– Господин генерал-полковник, майор Люк по вашему приказанию прибыл, – отрапортовал я.
– Рад познакомиться, Люк. Я имею удовольствие наградить вас от имени дуче Медалья д’Ардженто [83] – орденом, который практически соответствует нашему Рыцарскому кресту, – он приколол орден к моей груди и вручил удостоверение.
Мне, конечно, было приятно получить орден. Я подумал, что, несомненно, обязан награждением своим друзьям из батальона «Ницца». Кроме самого ордена, обладатель его получал небольшую месячную ренту и пожизненное право бесплатного проезда (на две персоны) первым классом по всем итальянским железным дорогам.
Однако фон Арним, разумеется, вызвал меня не только затем, чтобы вручить орден. И тут все прояснилось.
– Люк, по договоренности с Роммелем и Гаузе я решил немедленно отправить вас самолетом в ставку фюрера, чтобы вы представили Гитлеру детальный план эвакуации по возможности большего количества частей африканского контингента. Сначала вы полетите в Рим, чтобы получить там подпись фельдмаршала Кессельринга. Затем прибудете в Берлин и доложите генерал-полковнику Гудериану (начальнику генерального штаба армии) и генералу Шмундту (начальнику управления личного состава армии), которые тоже должны поставить на плане свои подписи. Затем вы направитесь в Берхтесгаден, в ставку фюрера, и скажете Кейтелю или Йодлю, что вам необходимо встретиться с Гитлером. О каждом шаге вы будете докладывать нам по 1000-ваттной рации специальным кодом. Генерал Зайдеманн (начальник авиации в Африке, которого я, как и его жену, «Зайдефрау» [84] , знавал по временам жизни в Берлине) даст вам свой «Хейнкель-111». Вылетайте по возможности скорее.
– Такое задание – большая честь для меня, господин генерал-полковник, – ответил я. – Но как я, простой офицер-фронтовик, смогу убедить Гитлера? Кроме того, мне хотелось бы остаться со своими людьми до последнего.
– Мы обо всем подумали, – произнес фон Арним. – Армейские генералы вызывают особое подозрение у фюрера. Роммель тоже, по-видимому, в опале. Даже после Сталинграда Гитлер требует «победы или смерти и никакого отступления». Что означает, мы потеряем в Северной Африке еще около 13 000 человек, бывалых солдат, обладающих высочайшим боевым духом. Мы считаем, что Гитлер скорее прислушается к мнению «простого» майора с фронта, особенно если вы сумеете ясно обрисовать положение дел и чувства, которые владеют солдатами. Вы прилетите и предстанете перед ним в своей пыльной и выцветшей форме. Это должно произвести на него впечатление. План, о котором идет речь, был разработан некоторое время тому назад и предполагает пропорциональный вывод наиболее важных для армии офицеров, солдат-фронтовиков и техников. Детали с вами обсудит генерал Гаузе. Я желаю вам и всем нам добиться полного успеха. Ежедневно докладывайте по рации.
Мы пожали друг другу руки, и я получил разрешение удалиться.
Гаузе ввел меня в курс «технических» подробностей.
– К батальону вы не вернетесь, отправитесь на базу снабжения на полуостров мыс Бон. Туда я пошлю вам «Физелер Шторх», который и доставит вас на аэродром послезавтра, как раз, чтобы вы успели вылететь до рассвета.
Кессельринг, Гудериан и Шмундт о вашем появлении предупреждены. Не знаю, разрешат ли вам вернуться в Африку, но постараюсь что-нибудь сделать. Быстрота и еще раз быстрота действий – вот, что нужно. Каждый потерянный день осложняет возможность эвакуации. Всего наилучшего, Люк.
Гаузе вручил мне «план» в большом конверте, после чего отпустил меня.
Мне требовалась передышка – слишком уж грандиозное и слишком уж неожиданное задание я получил. После всех проведенных на фронте лет мне дали поручение, которое, вне всякого сомнения, превосходило уровень батальонного командира.
До базы снабжения было недалеко, так что я добрался туда еще засветло. Конечно, мои люди очень удивились, когда узнали, что я должен летать в Германию со «специальным заданием». Я немедленно уведомил по рации капитана Бернхардта:
– Думаю, вернусь где-то через неделю. Не теряйте твердости духа и постарайтесь привести как можно больше людей на полуостров мыс Бон. Передайте всем привет от меня.
На следующий день я собрал все необходимое. Остальные вещи, включая фотографию Роммеля, я оставил в командирской машине.
Во второй половине дня на базе приземлился «Физелер». Его молодой пилот сказал мне, что я должен быть на аэродроме около 5.30 утра, чтобы «Хейнкель» успел пересечь Средиземное море до тех пор, пока в небо не поднимутся «Спитфайры». Затем появилось несколько офицеров из батальона «Ницца», от которого уже почти ничего не осталось – на тот момент в активных боевых действиях принимал участие только один небольшой отряд. Они принесли несколько бутылок кьянти и передали мне письма и посылки для своих семей в Италии. Вечером мы устроились под пальмами. Там, где мы находились, не было слышно ни звука боя, все казалось мирным и каким-то нереальным.
Я заснул и проспал дольше, чем рассчитывал, так что летчику «Физелера» пришлось меня будить – мы уже выбивались из графика. Помахав на прощание провожающим из кабины, мы покатились по взлетной полосе в свете начинающегося утра.
«Хейнкель» уже прогревал двигатели, и «Физелер» подрулил прямо к люку. Пилот, по всему видно, опытный фельдфебель, прокричал мне из кабины:
– Поторопитесь, господин майор. Мы уже опаздываем, скоро везде будут «Спитфайры».
Мне пришлось устроиться на сиденье носового стрелка перед 20-мм пушкой. Другого места для меня просто не было.
– Вы знакомы с пушкой, господин майор? – спросил летчик через переговорное устройство.
– Знаете что, они стояли у нас на машинах разведки, когда вы еще писали в штанишки, – отозвался я.
– Отлично, опробуйте ее, пожалуйста, когда полетим над морем. Мы пойдем очень низко, – прозвучал голос пилота.
Заря нового дня уже вовсю разгоралась на востоке, когда самолет поднялся, ревя двигателями. Через несколько минут мы уже были над морем, шли на высоте метров 10–15, как мне показалось, над ровной гладкой поверхностью. Я вставил магазин, взвел затвор и нажал на спуск. Никакой реакции! Я вновь передернул затвор, потом еще раз, потом еще.
– Что за идиотская пушка у вас тут? – закричал я пилоту.
Я пытался что-то сделать. Уже почти разобрал эту пушку. Снова перезарядил и снова безуспешно. Летчик занервничал:
– Она понадобится, если британские истребители атакуют в лоб. Пожалуйста, попробуйте что-нибудь сделать, уже рассвело.
Все мое внимание поглощала чертова пушка, так что ничего вокруг я не видел, даже не знал, как высоко мы летим, не вынырнули ли откуда-то уже британские истребители. Внезапно летчик стал набирать высоту.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});