Шестилетний Александр Гелиос провозглашался царем Армении, владыкой Мидии – всей территории от Евфрата до Индии. Шестилетней Клеопатре Селене предназначалась Киренаика в Африке и Крит. Двухлетний Птолемей Филадельф нарекался царем Сирии и Киликии. Более того, этому малышу обязаны были подчиняться взрослые и опытные цари Погемон из Понта, Аминта из Галатеи и Архелай из Каппадокии.
Антоний и Клеопатра предлагали новое устройство мира. Ведь бо́льшая часть восточной Римской империи теперь принадлежала Птолемеям. По замыслу Клеопатры это был первый шаг к объединению Востока и Запада, к согласию народов под ее управлением, к крушению Римской империи и превращению ее в колонию Птолемеевской державы. Антоний оставался триумвиром и верховным главнокомандующим римской армии на Востоке. Его статус Нового Диониса был не менее значимым, чем статус Клеопатры – Царицы царей.
Целую неделю в Александрии длился удивительный праздник, который положил начало новой мировой державе – Птолемеевской империи. Ни один из предков Клеопатры не обладал такими обширными землями и могуществом, как она. Оставалось совсем немного, чтобы окончательно превзойти Александра Македонского.
Клеопатра не поскупилась на угощения и грандиозные зрелища. На ипподроме устраивались гонки колесниц, в театре шли бесплатные трагедии Эсхила, Софокла и Еврипида. Были организованы гладиаторские бои, на улицах и площадях выступали акробаты, танцовщицы, гимнастки. Широкие и длинные столы ломились от всевозможных яств и напитков. Все это было бесплатно для всех: будь то грек, египтянин, иудей или даже римлянин.
Тридцатипятилетняя Царица царей, находясь в зените славы и могущества, откровенно наслаждалась своей победой, хоть переставала в нее верить в самые тяжелые моменты жизни.
Теперь остался лишь один враг и один город, который не хотел признавать ее царицей нового порядка. Ничего, она сожжет Рим и обратит его в пепел, который собственноручно бросит на ветер, как когда-то Рим – после убийства Цезаря – растоптал и бросил на ветер ее судьбу и ее мечты. А затем – Октавиан. Она оставит его напоследок, как самое сладкое лакомство. Она распнет его на грубом кресте, как когда-то Красс распял Спартака, посягнувшего на римский миропорядок, и голодные орлы, символ Птолемеевского рода, будут терзать его мерзкое тело и подлое сердце.
Да будет так!
4
– Глупые и пустые мечты, Клеопатра, – с сожалением и горечью в голосе пытается вразумить меня Александр Македонский. – Правда… я в этом убедился только после смерти. Все мелочно и суетно перед вечным покоем.
Я насмешливо смотрю на красивого, статного, великого полководца. Ему всегда будет тридцать три, а мне уже тридцать пять. Червь зависти зашевелился в моем сердце.
– Ты хочешь сказать, что человеческие мечты – глупы?
Сильный ветер гонит мимо нас облака, развевает мое платье, волосы. Александр улыбается. Какая у него красивая улыбка! Теперь понятно, почему ему удалось завоевать мир.
– Лишь мечты движут человеком, его волей, стремлением изменить мир в лучшую или худшую сторону, но тщеславие и жажда власти всегда уходят в песок. Что останется после тебя, Клеопатра? Груда костей, в лучшем случае.
– Я оставлю после себя мечту о новом порядке, о согласии народов, об объединении Востока и Запада.
– Неправильный ответ, – говорит Александр.
К нам подходит Осирис. За его спиной сверкают молнии и звучит гром.
– Эта мечта принадлежит Александру. Она им выстрадана, ради нее он жил. Подло воровать чужие мечты и выдавать их за свои. Это недостойно того, кто стремится занять место рядом со мной, – назидательно и строго говорит он.
В моем сердце клокочут ярость и гнев. Я указываю на Македонского.
– А я превзойду его!
– Не бывать этому!
– Почему?
– Женщина никогда не превзойдет мужчину. За власть над миром будут соперничать только мужчины!
Я пораженно смотрю на Осириса. Неужели он и правда верит в эти глупости?!
– Это не глупость, – устало отвечает бог, без труда догадавшись, о чем я думаю, – такова воля и мудрость природы. Ты встала на чужой путь. На путь мужчин и воинов.
– Чужой? Я Царица царей! В моих руках полмира!
Осирис горько усмехается, Александр опускает голову и отворачивается.
– Глупая женщина.
Снова мрак и холод окутывают меня. Над головой – бесконечность неба и звезды. Из черной мглы проступает белое тело Анубиса. Я чувствую страх. Зачем он здесь?
– Падай, – шепчут его влажные собачьи губы.
Я смотрю под ноги. Когда я успела оказаться на краю пропасти?
– Падай, – настойчиво шепчет Анубис.
– Не буду! – отчаянно кричу я.
– Подтолкни ее, – раздается за моей спиной насмешливый старческий голос.
Я в ужасе смотрю на безумного старика. Они что здесь, все сговорились против меня?
– Анубис, верно ли я понял, что самое главное в человеческой судьбе?
– Верно, Заратустра.
– Толкай ее, старик, чего же ты ждешь? – спрашивает Исида, появившись из тьмы.
– А если я буду на краю пропасти и какой-нибудь болван решит меня подтолкнуть? – бесстыдно торгуется старый проходимец.
– Мы сочтемся с тобой, старик. Толкай ее! – говорит Ра, выходя из тьмы следом за Исидой.
– Предатели! – кричу я изо всех сил, чтобы заглушить свой страх и отчаяние. – Предатели!
Я бросаюсь на безумного старика и коварных богов. Кто-то из них небрежно меня отталкивает, и, не удержавшись, я соскальзываю в пропасть. Стремительный полет. Ветер свистит в ушах. Чей это отчаянный, предсмертный вопль? Я слышу хруст костей. Кровь растекается по сухой бурой земле.
– Это все, что от меня осталось? – я удивленно спрашиваю отца.
– Да, дочка. От меня такое же непотребство осталось. Но я уже об этом не горюю.
– А где мы?
– Сам не знаю. Но здесь сносно.
Мы идем по заброшенному саду. Среди кустов мелькает лицо Цезариона.
– Я хочу домой, – говорю я, но вокруг лишь мгла и звезды. Странная тишина.
– Я хочу домой! – громче кричу я.
Но ответа нет.
5
«О Рим, о развратом упившийся город, подобный блуднице.Станешь еще ты рабам угождать, позабыв о гордыне!Будешь острижен ты в знак униженья хозяйкой суровой.И сброшен на землю, ибо в ее руках – правосудие и милость».
Октавиан отложил в сторону книгу Сивиллы. Откинувшись на спинку кресла, он внимательно посмотрел на своих верных друзей – Агриппу и Мецената.
– Читали?
– Да, – Агриппа кивнул головой. – Есть сведения, что люди Клеопатры распространяют пророчество по всему Востоку и империи. Но я считаю, что эти предсказания – глупость.
– Твое мнение ценно, Агриппа. Но есть люди, и их не мало, которые верят, что Клеопатра освободительница, а Рим падет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});