Читать интересную книгу Америка, Австралия и Океания - Диего Ланда

В одной местности они закутали свои ноги, и поэтому они назвали ее Эсухулакан. И они разделили ее на три части: одну часть для кикабиль-винак, кикаб-нимайас и тепепуль-кикабиль-винак, другую — для каленихайиб, ах-цивинак-нихайиб, а третью — для владыки киче.

Восемь цалам-коштумов и сиха, а также люди йохоут балкин сабаче взяли направление прямо вперед, пока не дошли до Пашаш-Тумпека, а затем вскоре пришли к местности, которую назвали Субит. Здесь они построили дома, и чути-сабаче и нима-сабаче остались там, а йохоут двинулись дальше, вперед.

Они следовали за каксай, которых мы теперь называем ах-самайаке. Люди тама, люди илока и люди Ни-хайиб уже встретились, и число мужчин дошло, вместе с людьми сиха, до семи тысяч. Так как теперь собралось много (людей), то они избрали других калеля и ах-попа. Двенадцать цихбачах, остававшихся в Хойаме, также пришли, чтобы разведать, некоторые остались там.

Вождями этих семей цихбачах были: первый — ахау-ах-поп-кикабиль-винак-нимайа, второй — ахау-ах-поп-калель-нихайиб и третий — ахау-ах-цик-винак ахау-киче.

Из упомянутых выше местностей они отправились в Рашчи; оттуда — в Мучулик-бак, в Омуч-Кахолаб. Из Омуча — в Чопикнам, оттуда — в Кашон, оттуда — в Кенбанаб, у подножия горы, оттуда — в Навала, затем к горе Чутун-Абаль, оттуда они прибыли в Саваль шукукаб. Оттуда они направились в Панкиш или Шолта-канабах, в Кулькульпек и снова в Чичиль, в Чикичаких-Чо. Оттуда они направились прямо к горной вершине или пику Цихбачах-Цактинамит.

Первым и главным предводителем был именовавшийся ах-йиккаль-нимайак-йашом-балам-кавек-кикавинак. Вторым — калель-нихайиб-ах-цивинак, принц киче.

Они были первыми, оставившими Киче-Исмачи, чтобы исследовать и захватить во владение все упомянутые земли. Они достигли местности, называемой Микина-Цикиче-Па-Буааль-Сахок. Оттуда они отправились и исследовали местность Сакмала, они поднялись на Кушликель, а оттуда (двинулись) к местности Чуиацикин.

У Кикаба было пять сыновей: Шитапуль, первый, второй — Кам, третий — Искет, четвертый — Йаму, а пятый, именовавшийся Каниль-Шитапуль, отделился от других братьев, которые поселились и построили дома в Чувистока и в Чикуа. Они были там, когда пришел слух об Альварадо.

Когда Кикаб-Кависимах оставил Киче-Чи-Кумаркаах-Исмачи, когда он оставил Киче-Чи-Кумаркаах-Исмачи, тогда он отправился, сопровождаемый тремя из Кулаха и двенадцатью цихбачах. Это было (время), когда сила и могущество Кикаба-Кависимаха, предка и отца нашего, людей Кавек, достигло вершины. Тогда он обошел крутом все горы и долины и все земли и участок, где (находился) Киче-Исмачи, в котором он так долго пребывал. И, оставя его, он двинулся по направлению озера Лемоа[153], на берегах которого (все племена) собрались и определили путь, который надлежит взять каждому.

Новые предводители взяли тот путь, о котором говорилось, а Кикаб-Кависимах, поднявшись с берегов этого озера, двинулся к месту, которое они называли Какиш-Канше. Взяв во владение эту местность, он отправился в Пабаль-Абах, оттуда в Чакашак, а из него в Чи-Капох, где он встретился с теми, кто избрал другой путь. Когда они осмотрели (эту местность), то изменили свой путь и отправились в Чи-Капох в Цамцола и Пекбалам-Абах. Поллиги было для людей апотохиля, а другая часть для людей Кикаба. Он пришел к вулкану Чоихуйуб, оттуда в Хукбайках, в Цанкана-Улеу, оттуда в Чуа-Наранхос. Когда он прибыл в Мукуликрикат, то отправился с людьми, называвшимися йаки, в Сейба Инуп, оттуда в Маколабах-Табаламин, где Кикаб-Кависимах оставил людей из Кулаха и Чихбачах.

Он отправился в Кахакалькат-Нахуаль, около впадения или устья (реки) Самала, оттуда в Сиван, а затем, сопровождаемый всеми могучими воинами, прибыл к устью Реве, руке моря. Здесь было закончено измерение земель, которые должны были занять йаки. Они посадили там два дерева — одно, служившее пограничным знаком для йаки, и другое — для жителей Айутар и масатеков. Пограничными знаками земель тех, кто назывался какулебаль, были Канчивиес и Какалиш.

Девять месяцев оставался здесь Кикаб, наш истинный предок и отец наш, людей Кавека. Все это время, когда он вел народ, он показывал свое мужество и талант, совершая удивительные чудеса. Границами для тех, кто называется акааб, были Кошомшак, Вейатио, Кабалцам-Киче, Лаканабах, Пайаки и Акашокакут.

Здесь конец измерений.

Теперь, двадцать восьмого сентября 1554 года, мы подписываем это свидетельство, в котором мы написали то, что по традиции наши предки рассказали нам, (наши предки), которые пришли с другой стороны моря, из Сиван-Тулана на границе с Вавилонией.

