Читать интересную книгу Обитель снов - Андрей Гребенщиков

Закрыв окна кабины защитными ставнями, путники оказались в кромешной темноте.

– Объявляю двенадцатичасовой отбой, – несмотря на все заверения о сне, которого «ни в одном глазу», Володя вырубился, едва закончив фразу. Его с головой выдал молодецкий храп.

Позавидовав способностям старшего товарища к «управляемой потере сознания», Ник приготовился к длительному и мучительному переходу в блаженное царство сна – неудобное пассажирское кресло не располагало к быстрым перемещениям от реальности к грезам, – но впал в беспамятство, отстав от Ареха на жалкие полминуты.

Двенадцатичасового сна, вопреки приказу, не получилось: гораздо раньше тишину нарушила какая-то возня и скрежет металла по металлу. Недовольный Ник продрал глаза, и первое, что предстало перед его разгневанным взглядом, были ноги Володи. Их обладатель возился с люком на крыше, пытаясь зафиксировать его в полуоткрытом состоянии.

Заметив Никиту, он коротко буркнул «дышать нечем» и вернулся к прерванному занятию.

– Сколько времени? – Нику показалось, что спал он не дольше часа или двух. Уж больно отвратительно себя чувствовал – болела голова, непонятно с чего налившаяся дурной, ничем не мотивированной тяжестью.

– До официального подъема еще восемь часов. Дрыхни пока, не отсвечивай, за ночь надоел, – Володя явно пребывал не в лучшем расположении духа.

– Взаимно! – вяло отпарировал парень и повернулся на другой бок.

Следующее незапланированное пробуждение Ника состоялось минут через сорок – по реальному времени. По субъективному – он даже не успел сомкнуть очей!

– Что за херь? – первый пришедший на ум вопрос адресовался внешнему, совершенно непотребному виду Ареха, на котором из одежды оставались лишь трусы и респиратор. – Зачем ты снял химзу?!

В поспешности и глупости своей чересчур грубой реакции Никита с огромным неудовольствием убедился в течение нескольких секунд. Пока он ждал вразумительного ответа от огорошившего его товарища, собственное тело, мокрое от пота, ответили само: в броневике было нереально душно и жарко!

– Ты печку включил, что ли? – парень блеснул случайным знанием о древних самодвижущихся аппаратах, оснащенных отопительным оборудованием.

– Нет, блин, кондишен только вырубил!

– Какой кондишен? – на этот раз Никита ничего ждать не стал, а сразу последовал примеру Ареха – принялся стягивать химзу, находиться в которой далее было просто невозможно.

– Какой-какой, обыкновенный. Только без фреона… Твой дядя ни фига не позаботился о микроклимате помещения!

– Дядя Володя, по-человечьи скажи, что происходит? – освободившись от удушающего костюма, Ник почувствовал себя чуточку лучше.

– Я – старый идиот, – лаконично выразил суть проблемы Володя и замолчал, отрешенно глядя в сторону.

– Эт я давно в курсе, а можно конкретнее? – не унимался юноша.

С тоской в глазах Арех посмотрел на докучливого собеседника, тяжело вздохнул и вновь отвернулся.

– Блин, че ж так жарко?!

Не поворачиваясь водитель ткнул пальцем вверх, указывая на приоткрытый люк. Несмотря на то что образовавшаяся в крыше щель была совсем маленькой, проникающего внутрь яркого света вполне хватало, чтобы осветить кабину.

– К сожалению, еще не жарко… Самое пекло будет в полдень. Я не думал и не представлял, что солнце может разогреть железо до такой степени… Не вздумай трогать ничего металлического! А поставить броневик лицом на восход – это вообще идея, достойная Шнобелевской премии…

– Чего?

– Премии за самоубийственный идиотизм. Или за такое Дарвиновскую давали? Не помню… Вот сижу я и гадаю: поджаримся мы здесь или запечемся? Как считаешь, камрад юнга?

– Мозги у тебя точно спеклись! – перспектива, нарисованная недальновидным товарищем по несчастью, вызвала у Ника приступ ярости. – Чего делать будем? Дальше в душегубке сидеть?!

Володя на резкость никак не среагировал, только плечами пожал:

– Была у нашего народа многострадального забава такая – баня называлась. Ты – человек темный, да и в силу малолетства вряд ли о ней слышал, но на шкуре своей все скоро ощутишь… Жаль водицы нет, пару поддавать, да веничков дубовых… Садистская такая потеха, я тебе честно скажу, но мужики и даже некоторые бабы это дело до крайности уважали… Я тоже. Одно плохо: станет невмоготу, никуда ты из парилки не денешься, до победного придется сидеть.

