«Комсомолка» опубликовала блиц-интервью со следователем в отставке Александром Доможировым, который, собственно, расследовал ограбление вдовы с первого и до последнего дня, будучи следователем МУРа. Александр Георгиевич рассказал:
- Я возбуждал это дело, направил его в суд. Но почему-то сценаристы не сочли нужным со мной пообщаться. С 1980-го по 1985 год произошло около пяти хищений, краж и разбоев, связанных с бриллиантами. Сценаристы из каждого эпизода взяли понемногу и приписали этому делу.
Взять эту брошь «Королевская лилия», которую якобы сделали по заказу Людовика XV. Чушь это! Самое дорогое, что было похищено у Толстой, - это пара серег по четыре с половиной карата в каждой. И мы вернули 98% украденного, кроме мелочи. На меня никто не давил. Начальником МУРа тогда был Олег Еркин. Я с ним только дело имел. Это было рядовое уголовное дело! Кстати, грабители проникли в дом под видом не врачей, а сотрудников милиции. Один вор фактически - житель Кишинева Анатолий Федорович Бэц (в сериале - Бес). Он был трижды судим, профессиональный вор. Всех обманул и скрылся! «Француженка» Вероника Пордео очень хотела заполучить серьги Толстой. Ее друзья наняли воров . У Пордео была виза на выезд во Францию - у нее был муж француз. Ее были вынуждены отпустить, она уехала.
//-- * * * --//
24 октября Галина Павловна Вишневская представила новое издание своей автобиографии «Галина. История жизни», приуроченное к ее 85-летнему юбилею.
Той же осенью Первый канал эфирит сериал «Дело гастронома № 1», где роль Галины исполняет Маргарита Валерьевна Шубина.
2012. О мертвых только хорошо?
Повторный показ сериала «Дело гастронома № 1» весной этого года собрал больше откликов, чем премьерный 2011 года. У авторов подобных лент, как и у биографов, - задача непростая. Здесь в полный рост встает вопрос: как быть со стандартной установкой «О мертвых либо хорошо, либо ничего»? Ведь как подметил Михаил Леонтьев, «лицемерие - последнее прибежище добродетели», и эту максиму никто не отменял. Однако очевидным образом многие желают знать не только обстоятельства жизни ВИП- персон, но и подробности их смерти. При этом досужие потребители информации почему- то отказывают своим знаменитостям в элементарном праве - быть людьми. Не желают признавать, что властителям дум отнюдь не чужды человеческие слабости и пороки; что они - не святые; любят, как и большинство человеков, вкусное, запретное, вредное. Однако нужны ли пикантные подробности потребителям? Тиражи говорят - да, комментарии в блогах - нет. Режиссера Милоша Формана в свое время освистали за то, что великого Амадея Моцарта он - согласно документам - показал в своем фильме ничтожеством. Публика желает адекватности гения высшим моральным критериям. Однако, увы, талант не облагораживает своего носителя. И этот каприз мироздания неприемлем теми, кто руководствуется мещанским тезисом: «Сделайте мне красиво!». Так за что голосует публика? За романтизм или реализм в искусстве жизни? За сказки или быль, пока она не поросла быльем? Гамлетовский вопрос: говорить или нет? Андрей Кончаловский был подвергнут остракизму за то, что тщательно отрисовал свои романтические экзерсисы. Как это ни смешно, права на собственную биографию у всех оказываются смежными, ибо события происходят с участием третьих лиц. После в меру ироничного и беспредельно искреннего выступления Марка Рудинштейна мы знаем не только то, что режиссер овладел Юлией Высоцкой после знакомства в лифте, ной в какой именно позе он это сделал. Всякий раз, когда деятель культуры пишет нелицеприятную правду о коллегах, он подставляется. О мужчине рассказал - скажут, завидует. О женщине - не дала, сводит счеты. Так имеют ли социально значимые персонажи право на мемуары? Или их дело - цементировать взлелеянные публикой мифы, а «разгребать грязь» все-таки должны профессионалы? Годное ли дело - инспектировать интимные женские прелести? Риторика, скажете. Отнюдь. Обязанность. Для гинекологов. А для соседа или сослуживца - табу.
Помню, мастер жанра Александр Невзоров во «взглядовском» интервью 1989 года (о границах журналистской этики) сказал мне: «Есть такая присказка: «В доме повешенного не говорят о веревке». Так вот, репортер - это тот, кто говорит».