Мы, перворожденные Кавека, подписываемся, мы, потомки Балама-Кице:

Хуан де Роса Кикаб.

Диэго Гарсия Читуй.

Хорхе Нихайиб.

Диэго Перес Ах-Кукумац.

Хоче Перес, владыка киче.

Кристобаль Фернандес Нихайиб.

Кристобаль Веласко, Ним-Чокох-Кавек.

Хуан Лукас Ах-Тохиль.

Педро Шикицаль Шепек. Кристобаль, писец муниципального совета.

Подписываемся мы, главные киче, Кавикиб, Нихайиб, владыка киче, Ах-Тохиль, Кукумац, Читуй и Кехавай[154].

Я, Хосе Кордес Кикаб, подписываю это свидетельство Кикаба-Нимайаш.

Я, Хуан де Роса Кикаб, подписываю это свидетельство ах-попа.

В Тотоникапане.

Ф. Ратцель

ДЕТИ ТИХОГО ОКЕАНА

 

РЕЛИГИЯ И ЖРЕЦЫ АМЕРИКАНЦЕВ[155]

Повсюду в Америке туземцу свойственно было чувство сверхземного. Ему известно было, что невидимые, но могущественные силы действуют вокруг него, имея возможность приносить ему по своему желанию пользу или вред. В каждой груди там находился жертвенник «неизвестного божества.

Д. Г. Бринтон

Ни один народ Америки не лишен религии. Мы находим у них веру в одного или в несколько высших существ и во множество низших духов, сказания о творении и представления о загробном мире. Идея о Едином Боге смутно носится над поклонением небу или солнцу. Выражения нагуасов вроде «бесконечный», «всемогущий», «душа мира», «творец всего» выказывают, по крайней мере, предугадывания, ищущие выражения. Но масса не поднималась до такой высоты. Она сводила великих духов творения и мирового порядка к бессмысленным животным образам и низменному антропоморфизму. Здесь миссионерам пришлось испытывать величайшие трудности, отыскивая выражения для нашего понятия «Бог». Там, где можно найти достаточно отвлеченное понятие, оно покрывается лишь словом «душа», «дух», «тень» или просто «чудесный». Но все это обнимает лишь наше понятие «сверхъестественный». Алгонкины словом «Атагокан» обозначали, быть может, высшего, но бездеятельного, далекого от мира творца, которому не воздавалось никакого поклонения. Их выражение Маниту обозначает, во всяком случае, не «Великого духа», а нечто таинственное и непонятное. Маниту — бесчисленные души неизвестного происхождения, населяющие всю природу и относящиеся к человеку то враждебно, то доброжелательно. Также мало что выражает собою слово «вакан», что на языке дакотов означает лишь нечто непонятное. Индейское понятие о божестве лишь тогда выступает из сферы чего‑то смутного, когда оно имеет отношение к космогонии. Тогда оно сгущается в единственное представление личного творца мира. Высшее божество создало солнце, луну и звезды. Из всех богов к нему ближе всех солнце: свет, жизнь и дух не различались строго между собою. Целью первого творения было приобретение помощников. Созданные живые существа вышли из воды или из пещер. Верование, будто когда‑нибудь люди света придут, чтобы заявить свои права на землю, созданную богом света перед возвращением его на небо, содействовало столь быстрому распространению власти белых завоевателей в XVI в. При этом так же, как в Африке и Австралии, их почитали и боялись, как духов умерших.

Почти все американцы поклонялись солнцу, за исключением эскимосов и северных атабасков. Культ солнца здесь, как и повсюду, оканчивается, по-видимому, на границе земледелия. Около света, солнца, солнечной птицы и т. п. вращаются все великие идеи американской мифологии и с особенною любовью направляются к востоку. В Перу гелиолатрия из политических видов получила единственную в своем роде организацию. Мы должны согласиться с мнением Бринтона, что солнце то считалось одним из божеств, то их символом или формой, то самим высшим божеством. Но при этом следует заметить, что во многих языках небо и солнце обозначаются одним и тем же словом. И в других местах поклонение воздается больше свету, чем образу солнца. Солнцу в хижине начальника приносились в жертву первые плоды земледелия, охоты и войны. Ему воссылались молитвы, когда оно всходило. Клятвы, произнесенные во имя его, считались самыми священными. Благословение его испрашивалось для дальнего пути, войны, охоты. В жертву ему предназначался первый дым трубки. У натчезов название начальника и жреца было «великое солнце», он никого не признавал выше себя, кроме солнца, и утверждал, что происходит от него. Даже у сиусов, отличавшихся от натчезов во многих отношениях, и у других племен к западу от Миссисипи были в обычае жертвы и воскурения в честь солнца. Солнце, луна и звезды пользовались почитанием у поэблосов, навахов, суньисов и родственных им племен; правда, не так, как боги (именно они смутно предугадывали невидимого высшего Бога), но как носители плодородия и всевозможных благ. «Сыздавна», «перед началом света» — говорили гвателматеки. В виде «основной догмы» алеутских верований указывается поклонение солнцу и луне. Брат и сестра воспылали взаимной любовью, были разлучены и с тех пор отыскивают друг друга. Солнце преследовалось братом и сделало лицо его черным, чтобы опять найти его днем: таково происхождение пятен на луне. Высокоразвитый солнечный культ в Перу, который на своей родине по временам успешно боролся против преобладания бесчисленных деревенских и родовых идолов (гаука), светил даже и в тени первобытных лесов Гвайяны. В Дарьене солнце считалось творцом мира. У чибчасов одному лишь солнечному богу приносились человеческие жертвы.