокрылую машину прочь, подальше от загадочного гиблого Щорса, уйти от неизбежного столкновения…

Блондин пересилил страх и назло трусливому инстинкту заставил себя смотреть еще пристальней, еще внимательной — неотрывно и не мигая, до боли в напряженных глазах. Жизнь — это преодоление: фобий, чужой воли, самого себя, злого рока. А кто думает иначе, тот гниет заживо. В Бункере, на Ботанической, Чкаловской, на любой другой станции Большого Метро, если такие еще остались. Для безвольных, идущих по вялому течению бесконечных и одинаковых дней зомби все равно, где встретить свою смерть, ведь они перестали быть уже очень давно.

Запрет и Тайна — два сакральных слова, и сейчас железная птица, созданная руками сгинувших предтечей, нарушит запрет и пересечет неизвестно кем установленную границу. Какой момент! Сердце Маркуса затрепетало — ради таких мгновений и стоило ждать пятнадцать безумно долгих лет, ради этого и стоило лелеять ускользающую надежду, ради…

Тупой нос вертолета на полном ходу врезался в непроглядную тьму и легко погрузился в нее всем своим мощным телом. Команда «тевтонцев» вошла в пределы Пояса Щорса.

* * *

Генрих Станиславович отогнал подбежавших к нему на помощь девчонок и самолично отпер тяжелые двери гаража. Противогаз на лице надежно скрывал эмоции старика, однако быстрые, суетливые движения выдавали охватившие его эмоции: железный, твердолобый, каменный Вольф… волновался, словно юноша на первом свидании! «Волчицы» растерянно переглянулись: таким старого генерала им видеть еще не приходилось.

Из-за царящей в гаражном боксе темноты рассмотреть что-либо было невозможно. Однако любопытство загнало всю команду внутрь, а вперед всех легко и упруго вбежал разом скинувший пару десятков лет генерал.

Одновременно включилось несколько фонарей, их лучи жадно забегали в поисках сокрытых сокровищ и наткнулись на застывшую посреди бокса массивную железную махину. Грузовик! Вольф обхватил руками его блестящее от пушечного сала крыло и, нежно поглаживая круглые обводы, прижался всем телом к бездушному металлу. Никита застыла прямо на входе в этот «волчий храм», недоверчиво разглядывая преображающегося на глазах старика.

Генрих, переставший обниматься с капотом только минуты через три, с неимоверной осторожностью потянул дверь в кабину и с видом жреца, совершающего древнее таинство, забрался внутрь. Как мальчишка, он гладил огромный руль с непропорционально тонкими спицами, тихонечко касался набалдашника «кочерги» от коробки передач, умилительно ерзал и слегка подпрыгивал на старом, потертом сиденье. Одним словом, старик вел себя абсолютно неадекватно ни возрасту, ни чину, ни сложившейся тяжелой ситуации. Но верные «волчицы» прощали своему предводителю все странности. Однако лишь Вальке Мехсе удалось полностью и искренне разделить ребяческие восторги престарелого «мальчишки»:

— Ершень-поршень, это же армейский «Урал»! Легендарная машина — мощная, надежная и красивая, как наша жизнь… Генрих Станиславович. — Валя, забыв от потрясения о всякой субординации, вскарабкалась на пассажирское место и совершенно пьяным от счастья взглядом пожирала суровое убранство салона. — Грузовик ведь на консервации? Вы разрешите… можно мне… я ведь механик… механик-водитель. Правда, водитель только в теории, но…

Вольф прервал сбивчивую речь восхищенного солдата и голосом доброго волшебника из старых сказок провозгласил:

— Не просто разрешу. Я приказываю тебе, механик-водитель Мехлис, оживить эту крошку. Слишком долго она ждала своего часа.

Некрасивая, неизящная, с мужской фигурой и невыразительным, сереньким лицом нелюдимка Мехса завизжала так, что у генерала заложило уши. Если бы в эту минуту кто-то мог видеть выражение ее глаз, которые, казалось, светились даже сквозь толстые окуляры противогаза, он бы понял, что женщина вот-вот достигнет вершины экстатического наслаждения.

— Ну-ка, цыц, — посуровел генерал. — Отставить визги! Идем со мной.

Девушка осеклась и настороженно, но без лишних разговоров последовала за Вольфом.

— Посвети мне сюда. — Тон офицера вновь изменился, став загадочно-торжественным.