Такая работа. Доля такая. Проблема в том, что тезис «О мертвых или - или» изначально порочен. Ну вот ФСБ устранила Сайда Бурятского. С официальной точки зрения он враг общества, и рассказывать о том, что Александр Александрович Тихомиров был проповедником и идеологом северокавказского вооруженного подполья, - неуместно. Ведь о мертвых «только хорошо»? Значит, нельзя называть его бандитом? Но он бандитствовал, из песни слова не выкинешь. Стало быть, все зависит, как приговаривает медиаидеолог Марина Леско, от общественной «оценки». Сдал профессию на «отлично» - имеешь право на посмертную редакцию своей жизни. Теперь люди узнают только о том, какой ты был праведный, добрый и умный. Ну а если завалился, то соберешь в зачетку одни двойки. Был звездой «Обыкновенного чуда» - после смерти никто не смеет выйти за рамки парадной биографии. Казнен как серийный убийца - на тебя мораторий не распространяется. О Гитлере или Чикатило - или плохо, или ничего. И это никого не удивляет. Удивляет другое: аудитория не отдает себе отчет в том, что стандарт и тут двойной. Как дно. Сумрачное дно тех, кто не сумел соответствовать мифу.
Попытка переворота (Щелоков VS Андропов) - 6
Итак, неумелая попытка брежневского окружения вернуть бразды правления в одряхлевшие руки генсека провалилась. И хотя Андропов оказался проворнее и круче, он не пожелал использовать события 10 сентября как компромат против Щелокова и др., после того как пришел к власти.
Этого добра и так хватало. Ровно через два месяца Брежнев умер. С ним рядом, повторю, не было в тот момент никого из родных. Только ребята из «девятки». Андроповские ребята.
«В связи с кончиной Генерального секретаря. объявить в стране траур 12, 13, 14 и 15 ноября 1982 года. В день похорон в начальных, восьмилетних и средних школах учебных занятий не проводить. В момент погребения тела произвести орудийные залпы в Москве, в столицах союзных республик, в городах-героях. В то же время остановить на пять минут работу всех предприятий и организаций по всей территории Советского Союза за исключением предприятий непрерывного производства; произвести в течение трех минут салют гудками на фабриках, заводах, железных дорогах, на судах морского и речного флота. Похоронить на Красной площади».
«С чувством глубокой скорби советский народ 15 ноября проводил в последний путь Леонида Ильича Брежнева.. .Колонный зал Дома союзов. В последний почетный караул у гроба покойного встают товарищи Андропов, Горбачев, Гришин, Громыко, Кунаев, Романов, Устинов, Черненко, Щербицкий, Алиев, Рашидов, Соломенцев, Шеварднадзе. 11 часов. В зале остаются родные и близкие Л. И. Брежнева. Последние минуты прощания».
Галину на похоронах пасли ребята из ведомства Андропова.
//-- * * * --//
Впервые о событиях осени 1982-го мне рассказал, напомню, Семенов. Сам Юлиан Семенович об этом написать не успел. Писатель любил повторять: «Не бойтесь верить людям - потому что, даже если вы в них разочаруетесь, у вас останутся счастливые воспоминания о месяцах и годах дружества». Разочаровавшись, он расходился с людьми, не опускаясь при этом до критики. Так было с поэтом Евгением Евтушенко, с политобозревателем Генрихом Боровиком, с журналистом Андреем Черкизовым, с диссидентом Анатолием Гладил иным. Семенов никогда не говорил худо о тех, с кем расходился, но эти «бывшие» и поныне (за вычетом, само собой разумеется, усопших) обильно делятся своими воспоминаниями о нем. Впрочем, упреки закономерны, мятежного Юлика всегда одолевали многочисленные завистники, которые не могли простить глобального успеха сочинителю, который, в отличие от них, не прогибался под систему, а сумел ее обхитрить, победить сумел. Ему, одному из немногих, удалось. Поэтому сейчас, когда Семенов ответить не может, тусклые КГБ-функционеры охотно рассказывают, как они снабжали яркого писателя материалами, и в этих рассказах зашифровано очевидное послание: «он был с нами, он был наш, мы были вместе, общее дело делали». Так лубянским хочется прислониться, рядом помаячить. Однако, как справедливо заметил Александр Борисыч Градский, «сколь ни рисуй себя с великими - не станешь лучше рисовать». Один из коллег, стоявших рядом с гробом Семенова, сейчас, снисходительно улыбаясь, объясняет телевизионщикам, что Юлиан, мол, не столько искал «Янтарную комнату», сколько использовал эти поиски как предлог для своих частых загранкомандировок. Но не объясняет при этом, почему погибли несколько партнеров по этому журналистскому расследованию: первый заместитель начальника ГРУ генерал- полковник Юрий Гусев, исследователь Пауль Энке и бывший эсэсовец Георг Штайн (последний по версии следствия «сделал себе харакири» после пыток).