30 июля в 10 часов приказ командира корпуса: наступать в направлении Ветловка, Злынь, Масатьская, Парамоново и к исходу дня овладеть Масальская.
«С 10.00 соединения и части корпуса возобновили атаку с занимаемых рубежей.
1.243 тбр к 11.30 форсировала р. Нугрь в р-не Воскресенский и овладела Скородумка, наступала в направлении Кулики, Чуриловка, обеспечивая выход 30 МСБр на южн. берег р. Нугрь.
К исходу дня бригада овладела: Кулики, Чуриловка, сев. окр. Кривчевский.
Сильным артминогнем из районов: Ветловка, выс. с отм. 192,1, выс. с отм. 196,6 — бригада была остановлена и дальнейшего продвижения не имела, понеся потери в танках и личном составе.
К исходу дня бригада имела в строю 9 танков и 90 чел. мотострелкового б-на.
В связи с тем что 30 МСБр к этому времени не подошла, командир бригады отвел танки в лощину 1,5 км юго-вост. Озерки.
2. 30 МСБр с рубежа Скородумка, (иск.) Кулики с 10.00 наступала за 243 тбр в р-н Кулики, Чуриловка.
В период форсирования р. Нугрь бригада неоднократно подвергалась нападению авиации противника, понеся при этом потери.
В результате боев в р-не переправ через р. Нугрь бригада понесла потери:
а) в личном составе: убито — 70 чел.; ранено — 300 чел.;
б) оружие: 8 ручных пулеметов, 3 станковых пулемета и один миномет. Противнику нанесен ущерб: уничтожено до 700 солдат и офицеров, сожжено 5 автомашин, одна самоходная пушка, 27 минометов, захвачено 43 автомата»{193}.
Командир роты ПТР старший лейтенант Ильинский лично уничтожил пять огневых точек противника. В бою был смертельно ранен.
«3.197 тбр в 9.00 с рубежа лощина — н.п. Борилово среднее атаковала противника в направлении выс. с отм. 212,4, выс. с отм. 221,2, Калиновка, Злынь, имея задачу к 12.00 овладеть Злынь.
С выходом бригады на рубеж выс. с отм. 212,4 противник открыл сильный артиллерийский и минометный огонь. В завязавшемся бою бригада овладела выс. с отм. 212,4, одновременно часть танков прорвалась на выс. с отм. 221,2 и южнее. Пехота от танков была отсечена ружейно-пулеметным и минометным огнем.
В р-не этих высот противник создал сильный противотанковый р-н, в котором бригада вела бой до 15.00. Уничтожив основные огневые точки пр-ка, бригада продолжала выполнять поставленную задачу. 7.танков прорвались в р-н Конезавод № 15, где были встречены огнем танковой засады пр-ка, и далее продвинуться не смогли.
В результате боя бригада потеряла сгоревшими и взорвавшимися — 14 танков, в личном составе: убитыми — 129 чел., ранеными — 109 чел., пропавшими без вести — 1.
В результате боя бригадой нанесен ущерб противнику: уничтожено 6 минометных батарей, 24 противотанковые пушки, 7 самоходных орудий, из них одно типа «фердинанд», один танк Т-6, 12 станковых пулеметов, батарея 105-мм орудий, уничтожено и рассеяно до батальона пехоты противника.
4. 244 тбр из р-на Однощекина совершила переход в Борилово среднее, где и сосредоточилась к 20.45. В течение дня боевых действий не вела»{194}.
* * *
События этого дня вспоминает Иван Христофорович Баграмян:
«Только я появился на КП корпуса (36-го стрелкового. — Е. Щ.), зазвонил телефон. Командир корпуса генерал И.Ф. Федюнькин передал мне трубку. Член Военного совета армии генерал П.Н. Куликов, немного волнуясь, сообщил, что в Минино (Митино), ныне Ульяновского района Калужской обл. — Е. Щ.) приехал маршал Г.К. Жуков и просит меня, если позволяет обстановка, немедленно вернуться на командный пункт армии.
В Минино Георгий Константинович сразу начал расспрашивать меня о причинах не совсем удачных действий танковой армии генерала В.М. Баданова. Я коротко рассказал, как танки вводились в бой. Маршал недовольно поморщился:
— Да, решение могло бы быть и получше.
Довольно подробно я доложил о наших делах. Когда разговор коснулся роли, которая была отведена в операции генералу Крюкову, хорошо знавший его Георгий Константинович заметил:
— Владимир Викторович — славный человек, достаточно опытный и грамотный командир. Но он чересчур уж конник по характеру. Тебе надо за ним зорко следить, а то он может и дров наломать.
Ознакомив меня с ходом боевых действий Центрального и Воронежского фронтов, Г.К. Жуков вскоре выехал на автомашине к Баданову»{195}.
