Все собрались. Процессия двинулась из города на кладбище, которое долгое время принадлежало исключительно королевам. Дети запели старинную песню, с которой хоронили ещё Паолу. Все сопровождающие подхватили её, только в этот раз каждый в ужасе представлял, как его понесут тем же путём, но без тех же почестей, если сбудутся пророчества, слухи о которых уже распространились по всему королевству. Ближе прижимались люди к своим родным, заботливей помогали споткнувшимся и впервые думали о том что ждёт их после смерти. Вся вера этого Мира заключалась в легендах вед, все они говорили о духах, которые смотрят на них, помогают или наказывают.
- Духи оставили нас! - высоким срывающимся голосом крикнул кто-то из толпы. Никто не одёрнул его, не сказал ни слова против, только ниже опустились головы бредущих вслед за свершившимся приговором. Злодейство свершилось, и кровь была пролита, процесс похорон стал пророчеством для каждого из присутствующих и они это понимали теперь и старались принять.
Когда все слова были произнесены и лучи заходящего солнца коснулись мёртвых лиц, обагряя их, людям дали возможность проститься с покойными. Среди небольшого числа желающих Урсула подошла к гробу Кармиллы и, пряча под маской удовлетворённую улыбку, наигранно смиренно кивнула лицу, изуродованному в битве с воином, когда цыганка заслонила ему проход, ведший в комнату, укрывшую Елизавету и Урсулу. Рядом раздались заглушаемые рыдания, осторожно повернув голову, веда увидела красное одеяние, но из-за капюшона она не могла понять кто это. Девушка наклонилась к лицу сначала Марго, а затем Кармиллы и зашептала молитвы на языке своей родины, положив ладошки на их застывшие руки. Это была Мириам, Урсула подалась в неконтролируемом порыве, чтобы обнять и утешить подругу, но, увидев этот жест, кто-то из вед заслонил рыдающую сестру от незнакомца. Боясь разоблачения, беглянка быстро отвернулась и хотела уже уйти, но её внимание привлёк гроб, который обходили стороной все, кроме Илорена, стоявшего у него в самом начале церемонии, даже гвардейцы, прощавшиеся с товарищами, игнорировали это место. Урсула подошла к нему и чуть не выдала себя возгласом, но вовремя зажала рот рукой. Она в ужасе смотрела на бледное лицо и копну чёрных волос, которые впервые за всё время, что она знала их обладателя, были тщательно причёсаны и уложены. Этот тихий, спокойный и всеми нелюбимый человек, легенду о звероподобной жестокости которого она лично поддерживала, не заслуживал места в этом ряду. Впервые ужас от всего того, что она делала, ледяной волной окатил её сознание, а Мириам всё также плакала в нескольких шагах, и, повернувшись к кому-то, сквозь всхлипы полушёпотом произнесла несколько раз имя Урсулы и разрыдалась так, что её пришлось увести. Церемония прощания завершалась и, наклонившись к бедному Морту, посмотрев в его безмятежное красивое лицо, она прошептала "прости меня", поцеловала и, не сдержавшись, взъерошила ему волосы.
Возвращаясь в башню, Урсула смахивала слёзы, не понимая, отчего они могли появляться у неё. "Это оправдается. Это такая же необходимость, как смерть Анны и Магнуса, как... Ах, Лиза, достанется же мне за тебя" - она съёжилась от последней мысли, но потом снова стала вспоминать похороны: возглас отчаяния, раздавшийся из толпы, и плач Мириам не только по мёртвым, но и по ней, ведь бедняжка думает, что Урсулу пытают, а может уже убили". А Морт, сколько ненависти он выдержал, сколько недоверия и оскорблений. Как я надеялась, что смогу рассказать правду, когда всё закончится, смогу отблагодарить его за молчание. Бедный добрый Морт, всё это время бывший изгоем из-за меня. Но зачем убили Марго?" - Урсула недовольно сморщилась и уже не выпускала из головы эту мысль, затмившую все остальные.
В башне её возвращение заметила только Самра, всё это время не спавшая в ожидании друга. Она рассказала о прибытии Арчибальда и Гора, и веда, ещё не дослушав шелест доклада, стала стремительно подниматься, перескакивая ступеньки, на третий этаж и вбежала в комнату прорицателя, который явно этого не ожидал и мирно почивал, не заперев дверь. Зато Урсула, закрывая её за собой, хлопнула так, что все в доме, кроме маленького Гора, счастливо посапывавшего в своей постельке, подскочили и пробудились. Лиза, выглянув на шум, услышала только негромкое переругивание в комнатах напротив, но слов разобрать не могла, так что вернулась в постель и, свернувшись клубочком, засопела так же сладко, как Гор, так сладко, как может сопеть только по-настоящему честный человек с чистой совестью.
Утром она проснулась бодрая и отдохнувшая. Вышла на улицу и с удивлением обнаружила во дворе мальчика, который счастливо обнимал Самру и от волнения больше обычного искажал слова, так что понять его было практически невозможно.
- Доброе утро - бодро пропела Лиза и улыбнулась своим соседям.
Самра что-то прошелестела, а Гор вежливо поклонился и также пожелал ей доброго утра. Идиллия была нарушена и девушке здесь были не рады. Наверху распахнулось окно, из которого высунулась Урсула и крикнула:
- Лиза, приготовь мне ванну, а затем займись завтраком, хватит прохлаждаться.
Елизавета почувствовала, как жаркая волна зародилась внутри её слабого тела, волна которую невозможно вместить в такой оболочке и требующая немедленного выхода, независимо от последствий. Она влетела в комнату веды и прокричала:
- Я тебе не прислуга, так что не смей мне приказывать!
- Иначе что?
- Ни-че-го, - уже спокойнее ответила Лиза - ты не можешь заставить меня быть здесь чернавкой. Я не голодна, готовь сама.
Сказав это, она ушла в свою комнату и села у окна. Во дворе Самра и Гор стали играть в прятки, счастливый смех малыша долетал до девушки как из другого мира, в котором все, кроме неё дружны.
- Кхм - тихо раздалось за её спиной.
Лиза резко повернулась к двери и увидела там Арчибальда.
- Простите, что без стука, но если Урсула услышит, что мы общаемся, то станет ещё злее - заговорщицким шёпотом сказал он.
- Почему Гор стал вдруг таким отчуждённым, я его обидела? - задала она вопрос, который крутился в голове, когда учёный вошел.
- Он обижается на всякого, кто вводит меня в задумчивость, как произошло во время нашей беседы прошлой ночью. Я в такие минуты ни на что не реагирую, а он считает, что расстраиваюсь. Я скажу ему, чтобы не дулся. - Улыбаясь, прошептал Арчи. - Вы пойдёте завтракать?
- Нет, спасибо. Что из моих слов вас так поразило? Надеюсь, это не из-за моей нецарственности - с иронией прошептала Лиза.
- Нет, ваша царственность не нуждается в атрибутах, она уже заключена в вас - эту фразу он сказал уже нормальным голосом и снова обжёг Елизавету взглядом. - Только, боюсь, не натворила ли Урсула чего-нибудь непоправимого, у неё сложный характер, хотя она и добра, но всё интерпретирует по своему, надумывает себе обид и тяготеет к мести. Надеюсь, она не навредит никому, в том числе и себе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});