Читать интересную книгу Творения. Том 1: Нравственно-аскетические творения - Преподобный Феодор Студит

Отличие икон от идолов

32. Но свирепый и тупоумный Лев, не знавший ничего такого, нашедши сосуды гнева совершены в погибель (Рим. 9:22) – [в лице] некоторых сверстников распутных, праздных, привыкших к порокам, поистине развратителей юношества, заботившихся о телесной красоте и угождавших его желаниям, развращается вместе с ними и чрез них предлагает всем нечестивое и богопротивное учение; между ними был как бы другой Ианний, а не Иоанном называться достойный (2 Тим. 3:8), устремившийся первым в этот лабиринт, сын земли, происходивший из Ассирии, говоривший басни, а не истину, новый пустослов, справедливо названный Леканомантом[517], сведущий более других в грамматике, злейшее бесовское орудие нелепейшего из всех пустословий, человек нечестивейший и способный приводить в смятение великие дела[518]. И сначала царь непосредственно приступает к твердейшему и соименному победе столпу православной веры[519] и испытывает образ его мыслей, [Col. 280] чтобы сделать его боязливым и безгласным пред своими единомышленниками, как предлагая обещания мирских благ, а не то, что свойственно живущим по Богу, так и угрожая множеством испытаний и тяжких бедствий в настоящей жизни. Но когда увидел непреклонность доблестного священноначальника и на опыте убедился, что тот стоит выше его ожиданий, то, восшедши на престол и призвав к себе окружавших святого патриарха, с высокомерием, как лев, стал изрыгать то, что было негодного и скрытого в нечестивой душе его, говоря, что служители истины и учители Божественных предметов погрешили в вере, потому надобно теперь войти в рассуждение о догматах, дабы при рассмотрении различных мнений лучшее было отделено от худшего голосом многих и получило утверждение. На это каждый из призванных отвечал императору, как приготовился, опровергая нелепые его баснословия и доказывая поклонение честным иконам свидетельствами из Писания и отеческими вероопределениями. Когда же, выслушав это, он вызвал на средину виновников зла и ревнителей лжи, предлагая, чтобы обе стороны состязались при нем о подлежащих вопросах, то отцы наши, зная неисправимость образа его мыслей, рассудили, что не следует вступать в собеседование с людьми, привыкшими заниматься шутками, особенно когда нет между ними беспристрастного судии; а пламенный столп благочестия, Феодор, видя негодование против них свирепейшего [Льва], решительно сказал ему следующее.

Именование иконы

33. «К чему и для чего ты, император, стал производить в Церкви Божией, пользующейся миром, смятение и бурю? Для чего и сам ты безрассудно стараешься среди отличного и избранного народа Господнего возращать плевелы нечестия, которые были прекрасно исторгнуты? Разве ты не слыхал блаженного апостола Павла, пишущего к Тимофею: да завещаеши не инако учити, ниже внимати баснем и родословием безконечным, яже стязания творят паче, нежели Божие строение, еже в вере (1 Тим. 1:3–4); и еще: аще ли кто инако учит и не приступает к здравым словесем и учению, еже по благоверию, разгордеся, ничтоже ведый, но недугуяй о стязаниих и словопрениих, от нихжже бывает зависть, рвение, хулы, непщевания лукава, беседы злыя растленных человеков умом и лишенных истины, непщующих приобретение быти благочестие: отступай от таковых (1 Тим. 6:3–5); и еще: сия воспоминай, засвидетелствуя пред Господем, не словопретися, ни на куюже потребу, на разорение слышащих. Скверных же тщегласий отметайся, ведый, яко раждают свары? (2 Тим. 2:14, 16, 23). [Col. 281] Согласно с этим учит и Игнатий Богоносец: «Предостерегаю вас, – говорит он, – от еретиков, этих диких зверей в образе человеческом, которых нам не должно не только принимать, но, если возможно, и сходиться с ними»[520]. Если же так определено и нам запрещено беседовать с нечестивыми еретиками, то кто же может заставить нас вступить в рассуждение с отвергающими уставы и правила древней веры и дерзко злоупотребляющими Божественными Писаниями к обольщению многих? Ибо якоже Ианний и Иамврий противистася рабу Божию Моисею, такоже и сии противляются истине (2 Тим. 3:8), увлекаясь собственным тщеславием и гнусным корыстолюбием, губящим многих; но не преуспеют более, как говорит Писание, безумие бо их явлено будет всем, якоже и онех бысть (2 Тим. 3:9). Даже и сегодня мы сделали не так, как бы надлежало, выступив пред тобою с некоторым осуждением их безумия; ибо обращать внимание на кого-нибудь, высказывающего противное мнениям многих, неразумно, как говорит и светская пословица[521]».

