Наконец самолет вздрогнул, стукнулся о каменистое дно моря. В тот же момент огромным давлением фонарь сорвало, на уже терявшего сознание летчика обрушилась масса воды, страшная сила вырвала его из кабины и понесла наверх. Кроме давления, помог парашют. Воздух, сохранившийся в складках шелковой ткани, вынес летчика на поверхность. Баранов быстро овладел собой, наполнил газом спасательный пояс. Около часа продержался на воде. Потом подошел наш катер и подобрал его…
Комиссар закончил, завязался разговор. Как оценить этот случай?
— Но все-таки он же спасал себя, — говорили одни. — А настоящий подвиг — когда человек идет на самопожертвование, на смертельный риск. И мог бы не идти, а идет, чтобы уничтожить врага, выручить товарища…
Другие возражали. Если проявил недюжинную храбрость, самообладание в критической обстановке, значит — подвиг.
— Конечно, есть разница, — переждав спор, подвел итог комиссар. — Но и спасая себя, человек сохраняет для будущих боев одного воина. А это уже немало. Разные бывают подвиги. Только за последний месяц на нашем фронте их совершено десятки. О таране Мухина слышали? Вот тот пример, когда мог бы и не идти…
Об этом таране, двенадцатом по счету на Черном море мы уже слышали, но попросили рассказать подробно.
Это случилось в сентябре.
Одна из наших береговых батарей изо дня в день била по фашистским войскам из района Геленджика. Громила [184] живую силу и технику врага, не давала ему покоя. Фашисты решили уничтожить ее с помощью своей дальнобойной артиллерии. Расстояние до нашей батареи было большое, поэтому гитлеровцы подняли в воздух «Фокке-Вульф-189», чтобы с него корректировать огонь.
Бронированная, двухмоторная, двухфюзеляжная «рама» висела над огневой позицией батареи. Вражеские снаряды ложились все ближе к орудиям. Надо было во что бы то ни стало избавиться от наблюдателя. Эта задача была поставлена перед летчиками Мухиным и Масловым. Взлетев на самолетах ЛаГГ-3, они достигли высоты, на которой летал «фокке-вульф» и пошли на сближение. Мухин устремился в атаку, а Маслов, маневрируя вокруг вражеского самолета, отвлекал его огонь на себя. Фашисты бросили корректировку и всю силу огня обрушили на наши «лаги». Искусно маневрируя, Мухин и Маслов взяли противника в клещи и стали обстреливать его. После очередной пулеметной очереди Мухина «рама», отстреливаясь из двух пулеметов, пошла в сторону моря. Очевидно, на свой аэродром.
Проскочив вниз, Мухин вплотную подошел сзади к корректировщику, нажал гашетку, но оружие молчало — вышел боезапас. Тогда мужественный летчик решил пойти на таран. «Лаг» врезался винтом в левый фюзеляж вражеского самолета, в тот же миг своей плоскостью ударил и по правому фюзеляжу. Раздался сильный треск, и оба самолета, потеряв управление, стали беспорядочно падать.
Мухин отстегнул ремни, его выбросило из кабины истребителя. Через несколько секунд он раскрыл парашют и начал спускаться в районе бухты.
Но на этом не кончилось. Два вражеских летчика, покинув свой самолет, тоже спускались на парашютах, находясь ниже Мухина. В бессильной злобе, охваченные отчаянием и безнадежностью, фашисты открыли по нему огонь из пистолетов.
Мухин принял вызов. Не размышляя, скользнул на своем парашюте, приблизился к врагам на сорок-пятьдесят метров, выхватил пистолет и открыл ответный огонь. Сумел застрелить обоих фашистов, а сам благополучно приводнился в бухте. Вскоре наш катер доставил Мухина на берег, где он был радостно встречен боевыми друзьями, наблюдавшими за его мужественной борьбой. [185]
— Да, в воздушном бою, если сложится безнадежная обстановка, единственный выход — это таран, — подхватил кто-то из молодых летчиков. Погибать, так с музыкой!
— Хорошо, если есть такой выход, — возразил комиссар.
— Ну, таран-то…
— И таран не всегда возможен. Но выход настоящий летчик найдет всегда. Решит, как поступить в последнюю минуту…
И рассказал поистине фантастический случай. Однако действительный — произошел он совсем недавно, в октябре, и героем его был летчик Военно-воздушных сил нашего, Черноморского флота.
Ивану Кораблеву шел девятнадцатый год и летал он на У-2, возил почту. Никто не верил, что этот парень с золотистым пушком на щеках и мальчишечьим озорным взглядом — уже почти готовый боевой летчик, способный драться с фашистскими асами, пикировать, бомбить, прошивать меткими очередями вражеские машины, штурмовать неприятельскую пехоту. Дай ему только боевой самолет. Но ему не давали. И приходилось летать из тыла на фронт и вдоль фронта с письмами, газетами, оперативными документами. На его «уточке» не было никакого вооружения.
Однажды, доставив почту, Кораблев возвращался на свой аэродром. Дело было днем, шел низко, над самым берегом. И вдруг, в районе Сочи, крылом к крылу пристроился к нему «мессершмитт». Гитлеровские асы, вылетающие на "свободную охоту", любили нападать на такие безоружные самолеты — и риска никакого, и боевой счет растет. «Мессер» с выпущенным шасси и закрылками для уравнивания скорости с тихоходной машиной Кораблева — был на расстоянии нескольких метров. Гитлеровец не торопясь открыл фонарь, поднял средний и указательный пальцы вверх, а большим ткнул вниз, что могло означать лишь одно: на втором заходе тебе, сосунок, будет крышка!
"К чему второй заход? — подумал Кораблев за фрица. — Чуть приотстать и нажать гашетку…"
Но гитлеровец, должно быть, не мог отстать на своей скоростной машине. Исчерпал все резервы ее в этом смысле. И на заход не торопился. Продлевал удовольствие, играл, как с мышонком кот. Любовался своим мастерством, [186] держась, как привязанный, в пяти метрах от Кораблева и вместе с ним повторяя неровности берега, как бы обчерчивая его рельеф. Вот сволочь!
И вдруг Кораблев вспомнил: пистолет!
Незаметно отвел назад руку, вынул из кобуры «ТТ» и выстрелил прямо в красную, ухмыляющуюся физиономию аса. Тот вскинул руку, как бы защищаясь, и сразу обмяк. «Мессер» накренился, черкнул крылом по земле, кувыркнулся и взорвался в двадцати метрах позади машины Кораблева…
Так летчик Иван Кораблев открыл свой боевой счет. И бой этот, так неудачно начавшийся для него, принес, вероятно, самую легкую в его фронтовой жизни победу.
Героический десант
В первых числах октября в большом зале школы, где мы жили, была размещена парашютно-десантная рота, сформированная из моряков. Командовал ею волевой, энергичный капитан Орлов. Борьба, рукопашный бой, приемы самбо, метание гранат, стрельба из всех положений, снятие часовых, прыжки с парашютом, подрывное дело — вот далеко не полный перечень того, чем ежедневно занимались наши соседи. В свободные минуты мы с интересом наблюдали за ними.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});