О том, какой разговор состоялся у Жукова с Бадановым, можно только догадываться.
В своих мемуарах, изданных еще при жизни Георгия Константиновича, невзирая на его регалии, генерал Г.С. Родин пишет:
«Выход частей корпуса на рубеж реки Моховица создавал серьезную угрозу окружения противника, в том числе и в городе Орле. Гитлеровское командование предприняло все возможное, чтобы задержать наше наступление. Командующий группой фашистских войск фон Клюге доносил, что «прежнее намерение нанести противнику возможно больше ударов теперь невыполнимо», и ссылался при этом на «снизившуюся боеспособность и переутомление войск». Видимо, это обстоятельство было учтено, так как гитлеровцы подтянули сюда резервы и перешли к жесткой обороне»{196}.
Свидетель боевых действий 6-го гвардейского мехкорпуса на Орловской земле сержант Красной Армии Евгений Миланевский прошел в боевых рядах корпуса от Орла до Берлина (впоследствии — академик и профессор МГУ). Он вспоминает: «После мощной артподготовки и ввода в бой танков Болхов был взят. В разгар сражения под Болховом появился маршал Г.К. Жуков, который в качестве главного координатора всей Орловско-Курской битвы свирепо распекал офицеров нашей армии, по-видимому, за недостаточно решительные действия, и все, кто только мог, во избежание возможных неприятностей, прятались от него»{197}.
Пока командующие выясняли отношения с представителями Ставки и искали выход из создавшегося положения, рядовые танкисты воевали, преодолевая неимоверные трудности сложнейшего во всех отношениях боя, и совершали при этом легендарные подвиги. О некоторых из них мы можем узнать, читая фронтовые записки выпускника Орловского бронетанкового училища имени М.В. Фрунзе, гвардии генерал-лейтенанта танковых войск, дважды Героя Советского Союза Михаила Георгиевича Фомичева[39].
«Боевое крещение уральские добровольцы получили в жестоком сражении, разыгравшемся на Орловско-Курской дуге. Наш корпус получил приказ перерезать дорогу Орел — Брянск и выйти на фланг немецко-фашистской группировки, нависшей над Орловским выступом.
Враг оказал сильное сопротивление. Выполнение задач осложнилось еще и тем, что местность была сильно заминирована. Танки прорвались вперед через узкие проходы, проделанные ночью саперами. Это сковывало маневр машин, не позволяло развернуться по фронту. А огонь врага все усиливался. По танкам били десятки самоходных орудий, противотанковых пушек, тут и там ожили хорошо замаскированные дзоты. Обстреливая с воздуха из пушек и пулеметов и забрасывая бомбами, атаковали вражеские самолеты — они непрерывно «висели» над нами.
Ломая ожесточенное сопротивление фашистов, танкисты продвигались вперед. Каждый думал только об одном: быстрее сблизиться с врагом, врезаться в его оборону, смять и сокрушить его.
Экипажу челябинца — лейтенанта Акиншина удалось проскочить далеко вперед. Ведя огонь с ходу, поражая цели мгновенно и без промаха, он уничтожил бивший в упор вражеский дзот, несколько противотанковых орудий и достиг первой траншеи противника. Остальные танки оставались где-то сзади. В суматохе боя в огне Акиншину их трудно было видеть. Лейтенант, не раздумывая, смело повел танк вперед, в глубину вражеской обороны. Экипаж Акиншина состоял из молодых танкистов, сам командир и все его подчиненные были комсомольцами. Танкистов связывала большая, настоящая боевая дружба, один за другого они стояли горой и жили, как родные братья, хотя это были во многом разные люди. Душой экипажа являлся лейтенант Акиншин. Он обладал большой решимостью, отвагой и удалью. Вместе с тем он был душевным человеком, умевшим и помечтать, и ободрить солдат хорошим, сердечным словом.
Стрелком-радистом в экипаже служил инженер-электрик из Челябинска Александр Марченко. Он пользовался у танкистов большим уважением, был всеобщим любимцем. Все в Марченко привлекало — и его внешность, и какая-то особенная, строгая сосредоточенность, и твердая непоколебимая воля, которая позволяла ему сохранить спокойствие в самой трудной обстановке. Марченко был красив той особой мужской красотой, которая присуща людям сильным и гордым. Высокий, стройный, с открытым волевым лицом, Александр Марченко обладал ловкостью и сноровкой.
Полной противоположностью ему был заряжающий Мордвинцев. Солдаты часто подшучивали над его мешковатостью, медлительностью. Но даже самые острые шутки товарищей — а танкисты любят острое словцо — не могли вывести из себя молчаливого Мордвинцева. Он, бывало, только скупо улыбнется.