что, лишил его лицензии? — заволновалась я, потому как насилие не одобряю. Даже если оно совершается в отношении моего обидчика.
— Ага, лицензии, — как-то слишком поспешно кивнул Дубровский, но я так и не поняла: издевается он или говорит серьезно. — Будет знать, как на чужой каравай рот разевать. Ну что, обнимемся на прощание?
— Не подходи! Не то я тебе нос сломаю.
Тут он захохотал и стянул чулок. И я поняла, что нос ему уже кто-то сломал до меня. А еще чуть не потеряла сознание, потому что передо мною был… Петруччо! Ну, в смысле Петя, неуклюжий болван, который вечно все роняет и любит поесть на халяву. Какие перемены в нем произошли…
Пару секунд я молча переваривала сюрприз.
— Ты… Офигеть, а как так? Голос совсем другой. Там ты пищал, как мышь церковная. А тут басишь.
— Я хороший актер, — дурашливо поклонился он.
Только сейчас я наконец рассмотрела его как следует, потому что волосы, свисавшие на глаза, сейчас были лихо уложены назад. Оказывается, у Дубровского была стильная прическа. Нос и впрямь был чуть кривоват, но, странное дело, теперь это его не портило. А ведь у него занятная физиономия — такую точно не забудешь. Темные глаза с опасной чертинкой в глубине, до этого он щурился, и рассмотреть я их не могла. Верхняя губа перерезана небольшим шрамом: мне казалось — что-то типа заячьей губы. Сейчас я поняла, что это была когда-то зашитая рана.
И как я раньше не замечала, что за челкой терьера и дурацкой кепкой прячется опасный хищник. К тому же он явно старше меня, хотя и косил под юнца со странностями. Я не смогла не отметить, что теперь, когда он не сутулится, плечи у него широкие, а ловко сидящие джинсы подчеркивают стройные бедра. Правду говорят: одень пенек…
— Ну что, люб я тебе? — пророкотал он, выпячивая грудь. — Давай знакомиться заново.
— Ты не Петька?
— Не-а. В детстве занимался борьбой, носом пожертвовал ради чемпионства. После этого мамочка отдала меня в театральный кружок, решила, так безопаснее. Но чемпионство не пропьешь. Так что надумаешь мне навалять — драться мы с тобой будем по-взрослому. На поцелуй.
— Целую крепко, твоя репка, — процедила я и демонстративно отвернулась. Спорить с таким типом — себя не уважать.
— Ладно, не куксись, удовлетворю твое любопытство, — присел он на корточки. — Все началось задолго до того, как я стал Петькой и к вам пришел навеки поселиться. Я этого Леву уже давно аккуратно пас, чтобы свое вернуть. Он же по-хорошему не согласился вернуть награбленное, хотя я ему даже дуэль предлагал. Шучу. Я хотел экспроприировать свое добро быстро и незаметно. Я подозревал, что Лев мог спрятать ценности где-то в доме. Оттого я его понемногу обыскивал, оставался кабинет и комната деда. В нее со стороны улицы трудно проникнуть, надо было ждать подходящего момента. Так что я, пока ждал, в ваш домик влез, а там ты, прекрасное видение. Решил, что ты очередная девка Льва, оттого и спросил, куда возлюбленного дела. А ты сказала: «Он дома». Ну, тут я пораскинул мозгами, наедине с цацками он бы тебя не оставил, тот еще жук был. Я подумал, он у себя в квартире. Но у него тоже ничего не нашел, хотя знатно там покопался. В ту ночь я все-таки попал в комнату деда, но обнаружил там не сокровища, а трупак. Надо было быстро сваливать, потому как неприятности мне ни к чему. А когда ты в гостишку поехала, подумал, что Лев тебе мог все передать. Чтобы ты вывезла втихую. Его обложили со всех сторон, и он не мог никому доверять. Такой, как ты, легко вскружить голову бедному Леве.
— Чего это вдруг? — усмехнулась я. — Ты же сказал, он жук.
— А ты красотка. Да и не похожа на его девчонок-однодневок. И с юмором у тебя все в порядке. А походка… Идешь, будто танцуешь. Ладно, неважно это. Я решил, что у вас с этим лысым Тарантино все серьезно, и он мог довериться… Короче, надо было проверить твою сумку, пришлось лезть в окно. Потом только я понял, что вы с Левой домиками поменялись. И ты с длинным и тонким живешь. Кстати, совершенно зря.
— Не твое дело.
— Замечание принято. Короче, пришлось внедряться в дом под видом сироты казанской. Хорошо, я на всякий случай деда заранее письмами окучил. Через день я и в кабинет заглянул, но меня Зойка шуганула. Кричать стала, пришлось снова сигать в окно, словно я вор какой-то. А когда вдруг Лева на тот свет отправился, я в его домике пошарил, но вы там уже уборку сделали, опять ничего не нашел. Потом туда мелкий заселился. Ну, а когда у вас разборки начались, Антоша вдруг свалил с каким-то чемоданчиком. Я за ним приглядел — интересный парень оказался. Только и на его тайной хате ничего не нашлось.
— Тебя опередили конкурирующие организации. Из обиды на отнятую лицензию. Хотя… Сокровищ там вроде не было.
— Жаль. А я решил, Антон Леву облапошил, убил, пока мы спали, а добро вывез и тут припрятал. Ну, по принципу, что здесь искать точно никто не станет. Мне-то до ваших семейных тайн дела нет: кто, кого… А вот свое я всегда возьму. Меня сюда сегодня прямо чутье привело. Встал — тебя нет. Я и решил проверить свои владения перед отъездом. А тут Антоша — отсюда. По сторонам оглядывается, вид вороватый, но без сумки. Я его аккуратно проводил и — сюда. А тут ты, репка. И что с тобой делать?
— Освободить.
— Не могу, ты же сразу полицию вызовешь, и я не успею с ним побеседовать… Да и в доме начнется переполох, спокойно не смотаешься. Мне нужна небольшая фора, я еще не все возможные места осмотрел. Но я обещаю, что ты скоро отсюда выберешься. А ты обещай, что никому про меня не наболтаешь. Я же вижу, ты умница.
— А ты выпендрежник и жулик.
— Слушай, мне кажется, у тебя какой-то психологический зажим. Я же давно за тобой наблюдаю. Спорим, ты привыкла, что тобой кто-то все время командует?
— Вот еще…
— Я тебе помогу. Тебе просто нужно выкричаться.
— А ты точно психолог? — огрызнулась я.
— Открой рот и крикни так громко, как можешь. Кричи так, как последний раз в жизни. Ну, давай, удиви дядю.
Терпеть насмешки было выше моих сил, и я решила и впрямь заорать. Чтобы не слышать его. Открыла рот, но издала только какое-то подобие писка. Попробовала еще