сдерживаю стон. Моя маленькая грязная мегера обхватывает губами мой член, твердо намереваясь вывести меня из себя, пока я разговариваю по телефону с моим отцом.
— Ты объявишь о своей помолвке сегодня вечером, — говорит он через минуту. — Я предлагаю тебе найти новое кольцо. И хочу, чтобы брак был заключен в течение месяца.
Ирина улыбается мне, обхватив мой член, ее тяжелое обручальное кольцо отражает солнечный свет и почти ослепляет меня.
— Я сделаю это, — ворчу я. Ему не обязательно знать, что я украл Ирину из поместья три дня назад, отвез в город и нашел ей самое дорогое кольцо, какое только смог, а затем сделал ей романтическое предложение, когда мы прогуливались по заснеженной дороге в ресторан. Эти моменты только для нас. Не для любопытных глаз или тех, которые используют такие вещи против влиятельных людей. Если не считать моего взрыва на прошлой неделе, никто никогда не узнает, насколько я одержим этой женщиной.
Никто, кроме нее.
— И это все? — Мои слова звучат как шипение, когда Ирина сжимает мои яйца и берет мой член глубоко в свое горло.
— Как поживают женщины?
— Ирина тренировала их. Скоро они будут в идеальном состоянии, — хмыкая, говорю я ему. Каждый вечер мы с Ириной спускались в подвал. Пока я работаю со Степаном, она занимается ими. Моя невеста умна и учит их вещам, которые могут оказаться полезными в «Играх». К следующей зиме эти женщины станут умными, коварными соблазнительницами.
— Другие женщины, — говорит отец.
— Их доставят сегодня. Они будут вести себя адекватно и станут идеальной приманкой для наших более развратных игроков. А поскольку Ирина работает с остальными, это, возможно, на данный момент наши лучшие женщины.
Он презрительно смеется.
— Что, маленькая Ирина знает о том, как показать им принимать два члена сразу?
— Это не высшая математика, отец.
По ту сторону линии раздается рычание:
— Давай убедимся, что их пизды в порядке. Одна-две дорожки обеспечат это.
— Хммм, — это все, что я отвечаю. Моя женщина заглатывает мой член так, что мне не совсем интересно, что скажет мой отец.
— И, Влад, может быть, мне стоит провести тест-драйв того, чему они уже научились? Я хочу их выбрать сам, — говорит он.
Конечно, он захочет.
— Дарья уже наскучила?
Вместо ответа я слышу шлепки плоти. На другом конце раздается женский крик, достаточно громкий, чтобы Ирина оторвалась от моего члена и нахмурилась, глядя на меня.
— Дарья учится засовывать кулак в свою пизду. С ней все в порядке.
Ирина медленно трахает мой член рукой, но ей больше не интересно сосать его, так как она пытается прислушаться к нашему разговору.
— Итак, мы закончили? — огрызаюсь я.
— Остальное мы обсудим позже. Передавай привет моей будущей невестке.
Я кладу трубку, не попрощавшись.
— Почему ты остановилась?
— Что он с ней делал? — спрашивает она, игнорируя меня. В ее голубых глазах сверкает огонь. Это одна из вещей, которые мне в ней нравятся. Под ее спокойной внешностью скрывается настоящая буря. Мне нравится время от времени давать ей волю.
— Ты действительно хочешь знать?
— Да.
— Я мог бы показать тебе, — поддразниваю я.
Ирина приподнимает брови, но не отступает от моего вызова.
— Так покажи мне.
Я одариваю ее волчьей ухмылкой, прежде чем растерзать. Ее визг восхитителен, когда я переворачиваю ее и прижимаю к кровати. Я тянусь за смазкой на столе, наблюдая за настороженным взглядом моей невесты. Я устраиваю большое шоу, выливая жидкость себе на руку и размазывая смазку по пальцам. Ирина округлила свои глаза, как блюдца.
— Раздвинь бедра.
— Влад, — говорит она, — ты знаешь, что собираешься сделать?
Я провожу скользкой костяшкой среднего пальца по ее щелочке, усиливая давление на клитор.
— Развлечься с тобой, — поддразниваю я.
Ирина сужает глаза, но не говорит мне «нет». Даже если бы она это сделала, все равно я не очень хорошо слышу это слово. Я легко ввожу в нее один палец, а затем два. Она издает стон, стоит мне согнуть их и погладить по ее точке «g». Мне нравится заставлять ее мурлыкать, как котенка. Ее тело подчиняется моей команде и так красиво повинуется.
— Влад…
— Шшшшш, — говорю я, засовывая третий палец в ее киску.
Ирина громко стонет, и ее веки трепещут. Я потираю большим пальцем ее клитор, одновременно вводя мизинец внутрь. Ее влагалище слишком узкое, чтобы я мог ее раздвинуть и просунуть туда еще немного своей руки. Это заставляет меня задуматься, как поживает бедная Дарья.
— Пожалуйста…
— Что ты хочешь, маленькая Тень?
— Ты. Мне нужен ты.
Я вынимаю из нее пальцы и хватаю свой член скользкой рукой. Ирина стонет, когда я дразню ее вход. Быстрым толчком вхожу в ее тело. Я нахожу ее губы своими и крепко целую. Мои бедра прижимаются к ее бедрам, и я трахаю ее слишком грубо для этого утра. Но моя милая девочка принимает это. Она подстраивается под мой шаг и больно царапает ногтями мои плечи.
Я прикусываю ее губу. Ирина прикусывает мой язык.
Я сжимаю в кулаке ее волосы. Она хватает меня за руку.
Мы одержимы желанием проникнуть друг в друга.
Скоро, вступив в брак, мы станем единым целым.
И вся страна, черт возьми, содрогнется под нашим правлением.
— О, боже, — вскрикивает она, и ее охватывает оргазм.
Ее тугая киска сжимается вокруг меня, когда она кончает, доводя меня прямо до предела. Я кончаю в нее, и, как и каждый день на этой неделе, задаюсь вопросом, не залетит ли она от меня. Я стал совершенно одержим идеей наполнить ее своей спермой и сделать так, чтобы она забеременела. Я хочу, чтобы Ирина носила моего ребенка и мою фамилию. И поскольку она больше не принимает противозачаточные и официально помолвлена со мной, все это может произойти в ближайшем будущем.
Как только мой член становится мягким и моя сперма вытекает из нее, я приподнимаюсь, чтобы посмотреть на нее. Ирина лениво моргает, глядя на меня, и нежно улыбается. Ее улыбка станет моей кончиной.
Или, возможно, началом.
Все эти годы я играл по правилам игр моего отца.
Но потом я взял Ирину и сделал ее своей. Теперь его игры совсем не то, во что мне интересно играть.
У меня есть новая игра.
И я устанавливаю правила.
Это игра, в которой мы с ней выигрываем.
Каждый чертов раз.
Месяц спустя…
— Все в порядке? — спрашиваю я, подходя к Ирине.
Она смотрит в окно номера для новобрачных в нашем отеле и кивает.
— Это горько-сладко, понимаешь?