Читать интересную книгу "Дорога на Уэлен - Алекс Войтенко"

здесь никто не называет пока еще «Русским».

В командировку меня отправили несколько раньше. Я рассчитывал на середину августа, а отправился туда в июле. И хотя переход в это время был много сложнее, тем не менее я все же был к этому готов, поэтому и собрался туда со всеми вещами. Правда, перед самой отправкой, меня предупредили об ограничении веса. Все-таки нужно было отправляться самолетом, и потому лишнего брать не разрешили. Лишним оказалась лодка с мотором, на которой я собирался переплыть Берингов пролив. Впрочем, при наличии денег, а они у меня имелись, решить подобный вопрос прямо на месте, было несложно. И уж тем более для меня, хотя бы из-за того, что на той стороне советские деньги не понадобятся. То есть, я готов был отдать все свои накопления, не особенно при этом торгуясь.

Золото, собранное под Иркутском, давно и надежно было расфасовано по полиэтиленовым мешочкам, с трудом добытым в советских магазинах, и упрятано по обеим чемоданам, и среди одежды. и если не слишком сильно обращать снимание на пустую массу самого чемодана, то найти его будет достаточно сложно. Карабин был всегда со мной и его наличие не то, чтобы не запрещалось, а скорее даже приветствовалось, хотя бы из-за того, что там обитает самый свирепый хищник севера — белый медведь, которые не гнушается даже собственными собратьями, не говоря уже о людях. Да и кроме него зверья хватает. Конечно к поселкам он выходит не так уж и часто, но тем не менее иногда все же появляется возле них, и уж точно обитает возле берега, где у пристани стоят рыбацкие катера.

Самолет высадил нас в поселке Лаврентия, где мы задержались буквально на неделю, проводя техобслуживание у катеров местного рыболовецкого колхоза: «Рыбак Чукотки». Затем завершив работы, сели на местный самолет Ан-2 и отправились в Инчоун, поселок, расположенный в тридцати пяти километрах западнее Уэлена. Там нужно было провести Техническое Обслуживание установленного в прошлом году дизель генератора, обеспечивающего электроэнергию, и тоже самое сделать с десятью катерами местного китобойного флота. Жители этого поселка в основном занимались китобойным и зверобойным промыслом, а также оленеводством. В общем работы хватало.

На этот раз, хотя командировка была вполне обычной на первый взгляд, но проходила в каком-то напряжении. Вначале мастер носился как угорелый, поторапливая каждого из нас, потом на Мишку Курбатова сорвался председатель колхоза, за то, что тот якобы что-то сломал на одном из катеров, хотя этого не могло быть в принципе. Вдобавок ко всему, вскоре после начала работ, в Инчоуне появились посторонние люди, прилетевшие на военном вертолете, и постоянно мозолившие всем глаза, сующие свои носы во все дыры и порой буквально стоя над душой. В общем обстановка была очень нервной, и с каждым днем только накалялась. А под конец работ, примерно дня за три до их окончания и мастер подлил масла в огонь, сказав, что трехдневный отдых после завершения ремонта отменяется, якобы по причине какой-то аварии в одном из поселков.

Вообще-то, на этот случай на заводе имелась дополнительная аварийная бригада. Конечно приходилось откладывать текущие работы, и отправлять эту бригаду на устранение аварии, но это было вполне естественным. Но чтобы вот так, как сейчас, сорвать нас до окончания командировки и отправить куда-то еще, такое было впервые.

В этот день я занимался обслуживанием дизеля одного из катеров колхоза. По сути, кроме этого дизеля, оставался еще один, и можно было бы отправляться домой, или точнее на какую-то там аварию. Но так или иначе, работы подходили к концу. А учитывая обстановку и то, что прибывшие на вертолете мужчины не отходили от любого из нас ни на шаг, ни о каком побеге, можно было и не мечтать. Я уже начал подумывать о том, чтобы отложить все это еще на какое-то время, а все свое барахло оставить у друга, у которого я встал на постой. Чтобы чуть позже взяв пару недель отгулов слетать сюда еще раз, якобы на охоту. Такое провернуть было, хоть и трудно, но в общем-то возможно. И в этот момент в трюме моего катера, появился Иколай, местный абориген, сын председателя местного колхоза. Я подружился с ним еще в прошлом году, когда был здесь в командировке, а после вместе ходили охотиться на медведя, шкуру которого позже подарил Женьке. В принципе, его появление подле меня не был, чем-то удивительным, мы довольно плотно общались, и в общем-то поддерживали хорошие отношения. Тем более что были почти ровесниками, Иколай был всего на год старше меня. Поздоровавшись он подозвал меня к одному из иллюминаторов и произнес.

— Валерка, видишь вон тех мужчин?

Взглянув в иллюминатор, я заметил двух человек из тех, что прибыли сюда совсем недавно и совали свой нос куда не следует мешая работе и создавая нервную обстановку.

— Вижу, Коль. — По-русски имя этого парня, звучало как Николай, поэтому я, да и многие другие, иногда называли его русским именем. — Они уже достали. Суют свой нос в каждую дырку, и только работать мешают.

— Они приехали за тобой, брат. — После одного примечательного случая, он иногда называл меня именно так. — Сегодня они ругались с отцом, требуя, чтобы он отдал им тебя, прямо сейчас. Куда-то они, очень торопятся. Отец отказал, и пригрозил пожаловаться на них в Москву, если они не дадут закончить ремонт катеров. Был большой скандал. Отец с кем-то говорил по радио, и похоже оттуда пришло распоряжение, чтобы тебя не трогали до завершения ремонта.

Отец Иколая был знаменитым на все северное побережье Советского Союза человеком. Именно он поднял из руин поселок и создал колхоз-миллионер, известный на всю страну. Поэтому мог свободно обратиться хоть к Брежневу, или к кому-то еще, и его слово имело большой вес в союзе. Во всяком случае, когда это касалось проблем колхоза.

— Ты, меня «обрадовал», Иколай. Похоже вольная жизнь подходит к концу.

— Валерка, я помню свой долг. Помню, как ты спас меня тогда на охоте, и притащил в поселок.

— Брось, Коля, это было вполне естественным, не мог же я бросить тебя в тундре?

— Это не имеет значения. На мне висит долг жизни, и если я отвернусь от тебя сейчас, когда могу помочь, то потеряю лицо.

— А если не отвернешься, то лет на десять, загремишь за решетку за укрывательство. Забудь. Все дело в том, что два года назад, я залез в квартиру одного человека,