— Да, — отозвался тот пьяно, — и не только пиво, и что здесь такого?
— Да, нет, ничего, просто раньше ты не потреблял этой гадости, и потом, в твоём-то состоянии.
— Ну и что? Сегодня день-то, какой!
— Постой, посмотри на меня!
Игул настойчиво ловил его взгляд
— Отвяжись, Игул. Меня убивает твоя настойчивая проницательность.
— А меня убивает твое бесшабашное отношение к своему здоровью!
— И наплевать!
— Вот именно. Если бы ты только подумал, ради чего ты плюёшь на себя. Пойми, так тебя ненадолго хватит и что потом? Ты хорошенько подумал?
Но, вдруг Аристокл обратил внимание на Айну, уткнувшуюся лицом в столик.
— Тебе плохо? — спросил он, подойдя к ней.
— Нет, мне хорошо, — она устало подняла глаза, — вы, тут препираетесь, а я не пойму, за каким чёртом?
Игул, словно переводчик перевёл её внимание на себя.
— Ты узнаешь об этом, Айна, но будет уже поздно.
— Закрой рот, Игул! — выкрикнул Аристокл, увидев в её руке кинжал.
— Айна, отдай его мне, милая, — он протянул к ней руку.
Не вставая с места, она протянула кинжал ему остриём вперёд. Аристокл, взявшись у основания кинжала, потянул его на себя, но Айна, почему-то не отпускала его. Удивлённо, он взглянул в её глаза. В этот самый момент позвонил профессор Мысский, рука Аристокла дрогнула, и кинжал упал на пол.
— Аристокл, Клейто не спит уже два часа и требует, чтобы позвали тебя. Похоже, что с ней случилось непоправимое. Она не помнит себя и несёт всякую чушь.
— Как же она не помнит себя, если смогла вспомнить меня и Айну?
Лицо Аристокла исказилось болью, он тяжело застонал, но голограмма Мысского продолжала:
— Я сомневаюсь в этом, Аристокл. Она думает, что она мужчина и зовут его Марк.
Аристокл в последний раз поднял тяжёлый взгляд на Айну, и в тот момент, когда начал что-то соображать, упал в обморок.
— Что с ним? — вскочила с дивана Айна.
— Случилось, то, о чём я предупреждал, — ответил Игул, деловито расстегивая на Аристокле ворот.
— О чём ты предупреждал, чёрт возьми? — закричала Айна.
— Не ори, лучше подай подушку.
— Но, ты же мне ничего не сказал.
Подушка уже легла под голову Аристокла.
— Я и говорю, он ненормальный, — продолжал кричать Игул, — он каждый день облучал себя одинами бодрости, и теперь ляжет вместо Клейто.
— О Боже! Что делать?
Руки Айны тряслись.
— Вызывать профессора!
* * *
Через пол часа Аристокл лежал под реанимационным зонтом и пустыми глазами наблюдал за людьми, суетящимися над ним.
— Чем вы там занимались? — с упрёком спросил Мысский у Айны, стоящей в сторонке.
— Где? — переспросила она.
— У него колотая рана. Он, что, харакири себе делал?
— Как? Что вы сказали?
— Ничего страшного, лёгкая царапина. Но, всё-таки.
Аристокл почувствовал на себе пристальный взгляд и слегка повернул голову. Айна тут же выбежала вон.
"Боже, — осенило его окончательно, — это же Клейто! Сознание Клейто в теле Айны! А в теле Клейто теперь сознание Марка! Теперь понятно, отчего это Айна так поумнела. А настоящая Айна где-то в облике Марка. И не удивительно, что она где-то блуждает, ведь она совсем не разбирается в, столь сложной технике. Боже, что-то нужно делать! Но, Айна, то есть Клейто? Почему она ничего не сказала? Зачем это ей нужно?"
* * *
Сумеречный свет бывшей спальни Клейто, там, где, когда-то она жила, навевал тоскливое настроение. Профессор Мысский запретил зажигать яркие огни.
Ещё в далёкой юности Владислав Мысский работал рядом с неизвестным, ещё тогда Иваном Правиковым. Но, постоянные разногласия заставили его уйти в другую, а именно в медицинскую, практическую сферу. Но всё, что тогда тревожило его пытливый ум не ушло бесследно из его жизни. Всё чаще и чаще доктор Мысский прибегал к использованию достижений одинологии в современных методах лечения заболеваний мозга. Не так давно, он пришёл к выводу, что воздействие одинов на человеческий мозг имеет прямое отношение к душевным заболеваниям, типа шизофрении. Однажды он понял, что восприятие нужного количества одинов контролируется самим мозгом, который, как компьютер сортирует их. В итоге, человек воспринимает мир таким, какой он видится в обычном, трёхмерном пространстве. Мозг людей способен воспринимать ограниченное количество одинов. Гении воспринимают чуть больше. Обычные дебилы — чуть меньше. Но, что касается гениев, мозг которых готов принять больше, и он принимает их, но в исключительных случаях мозг гениев не успевает разобрать по понятиям, подобно, сломанному компьютеру. Не сложно представить, в каком тогда виде показывается мир в глазах, мыслях, звуках и т. д. этого несостоявшегося гения. Один из способов лечения, по мнению Мысского, заключается в том, чтобы уменьшить поступление одинов в больной мозг без всякого химического вмешательства. Естественно, не всегда это ему удавалось. Сам Мысский не гений и всё же, экспериментируя, медленно, но верно приближался к этой главной цели его жизни. Именно поэтому к нему обратились братья Виндеконды, после того, как поняли причину обморочного состояния Клейто и Айны.
Так вот, доктор Мысский запретил яркий свет в комнате Клейто. Её осунувшееся лицо выражало недоумение и даже некоторую растерянность. Она уже могла сидеть, но над ней всё ещё нависал шар-наблюдатель.
— Доктор, когда вы сможете поставить меня на ноги? — спросила Клейто.
— Потерпите с недельку.
— Так не пойдёт. Я должен немедленно приступить к работе над другой машиной, которая поможет нам найти Клейто в ином мире.
— Успокойся, Марк, — проговорил Аристокл, — мы уже работаем над ней. Но, скажи, нужно ли тебе это?
— Что? — выкрикнул Марк-Клейто, словно ужаленный.
— Прекрати, — одёрнула Аристокла Айна, — тебя бы на его место.
— В самом деле, Аристокл, сейчас не время для шуток, — оторвался от приборов Мысский.
Марк благодарно посмотрел на Мысского и Айну. Между тем, Мысский продолжил:
— Вы с Марком, как никогда должны сплотиться над решением сложнейшей задачи, чтобы найти жену Марка, иначе, он так и останется в её теле, а Клейто мы потеряем навсегда. Так, Аристокл?
Опустив глаза, Аристокл мрачно заметил:
— Вернуть тело Марка, наша первейшая задача.
— Что-то, Аристокл, я не вижу в тебе энтузиазма, — заметила Айна, пытаясь оторвать Аристокла от изучения узоров на полу, — а как же, Клейто? Или это не ты неделю назад горевал у её постели?
— Ты горевал над постелью моей жены? — встрепенулся Марк.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});