Читать интересную книгу Ever since we met (СИ) - "Clannes"

— Рассказывай, — говорит Саша, рядом с кроватью садится так, чтобы можно было голову устроить на краю. Соня смеется безрадостно, почти так же апатично, как и выглядит.

— Да ты же знаешь, что я с парнем встречаться начала. На катке познакомились, Настя тоже была там. Помнишь, она меня еще тогда спалила перед вами всеми на Новый Год? В общем, мы должны были на свидание пойти, а он взял и отменил. Я решила не киснуть и пойти погулять с Настей. А там он. В нашем любимом кафе. С девушкой какой-то, улыбается, говорит что-то, жестикулирует так, как он всегда делает, когда чему-то очень рад. Не с компанией, Саш, не с родителями, а с девушкой. А потом еще тянется, знаешь, и в нос ее целует. Что я должна была сделать, устроить ему прямо там скандал? Или на улице разреветься?

— Поэтому ты и в школу сегодня не пошла? — уточняет Саша. Соня фыркает.

— Нет, в школу я не пошла потому, что мне реально было плохо. Но если я сейчас в таком состоянии отсюда выйду, я точно наврежу чему-то или кому-то. А ты успокаиваешь немного, так что тебе я точно ничего не сделаю.

Саша тянется, чтобы ее за руку взять — ладошка прохладная и чуть подрагивающая. В голову лезть нехорошо, но она память и эмоции и не собирается трогать. Ей нужны те самые ограничители, которые не дают Соне пользоваться магией так, чтобы навредить себе и другим. Ей нужны те ограничители, которых в ее голове почему-то нет. Снесло срывом?

— Дай вторую руку, — требует она. — Тебе надо ограничители поставить обратно. Ты это уже делала, вспоминай, как. Я помогу.

Блоки едва становятся на свое место, когда телефон звонит. Саша сонины ладошки сжимает крепче, не давая вырваться, не давая снова снести ограничения и навредить самой себе, и лишь потом взгляд кидает на экран. Не успевает — тот гаснет, мелодия прекращается на середине ноты. Соня, ее взгляд поймав, машет рукой.

— Уже больше десяти раз сегодня позвонил. Не хочу с ним разговаривать. Пусть к той идет, своей, с которой в кафе сидел. Пусть ей звонит.

— Хочешь, я отвечу и скажу ему это все?

Саша не знает, почему предлагает это, но почему бы и нет? Соня плечами пожимает, мол, делай, что хочешь, и телефон свой протягивает, с тумбочки его взяв. Вовремя — он опять звонит, на экране вместо имени контакта «Эвкалипт» и сердечко, и что-то в этом напрягает, будто еще вчера услышанное, но Саша жмет «ответить» раньше, чем соображает.

— Ну наконец-то! — доносится из динамика. — Я уже заволновался, все ли с тобой в порядке. Я уже раз двадцатый, наверное, звоню, ты весь день не отвечала. Ты в норме?

— Слушай сюда, эвкалипт хренов, — чеканит Саша в трубку в ответ, — тебе завтра в универе лучше не появляться, потому что за Сончу я тебя на учебные пособия разберу, по баночкам разложу, и преподам подарю. Зря ты меня выбесил, ой зря.

На том конце воцаряется ошарашенное молчание. Она ждет. Ей торопиться некуда. Только вот Соня смотрит на нее огромными глазищами, явно не понимая, что за хрень происходит. Ничего, она ей объяснит, как только договорит.

— Сашка? — выдавливает из себя, наконец, Игорь. Не узнать его по голосу было сложно, да и вчерашние его слова про коалу и эвкалипт вспомнились как раз вовремя. — Как?

— Каком кверху, я предупредила, — бросает она. — Хотя можешь приходить, но оправдываться начинай со входа в аудиторию, пока я не успела тебя убить.

— Давно ты его знаешь? — спрашивает Соня, едва Саша успевает на кнопку нажать, чтобы звонок сбросить. Она жмет плечами — что тут ответить-то можно?

— С сентября, — говорит. — Однокурсник. Один из моих троих богатырей. Гриша еще и Нейт.

— Тот Нейт, который за Алинкой хвостиком ходит? — уточняет Соня, кивок получает в ответ. — Я ей завидую. Вот Нейт ей точно голову морочить не будет.