– Иди ты! – Никита злился на непредусмотрительного взрослого мужика, который облажался так не вовремя… А можно ли в принципе облажаться вовремя? Риторический вопрос не задержался в голове юноши. – Дерьмовый ты сталкер, дядя Володя.

– Зато хорошо прожаренный, с аппетитной хрустящей корочкой, – без выражения произнес дерьмовый сталкер. – Добро пожаловать в наш микроволновый солярий «Солнышко»! Акция для новых посетителей: закажи восьмичасовой нон-стоп и получи автообугливание бесплатно!

– Древний черный юмор?

Володя едва заметно кивнул:

– Раньше его висельным называли. Но «древний» тоже неплохо звучит.

– Мы не выдержим восемь часов… Нужно выбраться наружу.

– Не очень разумное решение – там мы будем, как слепые котята, совершенно беззащитны. Любой мутант с удовольствием заколбасит неспособного к сопротивлению человека. А стоит открыть один глаз, ласковое солнышко тут же выжжет сетчатку. Захочешь оставшимся глазом проверить, что случилось с первым, – минус оставшееся зыркало.

– Не смешно.

– Я и не смеюсь. При опасности или от испуга очи распахнутся сами собой. Инстинкт, ёшкин кот!

– Может, обвязать голову? Ну, чтоб… – начал Ник, но Володя его перебил:

– На крайний случай, если Карачун совсем одолеет, на пару секунд из машины выскочим, чисто дух перевести. Эту возможность будем иметь в виду. Легче тебе?

Никита с трудом улыбнулся:

– Хоть что-то. Всяко лучше, чем полная безнадега.

– Договариваемся на берегу: у нас есть три выхода, не чаще одного раза в полчаса, каждый выход не длиннее пяти секунд.

– Почему три? Почему полчаса? Почему пять секунд? – изнывающий от нестерпимого жара Никита «врубил» зануду на полную катушку.

Арех выразительно помолчал. Похоже, он считал про себя до некой успокоительной цифры. Затем ровным тоном ответил:

– Свежеиспеченным, извини за каламбур, нудистам местный загар крайне вреден для здоровья. Рак кожи обеспечен через десять секунд, ожог жутко нехорошей степени – через… – Володя потер наморщенный лоб, – короче, тоже весьма шустро. Я не силен в онкологии и ожоговой медицине, как и во всякой прочей эскулапщине, но заслуживающие доверия люди не рекомендовали принимать солнечные ванны.

– «Нудисты» и «эскулапщина»… – Ник больше не спрашивал, просто перечислял непонятности.

– Нудисты – голожопая голодрань, чей гардероб для выхода в свет состоит из одних лишь труселей и противогаза на голое тело.

Про «эскулапщину» коллега по несчастью ничего рассказывать не стал, сразу перейдя к трехразовым спасительным выходам:

– Каждый выход наружу – это серьезный риск, мы можем привлечь совсем ненужное внимание. Потому настоятельно предлагаю количество данных мероприятий сократить до разумного минимума. Волевым усилием, так сказать.

– Садомазо для силы воли?

– Самоограничение для выживания.

– Понятно… – пересохший язык во рту еле ворочался. Беседу оба продолжали, лишь бы хоть как-то скоротать вялое, никуда не спешащее время и отвлечься от тягот температурного режима. – «Не чаще одного раза в полчаса» – тоже из области героического идиотизма?

– Иначе ты будешь скакать туда-сюда, аки горный козел – каждые пять минут.

Тягучий, вязкий разговор под аккомпанемент озверевшего Солнца вымотал обоих. Сил на речь просто не оставалось. Напарники полулежали на своих сиденьях, откинутых назад, и считали сначала минуты, а с приближением полуденного испепеляющего зноя – секунды.

– Дядя Володя, мне выйти надо…

– Не надо! – обрезал Арех. – Нех подходы тратить!

– Подходы? Ты ж вещал о выходах?

– Подходы-выходы… Какая, в нашу баню, разница?! Сиди смирно, дыши ровно. Полный ахтунг еще не наступил.

– Разве? Сколько до полудня? По моим подсчетам, часов пять минуло…

– С последнего раза, как ты на часы мои глядел, прошло тринадцать минут и сорок секунд.

Никите захотелось выкрикнуть что-нибудь жутко оскорбительное и непотребное, но губы слиплись, и разлепить их он не смог – не хватило сил.

– Пить! – первые слова, сказанные юношей за последние восемь тысячелетий, – по летоисчислению нудного Ареха равнявшиеся сорока двум минутам.

– Рюкзак… за… сиденьем…

Несколько веков Ник боролся со слабостью, не дававшей ему поднять руки. На его счастье, жажда все-таки сломила сопротивление врага, одержав убедительную победу в маленькой столетней войне.

– Ты… будешь… – для вопросительной интонации не хватило энергии.