- Ну и ну, - говорю я. - Два удивительных открытия за один день.
- Каких?
- Ну, во-первых, я обнаружил, что и тебе для успокоения нервов требуется выпивка.
- Для успокоения нервов выпивка мне не требуется, - ледяным тоном произносит Ханама.
- Ну а мне - требуется. И даже очень. - Я выбираю бутыль, открываю штопором, который постоянно ношу с собой на цепочке для ключей, и сажусь на пол рядом с Ханамой. - Мы только что закончили битву со столькими психами, сколько нормальный человек не встретит за всю жизнь. Героический поступок, не устаю повторять я самому себе. После подобного эпического подвига любой его участник, включая лишенную эмоций профессиональную убийцу, имеет право на бутылку. И это подводит меня к моему второму выводу касательно тебя, Ханама. Оказывается, ты вовсе не чужда эмоций.
- И почему же ты так решил?
- Ты спасла мне жизнь. Весьма растроган.
- Пусть это тебя не волнует. Я спасла тебе жизнь только для того, чтобы ты помогал мне сдерживать толпу.
Я меняю тему беседы, поскольку она, по-видимому. не врет.
- Знаешь, Ханама, меня очень удивляет то, что в последние дни ты стала слишком часто
попадаться мне на глаза. Пока я еще не нашел этому объяснения. Однако должен признать, что ты человек неплохой, несмотря на высокое положение в Гильдии убийц. Несколько необщительная, правда, что. впрочем, вполне естественно для женщины. которая во время снежного бурана в одиночку перебралась через стены замка Менхасат, чтобы убить консула Павия. Словом, с тобой очень приятно иметь дело. Говорят, что однажды ты в один день умудрилась прикончить колдуна, сенатора и вождя орков. Это правда?
- Члены Гильдии убийц никогда не обсуждают свою профессиональную деятельность, - отвечает Ханама.
- Твое здоровье, - говорю я, высоко поднимая бутыль.
Она чуть-чуть приподнимает свою, и мы пьем вместе.
Вдоль стен подвала тянутся полки, до отказа забитые бутылками и бочонками с вином лучшего урожая, однако пива я не вижу. Я приканчиваю одну бутыль и открываю другую, которую выбираю из хранилища коллекционных вин.
Я не спрашиваю Ханаму, почему ее Гильдия охотится за Пурпурной тканью эльфов, так как знаю, что она будет просто отрицать этот бесспорный факт, однако позволяю себе выразить изумление по поводу того, что мы обнаружили ее без сознания на берегу моря.
- Я тоже удивлена, - несколько обеспокоенно произносит она. - Я всегда была уверена, что в любом состоянии способна почувствовать приближение врага. Даже если я уже наполовину утонула.
- Колдовство?
Ханама качает головой и говорит, что не почувствовала присутствия магии. Я тоже не уловил на берегу никаких магических сил. Итак, нападение на побережье остается для нас тайной. Еще более удивительно то, что по странному совпадению точно такому же нападению подверглась и Сарина Беспощадная, что после ее боевой выучки у монахов-воинов практически невозможно. Однако вот случилось. Анализируя эти два события, можно сделать вывод: в Турае появился умелец, способный тайком подкрадываться даже к самым опытным бойцам и бить их по затылку тяжелым предметом. Не означает ли это, что Пурпурную ткань у Ханамы отнял тот же человек, который забрал "диво" у Сарины? Любопытная мысль.
- Там что-то было, но...
Я смотрю на нее вопросительно.
- Не могу сказать, что именно. Мне кажется, в тот момент, когда меня ударили, я ощутила... Не знаю... Чье-то присутствие... Но это был не человек.
- Может, орк?
Больше Ханама ничего сказать не может. Все произошло очень быстро, и, кроме того, она тогда едва не утонула. В глубине сознания у меня мелькают туманные образы - и исчезают раньше, чем я успеваю определить, что это было.
Ханама допивает бутылку, грациозно поднимается с пола и говорит, что пора проверить, как идут дела в помещении Гильдии. Как третье лицо в руководстве она имеет право на ношение защитного ожерелья, но на рядовых убийц подобная привилегия не распространяется. Страшно представить, что они могли натворить, после того как у них поехала крыша.
Ханама уходит, а я откупориваю очередную бутылочку. В погребе прохладно, и я в первый раз за многие недели чувствую себя комфортно. Меня тянет ко сну и мутит при одной мысли о том, что надо возвращаться к работе.
- Все же лучше, чем ворочать веслом на каторжной галере, - бормочу я, с трудом поднимаясь на ноги.
ГЛАВА 29
Принцесса облачена в радужною мантию, взятую взаймы у Лисутариды. Ее золотые волосы тщательно расчесаны и заплетены в косы. Однако великолепные широкие браслеты Ду-Акаи помяты в тех местах, куда попали камни, и в одном ухе отсутствует серьга. Несмотря на эти потери, для женщины, прорвавшейся сквозь толпу буйных психов, она выглядит неплохо. Когда я возникаю из подвала, чтобы выслушать вполне заслуженные похвалы и поздравления магов, принцесса, пользуясь случаем, тоже берет слово. Избегая прямых извинений за прошлую грубость, она дает мне понять, что изменила мнение обо мне в лучшую сторону. Я отвечаю ей столь же изящной фразой. Оказывается, остатки придворной вежливости еще сохранились в уголках моей памяти.
Маги восстанавливают силы, сидя за столом, уставленным самыми разными деликатесами и прекрасным набором напитков из винного погреба Лисутариды. Сама Лисутарида, как мне кажется, слегка на взводе, так как давно не тянула наркотический дымок из своего кальяна. Однако в присутствии члена королевской семьи волшебница не хочет демонстрировать чрезмерное пристрастие к фазису. Не думаю, что желание Лисутариды немного расслабиться после мятежа, пожаров и всего такого прочего возмутило бы принцессу. Однако маг, желающий продолжать свою службу при дворе, должен в любых обстоятельствах соблюдать приличия. Принцесса Ду-Акаи поднимается из-за стола. Лисутарида предлагает ей экипаж и надежный эскорт, но принцесса выбирает в качестве сопровождающего вашего покорного слугу. Создается впечатление, что она специально ждала моего появления из винного погреба. Слуги вытягивают ландус из пруда, впрягают свежую лошадь, и я втискиваюсь на место позади Ду-Акаи.
Солнце печет сильнее, чем вчера. Ветви деревьев - или то, что от них осталось, - усеяны неистребимыми птичками сталами. После прохлады винного погреба пережить подобную жару невозможно.
- Припекает, как в преисподней у орков, - говорю я и спрашиваю:
- А куда вы, собственно, направляетесь, принцесса? Назад в темницу?
Ду-Акаи полагает, что путь ее лежит именно туда. Когда началось всеобщее безумие, пленница, оказавшись в полыхающем крыле дворца, решила, что надо бежать как можно скорее. Однако после того, как все закончилось, добровольное возвращение представляется принцессе наилучшим выходом. Она поняла, что далеко ей не убежать. Слишком много людей знают ее в лицо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});