– А почему вдруг ты захотела, чтобы тебя кто-то поцеловал?
Она пожала плечами:
– Потому что. Просто.
– Понятно. – Он на мгновение поджал губы. – Тебе хватило бы Бенни? Или слуги?
– Нет! – Амелия испуганно заморгала.
Рот графа искривился в медленной улыбке, от которой что-то затрепетало у нее внутри. Это не было прямым попаданием, вызванным в свое время симпатичными ямочками на щеках Колина, но, несомненно, это было предвестием нового восприятия ее друга.
– Я не поцелую тебя сегодня, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты поразмышляла об этом на досуге. Если ты почувствуешь то же самое при нашей следующей встрече, тогда я тебя поцелую.
Амелия наморщила носик:
– Если я тебе не нравлюсь, то прямо так и скажи.
– Ах, моя импульсивная принцесса, – произнес Уэр успокаивающим тоном, взяв ее за руку. – Ты с такой же поспешностью делаешь выводы, с какой вляпываешься в неприятности, – обеими ногами сразу. Я ловлю тебя на слове, моя прекрасная Амелия. И поймаю тебя на самом деле.
– Ох! – задохнулась она и часто заморгала, уловив многозначительный подтекст в его словах.
– Ох! – согласился он, улыбнувшись.
К тому времени, когда Амелия направилась к дому, ее желудок был набит восхитительными деликатесами, а сама она утвердилась в решении поцеловать очаровательного графа. Он согласился встретиться с ней на следующий день, и она собиралась с духом, чтобы повторить свою смелую просьбу и добиться результата. И если все обернется хорошо, она собиралась попросить еще об одной услуге – отправить письмо по почте.
Письмо Марии.
– Какую еще шалость ты задумала? – спросил повар, когда Амелия украдкой шмыгнула в заднюю дверь, по-прежнему стараясь не попадаться на глаза Колину.
– Я никогда не планирую шалостей! – воскликнула Амелия, уперев руки в бока с видом оскорбленной невинности. И почему каждый думает, что она ищет неприятностей?
Повар фыркнул и, прищурившись, посмотрел на нее:
– Ты уже слишком взрослая для шалостей.
Амелия расплылась в широкой улыбке. Впервые, наконец, кто-то сказал ей, что она была слишком взрослой, чтобы сделать что-то, а не слишком маленькой.
– Спасибо! – воскликнула она, чмокнула слугу в щеку и помчалась вверх по лестнице.
Из последних нескольких дней именно сегодняшний оказался просто замечательным.
Пальцы Кристофера выстукивали быстрое стаккато на письменном столе. Он в полном смятении смотрел в окно кабинета.
Мария оставила его. Хотя она уходила, когда он уже проснулся, она так ничего и не сказала ему, и тогда он понял, что леди Уинтер считает их роман завершенным.
Кристофер едва тут же не рванулся за ней, но, в конце концов, удержался, понимая, что для начала требовалось составить хоть какой-то план действий. Он не мог очертя голову, безоглядно броситься за этой гордой женщиной, рискуя окончательно погубить их отношения.
Сейчас, спустя несколько часов, он почувствовал облегчение, услышав стук в дверь, испытывая благодарность за небольшую отсрочку. Крикнув, чтобы входили, он увидел, как дверь распахнулась и на пороге появился Филипп.
– Добрый день, – приветствовал его молодой человек. Кристофер криво усмехнулся:
– Правда, что ли, добрый?
– Я думаю, да. Вы сможете согласиться, после того как услышите то, что я должен сообщить вам.
– Да ну?
Филипп сел напротив него.
– Леди Уинтер не вступала в интимную связь с лордом Эддингтоном ни в Брайтоне, ни где-то еще. Никогда.
Кристофер с любопытством посмотрел на юношу:
– А зачем было сообщать мне об этом?
– Я решил, что вам будет интересна эта информация. – Филипп нахмурился. – Если бы вы знали это до того, как она покинула вас, то вечер, возможно, прошел бы иначе.
– А я должен был захотеть, чтобы вечер прошел иначе?
Филипп слегка смутился.
– Я думал, что вы могли бы захотеть. После ее отъезда вы долго переживали, и хоть я и спал в это время, я слышал от других, что у леди Уинтер тоже был весьма удрученный вид, когда она уезжала.
– А почему мне полезно узнать, что она не вступала в интимную связь с Эддингтоном в Брайтоне? – Кристофер откинулся назад в кресле.
– Понятия не имею, – пробормотал Филипп. – Но если вы сочтете эту информацию бесполезной, нам не о чем дальше спорить.
– Очень хорошо, – сухо произнес Кристофер. – Позволь мне тогда немного изменить вопрос. А что бы ты сделал с этой информацией, будь ты на моем месте?
– Но я не на вашем месте.
– Ты меня рассмешил.
Собравшись с духом, Филипп выпалил:
– Я не уверен, что сотрудничество Эддингтона с леди Уинтер было причиной недавнего приступа меланхолии у вас, но все же…
– Я не страдаю меланхолией, – отрезал Кристофер.
– Да. Пожалуй, я не так выразился. Возможно, уныние, упадок сил, депрессия – эти определения лучше подошли бы? – Филипп отважился взглянуть в лицо Кристофера и вздрогнул.
Сент-Джон строго и красноречиво смотрел на него в упор.
– Ладно, хорошо… – Филипп прочистил горло. – Раз уж происходящее мне не очень понятно, я бы на вашем месте отправился к леди Уинтер и попросил ее прояснить ситуацию.
– Она ни разу не открыла мне ни одного своего секрета, – заявил Кристофер. – И в этом состоит главная причина наших разногласий.
– Ладно, пусть так… но ведь она же написала вам. Она сама приехала к вам. Я бы счел это позитивным знаком.
Кристофер усмехнулся:
– Если бы это было так! Только она приехала, чтобы сказать мне «прощай».
– Но вы ведь не сказали ей того же в ответ, верно? – спросил Филипп.
– Нет. Хотя, пожалуй, было бы лучше, если бы я это сделал. Для нас обоих.
Филипп пожал плечами. «Вам лучше знать» – таково было молчаливое послание его протеже. Но оно было смягчено невысказанным предостережением. Его подручный не считал, что Филипп исчерпал все варианты, и Кристофер предполагал, что он был прав на этот счет.
– Спасибо тебе, Филипп, – отпустил его Кристофер. – Я ценю твою заботу и откровенность.
Филипп ретировался с явным облегчением.
Кристофер встал и потянулся, мускулы его тела болели после бурной ночи, проведенной с Марией. Господи, она довела его до лучшего оргазма в жизни, но финал имел горько-сладкий привкус. Он почувствовал, что Мария уходит навсегда в самый неподходящий момент, когда он уже не мыслил себя без встреч с ней.
– Мария, – тяжело вздохнул он, подойдя к окну, откуда была видна улица внизу. Она приезжала сюда, в эту клоаку, чтобы повидаться с ним. Кристофер прижался лбом к стеклу, сразу запотевшему от контакта с горячей кожей; в голове безостановочно вертелись вопросы, оставшиеся без ответа, причиняя ему невыразимые страдания.