— Да Игорь вроде тоже плохим не казался ни разу, — бормочет Саша озадаченно. Желание вырвать ему все, что вырывается, и вставить везде, куда вставляется, как-то утихает. Да нет, не стал бы он. После нескольких недель распевания о том, какая у него идеальная девушка? Что-то тут не сходится. Есть, конечно, вариант, что он не про Соню распинался, но лучше бы этому варианту не быть правдой. Лучше не столько для Сони, сколько для Игоря. Ему лучше не бесить ведьму, даже если он не знает, что она ведьма.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А чувство юмора у вселенной все-таки есть.

— Не надо ему ничего делать, — просит Соня. Молчит пару секунд. — Серьезного. Просто что-нибудь неприятное сойдет. Не вреди ему так, чтобы конкретно, ладно?

— Тебе нельзя влюбляться, — хмыкает Саша в ответ. — Ты становишься мягкой и доброй даже к тому, кто тебя обидел. Влюбляться вредно.

— Сказала мне ты, — парирует Соня, улыбается как-то даже поспокойнее, и, на кровати сев, тянется, чтобы ее обнять. — Спасибо, Сашунь.

На лице Игоря на следующий день спокойствия как раз-таки и нет, когда он на следующий день рядом падает и сразу от нее отодвигается, будто ему это поможет. Нейт и Гриша смотрят заинтересованно — наверняка ничего им не сказал. Хоть что-то он правильно сделал.

— Не вели казнить, вели слово молвить! — восклицает Игорь. Гриша, поперхнувшись кофе из своего картонного стаканчика, кашляет, от Нейта получает несколько шлепков по спине. — А вообще объясни, что я вообще умудрился такого сделать, чтобы Соню обидеть.

— Тебе еще объяснения нужны? — Саша руки на груди скрещивает. Где-то на фоне Нейт бормочет «а, значит, ее Соня зовут», но на это она внимания не обращает. Не до этого. — А сам подумать, что натворил, не можешь?

— Сань, ну тупой я, ну сжалься надо мной!

Прибедняется он, конечно, мастерски, но Саше не смешно, ее это даже не успокаивает. Его хочется схватить за шкирку и встряхнуть пару раз, чтобы мозги на место встали.

— Позавчера вечером, — цедит она, — ну-ка вспомни, чем ты занимался?

В глазах Игоря паника разгорается, отчего, она не знает. Не уверена, что хочет знать.

— Ну, я свидание отменил, чтобы Аньке город показать… — он запинается тут же. — Она обиделась, потому что я отменил свидание, да?

— Нет, она обиделась потому, что в ее любимом кафе ее парень, с которым она должна была в тот вечер пойти туда на свидание, был с другой девушкой, — шипит Саша. — Мне по барабану, кто это, сестра, подруга детства, троюродная бабушка, ты мог все объяснить Соне, а не просто валить, ничего не сказав ей? Ты мог их хотя бы познакомить заранее?

— Саш, — влезает Гриша, — ты меня пугаешь. Что с тобой?

Она уже готова сказать, что ничего, когда он кивает на ее руки. На кончиках пальцев искры, готовые перерасти в полноценные электроразряды, и прятать их от этих троих уже поздно. Саша вдыхает глубоко, считает до пяти, прежде чем выдохнуть, и заставляет искры погаснуть, раствориться в воздухе. Нельзя их пугать. Зато сразу становится понятно, почему так испуганно на нее глядел Игорь.

— Все в порядке, — говорит она уже спокойнее. — Я потом объясню. Но ты, вредитель малолетний, задолжал Соне объяснение и извинение. Я все сказала.

Она им правда объяснит все, но не сегодня. Сегодня она сбегает, едва пары заканчиваются, домой добирается самостоятельно, и садится на кухне в самом углу, сжимая огромную чашку чая. Ей нужно спокойствие и смелость для того, что она решила сделать. Ей нужно успокоиться и набраться храбрости. Она вместо этого еще больше паникует, когда тетя Лена рядом садится.

— Ты тут сидишь с таким лицом, — говорит она, — будто что-то натворила и боишься, что с тебя за это голову снимут. Расскажешь?

— Так оно и есть, собственно, — вздыхает Саша. Нет, тянуть еще больше нельзя. — Расскажу — выгоните из дома и скажете на пороге больше не появляться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты мою любимую вазу разбила что ли? — смеется тетя Лена. Саша правда ценит ее попытку свести все в шутку. Это сейчас правда не помогает. — Так ты мне новую на день рождения подари и все хорошо будет.

— Я с Ваней венками обменялась, когда только приехала, — выпаливает Саша. Неудобные признания легче говорить быстро, не тянуть, как нырнуть в холодную воду легче целиком, а не заходя понемногу, давая себе шанс передумать. — Когда еще не знала, что это значит. Это можно как-то убрать? Я не хочу мешать ему жить так, как он хочет.