Читать интересную книгу Статус неизвестен (СИ) - Юрий Шубин

Шланг вскорости утянули и пенное наваждение схлынуло само по себе. Голых космодесантников притулившихся на мокрых каменных скамьях, после такой своеобразной помывки, обуял дикий, граничащий со слабостью, пробуждающий тоску плоти, голод.

Лязгающая дверь открылась в третий раз и на порог легли стопки свежей одежды. Войлочные штиблеты спадали при каждом шаге, но почти мирное и потому резонное счастье чистого белья и тела радовало безумно.

Все те же застенчивые послушницы, почему-то на этот раз прикрываемые только одним автоматчиком (их явно недооценивали), принесли им поднос с едой. Тарелки и стаканчики были бумажными, а аппетит безбрежным.

Женщины виновато улыбались.

Они ели медленно и достойно. Вкушая от местных щедрот. Как подобает людям знающим цену чужбинному хлебосольству. Подкрашенная чаинками вода, прозрачный ломоть подсохшего хлеба, да заправленная прогорклым маслом каша, упали на дно желудков как слеза разочарованного путника в бескрайней пустыне заглянувшего в пересохший колодец.

Их вновь оставили одних захлопнув кованую дверь. Жгучая боль возвращалась в плоть словно ее приносила проточная вода. Мерно и неторопливо.

— Как себя чувствуешь? — обратился Иллари к Парсу.

— Кэ-к-кам-мерно и у-уед-дэ-дин-нэ-ненно, — переплачивая почти за каждый слог ответил Парс скользнув усталым глазом по Рону и ложась на спину.

— Странно…,- голос Иллари был хриплым, точно и его заневолили тоже, не давая возможности звучать в полную силу:- Во всем этом глупом и унизительном положении есть один плюс, я поймал себя на мысли, что становлюсь не слишком обидчивым.

— Хоть одному характер поправили, — озаренный в спину солнцем выпрямился вставая Рон и стал двигаться по камере танцующей, несерьезной походкой. Не пройдя и трех шагов он тут же подсел, приобретая совсем уж уголовную осанку, и поднес ладонь к уху, призывая всех прислушаться.

Боль помогала Иллари держать себя в руках. Так, на всякий случай. Иллари видел Рона насквозь. Как он есть. Ужимки Рона казались балаганом имеющим цель потянуть время до окончательного разговора. По душам. После того, как их красиво взяли и скинули в этот каменный мешок, в порядочность Рона мог верить только болван или невинный идиот. Ему не доставало малого, веско обозначенных причин, чтобы сей же час утопить предателя в трубе с фекальными водами. Возмездие достойное негодяя. Кулаки Иллари сжались:

«Рон подставился со спины. Другого такого удобного случая могло и не быть.»

Ему хотелось ясности во всем.

Он сам себя не понимал, когда вместо намеченного броска прислушался и уловил звук, будто кто-то поскребся в стену и за скамьей негромко, по мышиному зашуршало. Послышалась серия ударов, посыпался мелкий песок, а затем ниже подтесанного выступа обвалился зеленый узор мха. За ним скрежеща вывалился замшелый камень. Удары продолжались, к которым прибавилось некое бормотание. Осыпался сухой, разрушенный сыростью слой цемента и еще несколько камней рухнули на сырой пол темницы. Космодесантники присели и прижавшись к стенам притаились.

В лаз просунулась рука освятив крестным знамением воздух и следом вылезла голова с вздыбленными, давненько нечесаными волосами и заросшей всклокоченной бородой до самых висков. Когда вламывающийся поднял взор, космодесантники увидели впалые глаза, которые пылали как промасленная ветошь. Губы неразличимые под не стриженной бородой продолжали заклинать страстно и бредово неистово:

… изыди, в котлах кипяи в сере горя!

Иллари на себя рванул бородатого за грудки, втаскивая его в темницу. Но тот оказался настолько легким, что он тут же опустил его на каменную скамью, чтобы ненароком не зашибить странного гостя. Сильно худой и осунувшийся человек осмотревшись увидел на троице такое же арестантское рубище, только его собственное было значительно поношенно и истерто. Прекратив болезненно бормотать гость успокоился. В его взгляде ясно читалась осмысленность и на глазах редеющий во взоре туман озлобленного безумия. В устало бесплодном взгляде появилось мальчишеское озорство:

— Я, грешным делом, подумал что того…,- он хихикнул потирая грязные руки.

Космодесантники переглянулись.

— Думал мерещится мне. Вот и сроку без малого конец настал, а я сбрендил за год искупления. Вдруг слышу буд-то голоса за стеной. И с перепугу давай по стене колотить, хворь душевную из себя вытравливая. Так молясь и отчиткой причащаясь изгонял бесов за стеной. А когда камень поддался и кладка провалилась, тут уж самолично убедиться хотел пациент я или узник. Мне выход один был. — он даже повеселел и ясно было видно как с человека спадает хроническое душевное напряжение.

— Ты кто таков будешь, чудак человек? Если подкоп готовил, то не вышло у тебя ничего, — голос Иллари немного хрипел, но старался быть ровным и совершенно серьезным. Без намека на сомнение в здравомыслие говорящего.

— Я послушник храма «Встречи Отсроченной», Никола Бланшет, — бородач перекрестился. — Служил в «Некрополе ваятеля». Готовил бинты для бальзамирования, разливал углекислый натрий, следил за сохранностью тел в склепохранилище, отмечал лики утратившие свежесть, срезал на склонах судариум траву и плел из краколиста…

— Извини, перебью, а то забуду, — Иллари делал вид что понимает каждое слово. — В темнице-то ты как оказался?

Никола Бланшет был сконфужен, заданный вопрос затрагивал настолько неприятную ему тему, что Никола готов был уползти в свою камеру и не сделал этого, только потому, что тогда бы он выглядел полным идиотом. Ему пришлось ответить, супя брови и нехотя разглядывая паутину в углу:

— После дня Бого Вспоможения частенько бабы битыми бывают. И не я один такой! — Никола сердито потряс рукой, от чего на всклокоченной бороде началось волнение. — А когда подопью, то совсем дурной становлюсь. Чуть свою до смерти не зашиб. Ну от чего и в тот раз сынишка не обрел новое тело. Знаете как потом позорно было, когда мне рассказывали как я бегал за женой в семейных трусах и орал: «Ах ты сука! Нагуляла, прелюбодея. От того дитя в младенчестве умершее мою родню по сей день признать не может.» Когда меня едва оторвали пьяного, вздумавшего жену побоями учить, святой отец каноник на меня епитимью и наложил, в каземате год отсидеть в молитвах вину искупляя.

— Подожди, — остановил его темпераментный рассказ Иллари. — Мы как бы не совсем… понимаешь? Наш космический корабль задержали с контрабандой и припаяли срок. А мы не в курсе как у вас тут и что. Соображаешь? Не мог бы ты нам подробнее, так чтобы мы в полную ясность пришли. Поможешь?

Николе льстило что в нем нуждались. Привыкшего за этот год терпеть унижения, даже такой сомнительный успех казался привлекательным. К тому же, сидя в одиночке, он соскучился по человеческому общению. Никола Бланшет почесался, сунув руку под тюремную робу, поймал насекомое и громко щелкнул раздавив его между обломанными ногтями больших пальцев:

— Вы… странные. О чем вы только думали собираясь сюда лететь. Но мне, по правде, на это начхать с храмовой звонницы. Слушайте. — Он поменял позу на более удобную. — Все началось вскоре после высадки первых поселенцев на Фракену. Сколько тогда от лихорадки вымерло, да в пищу местным тварям пошло — тому счет особый. Либо ты приспосабливаешься и меняешься обживаясь вместе с переменившимся миром вокруг, либо наитупейшим и бессмысленнейшим образом грозишь кулаком небесам. Эббат Сатерлан и Морис Флок исследовали русло «Крикливой Грэтты» и их геликоптер потерпел крушение.

Услышав о Сатерлане звездные десантники вновь молча переглянулись удвоив внимание.

— … Моринг Флок убился насмерть. Службы спасения еще не существовало. Застигшая ночь взрыкивала и подвывала, жестко оценивая шансы Эббата выжить в одиночку как нулевые. Сатерлан вытащил тело Флока на взгорок поросший судариум травой и среди кустов краколиста организовал место для ночевки, разведя жаркий костер. Спал ли Эббат? Видимо, нет. Испуганный, удаленный от пути спасения разум молил о чуде, вполне осознано понимая что это невозможно. Обессилев Эббат проваливался в забытье, чтобы очнувшись вновь говорить с Господом, — Никола Бланшет так ярко живописал свою историю, что казалось напряжение теснит и крепнет, нависая тяжестью громады стен над головой. Сутуля и слушателей и рассказчика заглянувших под вуаль легенд и суеверий, но не ломая саму историю. Никто не посмел перебить его.

Они были там, подчиняясь безжалостному зову врожденного любопытства.

— … в эту ночь Эббат Сатерлан стал волей Господа, его рукой. Заново осуществляя трактовку Создателя, — Никола говорил размеренно и четко, даже, по своему, буднично. Согбенный и отчаянно нервный в начале он сохранил ясность ума.

— … Эббата разбудил человек. Сатерлан вскочил и при свете давно наступившего дня вдруг увидел Моринга Флока. Живого!