Валентина послушно навела свой фонарь в указанном направлении. В дальнем углу гаража, среди россыпи канистр, запчастей и неопознанных ящиков, притаилось нечто странное — нелепой, асимметричной формы, округлое с одной стороны и как будто сточенное с другой. Мехсе понадобилось секунд пятнадцать, чтобы, наконец, осознав увиденное, слабеющим, трясущимся голоском прошептать:

— Мотоцикл… настоящий… с коляской… Боже…

И, не поддержи Вольф ее за крепкие, мускулистые плечи, — неизвестно, устояла ли бы механик Мехлис на подкашивающихся ногах.

«Реанимация» колесного антиквариата заняла несколько мучительно долгих часов. Пока Мехса и Вольф с приданной им в помощь Монашкой копались в железном чреве грузовика, оставшаяся без дела группа разбрелась по соседним гаражам в поисках сокрытых в их недрах сокровищ. Не усидел на месте даже Гринько, покорпевший было над записями, но потом последовавший за «волчицами». Те уже обыскали три бокса, где доживали свой безрадостный век гнилые легковушки. Одну из девушек — Вячеслав не узнал ее в противогазе — он застал в предпоследнем исследованном боксе. Воительница с отсутствующим видом сидела на сваленных у стены покрышках.

— Нашли что-нибудь интересное? — поинтересовался Гринько у безымянной рядовой. Но «волчица» никак не отреагировала на вопрос, даже головой не повела.

Славика такое невнимание обидело — после спасения группы от «кирпичника» он надеялся на более благосклонное отношение к собственной персоне. Однако шанс исправиться нахальной или невнимательной девице все же предоставил и переспросил, повысив голос практически до крика:

— Я спрашиваю, что-то ценное обнаружили?

Только глухой мог не услышать столь громкий вопрос, но никакой реакции от «собеседника» не последовало и на этот раз.

— Эй! — Гринько несильно потряс неучтивицу. — Ты чего молчишь?

Вместо ответа девушка безвольно завалилась на бок и, шурша защитным костюмом, тихо съехала на пол.

— Ты чего?! Ты чего? — Юноша пришел в замешательство, а следом пришел страх. Секундное колебание — предпринять что-то самому или немедленно звать помощь? — и напуганный Славик бросился к соседнему боксу, откуда раздавались голоса сразу нескольких «волчиц».

Потерявшей сознание девушкой была Ксюша Стрела. Опознали ее по нашивкам на «защитнике», а вот по лицу вряд ли кто из соратниц смог бы узнать красавицу Стрелку — под стянутым противогазом никакого лица не оказалось, лишь жуткая помесь опухоли, изрытой многочисленными мерзко выглядящими язвами, и кровоточащей плоти, торчащей из-под слезающей кусками кожи.

— Господи Всемогущий!

— Она жива?!

— Пульс есть, но очень слабый.

— Что это вообще за дрянь?!

— Я видел, ей на кожу жидкость попала. — В женскую многоголосицу робко вмешался единственный представитель мужского пола. Под общими взглядами Славик окончательно смутился и спешно забормотал: — Ну, когда она «кирпичника» дохлого кулаком разбивала, что-то брызнуло из него. Я читал, что…

— Умник, мне плевать, что ты там читал, — набросилась Никита. — Ты скажи лучше, как Ксюхе помочь!

— Я же не доктор! — взмолился Гринько, не готовый к подобному повороту событий.

Еле сдерживающая себя Никитина прорычала сквозь зубы:

— Так чего же ты медлишь, придурок яйцеголовый? Бери свои поганые бумажки и спасай мне бойца! А если не сможешь — пеняй, козья рожа, на себя: за Ксюшу я твою харю в такое же месиво превращу, без всякого «кирпичника», голыми руками. Давай, давай, поторапливайся, чего встал, как истукан?! Бегом, марш!

Однако в записях необходимой информации не нашлось — их неведомый автор ничего подобного случившемуся со Стрелой не упоминал. Славик с горечью отметил, что теперь бы мог дополнить архивный документ ценным наблюдением и предостеречь многих сталкеров от прямого контакта с омертвевшими частями кирпичника. Вот только за «ценное наблюдение» кое-кому придется заплатить очень и очень дорого, а если Никита на самом деле взбесится и исполнит угрозу относительно его физиономии… От гнева лейтенанта Никитиной Вячеслава спас генерал: