Французы оказались перед умело поставленной им врагом дилеммой: либо немедленно ответить неприятелю атакой, либо тупо стоять под вражеским огнем до сумерек. Думать надо было быстро: французы во все времена не отличались особой стойкостью в обороне и их командование, зная эту «слабость», выбрало атаку. Тем более что более сдерживать своих рвущихся в атаку непокорных, амбициозных баронов, которые «ничего не забыли и ничему (на примерах, Креси и Пуатье) так и не научились», коннетаблю Франции уже не удавалось. Раззадоренная англичанами, стоявшая на флангах французская кавалерия, несмотря на отсутствие элементарного порядка и значительного недобора в своих рядах (многие рыцари от безделья разбрелись по местности или же кормили своих коней и в отрядах было не более 150 всадников в каждом) пришла в движение. Следом за ней в центре медленно двинулась вперед и пешая «фаланга» французских рыцарей с арбалетчиками в тылу. Это решение оказалось ошибочным. Рыцарские доспехи конструировались так, что облаченный в них человек мог двигаться достаточно свободно – поворачивать торс, наклоняться, сгибаться в седле, даже править боевым конем, но не идти в них пешком! Но приказ отдан, и спешенные французские рыцари двинулись навстречу врагу и гибели!
Фланговые атаки французской конницы ее получились! Во-первых, сказалась слабая дисциплина. Во-вторых, особенности местности не позволяли обойти англичан с флангов. В-третьих, раскисшая от ночного дождя пахота, серьезно замедляла скорость лошадей и тем, досталось больше стрел по мере приближения к вражеским лучникам, чем если бы они неслись галопом. Часть конных французов полегли под обстрелом еще на подходе к английским позициям. Тучи стрел, пущенных в упор, обрушился на тех, кому «посчастливилось» прорваться дальше. Всадники, с трудом доскакавшие сквозь град стрел до вражеского палисада, губили своих коней о колья и дружно выставленные английские копья.
Вылетая из седел в грязь, храбрые французы беспомощно барахтались прямо под ногами у англичан. Последние, словно профессиональные мясники, ловко добивали их в уязвимые места. У рыцаря в пластинчатых доспехах ими были смотровые щели в забралах, горло, подмышки, локтевые сгибы и подколенные впадины, основания стоп и обратная сторона кистей. Эти уязвимые части тела защищались кольчугой, кольца которой были бессильны против колющих ударов тонких трехгранных кинжалов.
И только тех, кто отличался богатыми доспехами, англичане тащили в тыл ради будущего выкупа.
Французам удалось добиться некоторого успеха только на правом фланге английской обороны, где колья очень плохо держались в размокшей пашне и многие из них уже упали. Но и здесь их лихая атака вскоре была отражена и они обратили тыл. При этом остатки скачущих назад всадников и лошадей без своих седоков, вызвали большой беспорядок в рядах своих спешенных рыцарей, медленно шедших следом за кавалерией на английские позиции во главе с самими – коннетаблем д’Альбре, маршалом Бусико и герцогом Орлеанским. Разгром их кавалерии – один только жуткий вид израненных стрелами лошадей, ставших неуправляемыми – никак не мог поднять их настроения. Однако рыцари, несмотря ни на что, продолжили идти вперед, так как рыцарская честь обязывала их скрестить оружие с противником.
Английские лучники, выдвинувшиеся вперед по флангам, прицельно били французских рыцарей с трех сторон: с боков и даже с тыла. Наступавшие французы инстинктивно смещались к центру, сбиваясь в плотную толпу – прекрасную цель для вражеских стрел. К этому неуклюжему «маневру» их вынуждали и естественные границы поля боя – два лесных массива сужались в центре – и французские рыцари все больше и больше «смыкали свои ряды».
Под градом английских стрел французским воинам в тяжелых доспехах приходилось пройти расстояние в 300 шагов, прежде чем вступить в рукопашную схватку. Плохо обстояло дело у французов и с видимостью. Боясь попадания стрел в наиболее уязвимые части своей брони – щели для глаз и рта, рыцари, вынуждены были склонять головы и закрывать их щитами. Продвижение вперед затруднялось и сильной грязью, в которой по щиколотку (либо по колено) вязли ноги тяжеловооруженных воинов. Более того, рыцари страдали от жары и недостатка кислорода в душных и тяжелых доспехах, конструкция модных в ту пору конических шлемов с по-собачьи заостренными «мордами» и вовсе оставляла лишь небольшие щели для глаз и дыхания. Рыцари быстро утомлялись в своей почти сплошной броне и утрачивали боевой порыв. Кое-кто и вовсе не выдерживал и бессильно валился с ног в размокшую пахоту. Встать на ноги без посторонней помощи он уже не мог и бессильно барахтался в грязи, как жук, перевернутый на спину.
Смертоносный дождь английских стрел заставил почти всех французских арбалетчиков и стрелков либо отстать, либо просто отступить. Последние 100 м доблестное французское рыцарство тащилось вперед под непрекращающимся ливнем английских стрел. Если на дальней дистанции стрелы не причиняли закованным в лучшую броню Европы воинам особого вреда, то с сокращением расстояния между противниками бронебойные наконечники из закаленной стали пробивали даже самые прочные французские пластинчатые латы.
…Между прочим, в сражении при Азенкуре английские лучники, соревнуясь между собой, делали на своих луках небольшие зарубки после каждого пораженного врага.
И все же французы, меся грязь, добрели до вражеских позиций и даже вступили в ближний бой со свежими силами английских рыцарей. Последние, понимая, что им предстоит сражаться в пахотной жиже, заранее облегчили свои доспехи, предпочитая орудовать против хорошо защищенного доспехами врага столь грозным в ближнем бою ударно-оглушающим оружием – секирами, шестоперами, булавами, чеканами, клевцами и «утренними звездами».
…Кстати сказать, мечи, как известно, были хороши в бою, когда надо было изрубить в куски почти или вовсе не защищенного доспехами лучника. Но их острия оказывались действительно эффективными против полностью одоспешенного рыцаря, только если он подставит слабо прикрытую подмышку или поднимет забрало. (Глухие рыцарские шлемы казались рыцарям слишком неудобными и душными, излишне ограничивавшими обзор; порой они сражались с поднятыми забралами либо вовсе без них.) Как результат все большее применение в Столетней войне находило оружие ударное – палицы, молоты и чеканы – или секиры на длинных рукоятках, которыми можно было разить с разворота, нанося особенно могучие и сокрушительные удары по противнику.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});