заросли, за которыми наверняка находились акустические орудия Божьих Сынов.
Это было мое первое хорошо просматриваемое поле генерального сражения. Я тщательно рассматривал его в бинокль, пока, наконец, не заметил едва уловимые признаки движения. На сцене, разворачивающейся передо мной, появлялись передовые отряды мятежников.
Вскоре завязалась ожесточенная перестрелка, которая, правда, кончилась так же внезапно, как и началась.
ГЛАВА 11
В этом не было ничего странного. Войдя в соприкосновение с противником, передовое охранение френдлизцев несколько отошло назад, чтобы дождаться подхода главных сил. Их делом было прощупать позиции кассидиан, не начиная при этом активных действий.
Это была очень странная тактика, применявшаяся еще со времен Юлия Цезаря, могучего полководца древнейших времен.
Передышка позволила мне трезво оценить ситуацию. Эта война была похожа на партию двух шахматистов. С одной стороны, несомненно, был Элдер Брайт со своей компанией, которая добивалась только одной цели — вывести своих легионеров на межзвездный рынок наемников. Брайт как шахматист делал ставку на победу одним стремительным ударом.
Но этот удар мог удаться, если бы не был вычислен его противником. А этим противников мог быть только Ладна с его соотечественниками.
Если Ладна мог определить, что я буду на приеме Донала Грима, то таким же образом он мог вычислить, что Брайт хочет нанести сокрушительный удар по кассидианам. И эти расчеты наверняка заставили его послать сюда лучшего тактика вооруженных сил Экзотики Кейси Грима для того, чтобы разрушить планы Брайта. Но меня в этом столкновении интересовало еще и другое: почему Ладна противостоит Брайту? Ведь Экзотика не должна была вмешиваться в эту гражданскую войну на Новой Земле, хотя это и была достаточно важная планета среди четырнадцати человеческих поселений под звездами.
И ответ мог лежать только в конкретных отношениях, которые контролировали обмен специалистами.
Вероятно, Экзотика, будучи «свободным» миром, автоматически противостояла «жестоким» мирам Френдлиза. Но это не могло быть единственной причиной. Могли существовать секретные соглашения о контрактном балансе между Экзотикой и Френдлизом, но об этом я ничего не знал. Тем не менее, мне было трудно понять позиции Ладна в текущих делах.
И второе, что меня сейчас заботило. Даже для такого гражданского человека, как я, было совершенно ясно, что защита этого холма дюжиной людей — полная бессмыслица.
У меня даже возникло мимолетное дружеское чувство к лейтенанту. Это, похоже, был настоящий солдат, отлично знающий свое дело и презирающий смерть.
Но какой мог бы получиться репортаж!
Можно было отлично описать безудержную храбрость горстки кассидиан, цветисто расписать их безуспешную попытку защитить эту позицию без всякой надежды на поддержку своих частей. Дюжина смельчаков — против целой армии фанатиков Френдлиза.
Дэйв толкнул меня в бок и оторвал от приятных размышлений.
— Взгляни туда... вот туда...— выдохнул он мне в ухо.
Я посмотрел.
Между деревьями, приблизительно в километре от нас, происходила перегруппировка основных сил френдлизцев. Тут и там мелькала черная униформа противника, но это было для меня не в диковинку.
Я недоуменно посмотрел на Дэйва. Он понял и опять показал мне на что-то рукой.
— Вот там, у горизонта.
Я посмотрел и увидел. Из-за деревьев, граничащих с кромкой неба, на расстоянии не более десяти километров от нас возникли какие-то светлые блики. Есть очень мало предметов на свете, которые могли бы создавать такое явление.
— Танки! — закричал я.
— Похоже, что они движутся сюда,— добавил Дэйв, напряженно всматриваясь в эти вспышки света, выглядевшие на таком расстоянии вполне безобидными. Но мы отлично знали, что это были прожигающие клинки света с температурой 40 000 градусов, которые могли сбить огромные деревья, окружающие нас, так же легко, как лезвие бритвы срезает волоски на лице человека.
Эти танки были неуязвимы для пехоты, вооруженной игольчатыми акустическими ружьями. Управляемые снаряды — классическое противотанковое оружие — вышли из употребления еще лет сто назад, когда противоракетная защита этих мастодонтов достигла своей высшей точки. Правда, это сделало танки очень медленными. Но куда спешить?
Пехота могла идти в наступление и шагом.
Наше положение становилось смехотворным. Я услышал какой-то шум справа от себя и увидел, как некоторые солдаты начали вылезать из траншей.
— Ни с места! — раздался зычный голос командира.— Мы обязаны удержать эту позицию, и если вы ее...
Но он не успел закончить: разрыв снаряда подбросил его высоко вверх, и он упал на бруствер окопа, залитый кровью.
Началась атака противника.
Ни о каком бегстве теперь не могло быть и речи. Хотя кругом рвались снаряды и наступающая пехота открыла ожесточенную пальбу я не смог заметить среди защитников ни одного, кто был бы парализован страхом и не открыл огонь по противнику из ручных орудийных установок или личного Оружия.
Френдлиз получил свое. Первая волна атакующих так и не смогла достичь вершины холма: в мгновение ока она была сметена залпом огня. Откатившись к подножию холма, «монахи» залегли. Снова наступила недолгая тишина.
Я выскочил из окопа и подбежал к лежащему лейтенанту. Это было, конечно, глупо с моей стороны, независимо оттого, был ли я одет в форму ньюсмена или нет. У отброшенных назад френдлизцев, конечно, осталось очень много друзей, лежащих на этом холме. Как всегда я оказался прав! Что-то впилось мне в правую ногу, и я упал лицом вниз.
Очнулся я в окопе рядом с телом залитого кровью лейтенанта. Возле меня сидели два сержанта, немного поодаль — Дэйв.
— Вот что,— начал было я и попробовал встать на левую ногу. Тупая боль пронзила мое тело, и я вновь потерял сознание.
Меня привел в чувство голос одного из сержантов.
— Пора отсюда сматываться, Эйк. В следующий раз они сомнут нас или же пойдут танки!
— Нет! — прохрипел за моей спиной офицер. Я думал, что он мертв, но когда повернулся, то увидел, что он сидит, прислонившись к стене окопа. На его лице, залитом кровью, застыла судорожная гримаса боли. Он умирал, это было ясно по его глазам.
Сержант проигнорировал его слова.
— Послушай, Эйк,— продолжал он, снова обращаясь ко второму солдату, выглядывавшему из окопа.— Теперь командир ты! Прикажи отступать!
Сержант Эйк сел на дно траншеи с растерянно бегающими глазами.
— Я — командир,— захрипел вновь лейтенант.— Я приказываю вам...
Но тут ужасная боль пронзила мое колено, и я вновь погрузился в небытие.
— Там, Там, ну, очнись же, наконец,— донесся до меня голос Дэйва.
Я открыл глаза и увидел его, склонившегося надо мной.
С его помощью я осторожно сел, вытянул раненую ногу. Офицер уже лежал рядом