Беседа преп. Феодора с Львом Армянином

34. Выслушав эти слова и пришедши в великое негодование, император сказал: «Итак, кир[522]-Феодор, тебе кажется, что я делаю лишнее? Ты едва не вынуждаешь меня сказать тебе действительно лишнее слово, чтобы ты уже не мог возвратиться в свой монастырь, – косвенно выразив такими словами или приговор в ссылку, или какую-нибудь смертную казнь, – но ты не вынудишь меня, – продолжал он, – действовать неосмотрительно по твоему желанию и от меня не сделаешься мучеником, приготовившись к этому; нет, хотя я и презираем вами, но незлобиво буду терпеть, если только вы не откажетесь рассуждать с отвергающими ваше мнение, противное общей вере; если же не захотите этого, то сами явно признаете себя побежденными, посему вам и необходимо будет против своей воли последовать их желаниям». Но все собрание епископов с божественным пастырем единогласно отказывается от собеседования с осужденными и говорит словами блаженного Павла: «Нам же не велико есть, да от показанных лиц истяжемся, или от человеческаго дне [суда], – от первых, как вовсе не имеющих священного сана, от последнего же потому, что ни сами себе востязуем, по чистоте нашей веры (1 Кор. 4:3)», – направляя укоризну к его лицу. [Col. 284] А так как царь не понял силы сказанного, то великий Феодор, опять взяв меч Духа, отвечает сильнее, желая обуздать дерзость того, кто поставил себя самого судьею в таком деле, и говорит: «Император, внемли тому, что чрез нас божественный Павел говорит тебе о церковном благочинии, и, узнав, что не следует царю ставить себя самого судьею и решителем в этих делах, последуй и сам, если ты согласен быть правоверным, апостольским правилам; именно, он говорит так: положи Бог в церкви первее апостолов, второе пророков, третие учителем (1 Кор. 12:28); вот те, которые устрояют и исследуют дела веры по воле Божией, а не император, ибо святой апостол не упомянул, что император распоряжается делами Церкви». На это кесарь возразил: «Итак, ты, Феодор, сегодня извергаешь меня из Церкви?» Преподобный же говорит ему: «Не я, но упомянутый невестоводитель ее и божественный апостол Павел; впрочем, если ты хочешь быть ее сыном, то ничто не препятствует: только следуй во всем духовному отцу твоему», – указав при этом правою рукою на святейшего Никифора. После таких объяснений гонитель, как бы в исступлении ума, не мог произнести ни одного здравого слова от чрезмерного бешенства, но, испустив неистовый звук, и сам вопреки приличию с криком говорит: «Ступайте вон отсюда». Тогда поборники Православия, возвратившись все вместе в патриарший дом, окружили великого подвижника благочестия Феодора, превознося его похвалами как пронзившего, при помощи Божией, силой острейших своих слов общего врага и в его лице еще более уничтожившего их противников.

Различие власти светской и церковной

35. Между тем от ипарха [префекта] города блаженные получили приказание немедленно возвратиться в свои места, а там не сметь более оставаться; непоколебимая же твердыня исповедания Феодор объявившим это отвечал: «Если отец наш и общий владыка единодушных не пригласит нас, то и без вашего приказания мы не станем делать этого; а в противном случае ваше приказание никак не будет исполнено мною, но пойду и буду говорить, что следует». Так и поступал блаженный, отвергнув всякий страх человеческий и всецело приготовившись к страданию. Именно: возвратившись в свой монастырь и утвердив учеников словами увещания к предстоящему подвигу и возбудив умы их защищать догмат православной веры до смерти и бичеваний, он чрез несколько дней опять отправился к святейшему патриарху – утешать его, впадшего в уныние по причине смятения и расстройства в Церкви, [внушая] между прочим, что за это предстоит ему от Бога величайшая слава. И говорил ли и делал ли божественный Никифор что-нибудь такое, [Col. 285] что не направлялось бы суждением Феодора и не получало бы поддержки от него, было ли то полезно по тогдашнему времени или по другой причине? Таким уважением пользовался у него божественный отец наш, что занимал после него второе место в соборе епископов, отличаемый всеми за мудрость и благочестие пред Богом. Между тем спустя немного времени приснопамятный патриарх был низведен с иерархического престола ночью в двадцатый день марта и отправлен в собственную обитель, которую сам он построил в одном из гористых мест Азии близ пролива[523]. Подобным образом и прочие священнослужители подверглись таким же приговорам и разосланы по разным странам и городам, а ненавистные христоборцы овладели церквами, находившиеся в них священные иконы святых – страшно и слышать! – бесстрашно ниспровергали или замазывали и замышляли тщетное и суетное против остальных питомцев Православия.