— Мне нравится выбор места и памятника, — начал Нимрайс и замолчал. Потом отвернулся, будто то, что он собирался спросить причиняло ему боль. — Почему ты тогда оставил меня в живых? Я был счастлив, умирая у тебя на руках… Ведь ты никогда не станешь моим… — последние слова он буквально выталкивал из себя.
— Я предал свой Род, оставив тебя в живых, это моя боль на всю жизнь. Мне жить с этим, но с этим можно смириться. А вот убей я тебя тогда, никогда бы не простил себе и не смог бы исправить сделанное. Я не хочу быть убийцей последнего из вашей расы. Я даю тебе шанс исправить всё то, что ты натворил, шанс возродить искусителей и дать им другую мораль и другие ценности в жизни.
— Но ты, ты никогда не будешь со мной… Ты же понимаешь… ты видел… я не хочу женщин после всего… — его голос звучал тихо и надтреснуто, выдавая боль и усталость.
— У меня жена и я люблю её. Я могу быть тебе только другом, — от этих слов Нимрайс дёрнулся словно от удара и сильнее закутался в тёмный плащ. — А женщины… Ты из рода долгоживущих. Пройдёт время и ты встретишь ту, кто воскресит твою душу и заставит петь сердце. Зачем тебе я, человек? Я скоро начну стареть и умру.
— Я люблю тебя… — почти прошептал мужчина.
Фабиртей молчал, любуясь на восход солнца, окрасившего небо в нежные розовые и голубые цвета.
— Когда-нибудь ты придёшь сюда, а меня не будет. Значит меня уже нет в живых, — с лёгкой улыбкой на губах всё же ответил он. — Однажды и ты не придёшь сюда. Это будет означать, что ты встретил ту, кого сможет полюбить твоё измученное сердце.