Читать интересную книгу Солнечный щит (ЛП) - Мартин Эмили Б.

Крыша за Добом вспыхнула, колонна дыма вылетела из двери. Это дало мне миг — Доб замер протереть глаза. Я обернулась к Верану — нужно было увести его отсюда. Но я поняла, обернувшись, что его не было за мной. Я повернулась к Добу, успела поднять щит, ко мне летела мотыга. Я уклонилась и увидела Верана. Товарищ Доба лежал на земле, держась за лоб, покрытый осколками и кусочками маринованной окры, и бахрома сапог Верана пропала в дыму в дверном проеме.

— Веран! — я взмахнула мечом, поймала следующий удар Доба мотыгой, впиваясь в дерево. Огромный набалдашник мотыги остановил взмах щитом, и я смогла лишь ударить его по колену. Он отскочил, но теперь я слышала шаги четвертого за собой. Я повернулась в последний миг и отразила знакомую косу, рассекающую воздух. Я поймала ее под набалдашником и рассекла древко мечом. В этот раз щит попал по лицу бандита с недостающим зубом.

Это было последнее прямое попадание, Доб вернулся в бой. Мы упали на землю, сцепившись руками и ногами, я оказалась между их двух тел, как сардина в банке. От удара по уху голова зазвенела. Я ударила локтем назад, попала по носу. Теплая кровь брызнула на плечо. Часть крыши с грохотом упала, и нас окутал дым, сделав битву слепой. Я оцарапала щеку об землю. Песок попал в рот.

Проклятье.

Не так я хотела умереть.

Точнее, не тут я хотела умереть.

В бою — ладно.

Но не здесь.

И, если честно, не сейчас.

Я бросилась всем весом в сторону. Тот, кто был на мне, откатился, и я смогла взмахнуть мечом. Он опустился, и в этот раз он вонзился глубоко, до кости. Крик вырвался в небо.

Плечо болело. Голова думала только о выживании. Я стиснула зубы и понялась на ноги, меч все еще упирался в кость.

Сегодня я не умру. 

39

Тамзин

Я открыла глаза. Летучие мыши летали, пищали. Но не это меня разбудило. Я нахмурилась, мир расплывался по бокам. Другой звук вытащил меня из тумана, куда погрузились тело и разум.

Громкие звуки. Громкие голоса.

Крики.

Я чуть приподняла голову с матраца, мышцы протестовали. Я не смогла долго держать ее так, опустила ухо к земле, тело было пустым. Звон, словно два котелка столкнулись. Я не знала, сорвалась ли Пойя. Может, она громила кухню, разрушая порядок Бескин.

А потом кто-то завизжал.

Не кричал от злости.

Визжал. Будто от боли.

Я подняла голову снова, заставила дрожащие руки держать мой вес. Я прищурилась, глядя на окошко в двери. Я не могла встать и посмотреть в него, хотя вряд ли разглядела бы что-то во мраке.

Словно в ответ, темное окошко вспыхнуло. Оранжевый свет мерцал на решетке, и он был темнее заката декуаси, я изучала, называла и шептала оттенки неба в пустоте. Оранжевый уркси, глубокий цвет удовлетворения.

Удовлетворение. Я опустила голову, глядя на окошко. Цвет был красивый. Близкий к моему, благородному титулу, который я дала себе при дворе Толукума три года назад, придя с новым дульцимером. Тамзин Моропай Охра.

Может, я угасала. Может, это был конец. Я таяла в Свете, сознание из плоти уходило в краски.

Визг снаружи был немного странным. Я не ожидала крики оттуда.

Оранжевый вспыхнул ярче, стал золотым. Тьма проникла через решетку, словно тучи летучих мышей.

Дым.

Визжала Бескин. Я была уверена. Звук был высоким, протяжным и резко оборвался. Раздался грохот посуды — казалось, кухню разрушили. Больше криков, спешных слов на восточном. Может, если бы моя голова была яснее, я разобрала бы их, но мой восточный был не так хорош, как у Яно, и вряд ли я знала приказы и брань, звучащие в коридоре. Дым стал гуще, проникал в окошко в двери и брешь под ней. Вырезанные мною буквы выделялись среди дыма.

Тень появилась в окошке. Ручка задергалась.

— Заперто!

Это слово я поняла, хотя не те, что прозвучали после него невнятно. Ручка загремела сильнее, несколько ударов, будто киркой, попали по двери.

Воздух теплел, и только тогда я поняла, что стоило тревожиться. Что-то горело. Что-то случилось с Бескин. Я особо не переживала за Бескин, но если кто-то навредил ей, то что будет со мной?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мысль была глупой. Миг назад я думала, что умирала.

Дверь дрожала от ударов, но не поддавалась. Тот, кто колотил по ней, перестал и попытался заглянуть в окошко снова. Но сейчас свет снаружи был ярким, как утром, и дым сгустился, вряд ли они что-то видели в моей темнице.

— Помогите, — сказала я.

Но слабое слово звучало плохо, и его не было слышно от грохота — но не от звона посуды. Рушился дом. Небольшая брешь появилась между балками, на стене мерцал красный свет.

Дверь задрожала еще несколько раз, а потом снаружи раздался нетерпеливый вопль. Горящий материал упал за тенью у двери. Он выругался и пропал. Без его головы у окошка воздух был мерцающим светом.

Я кашляла от дыма. Боль пронзила голову, на миг ослепила меня. Я поползла вперед, голова свисала с плеч. Конечности дрожали, все расплывалось перед глазами. Пальцы задели дерево и поднялись к пустому месту, откуда убрали ручку. Я сжала пальцы, пыталась за что-нибудь ухватиться, но там ничего не было. Я давила вяло на дерево, надеясь, что оно поддастся после ударов снаружи, но не выходило. Я прижалась к двери.

Обвалилась еще часть крыши. Пепел и искры сыпались с потолка. Дым повалил, обжигая легкие. Я снова кашляла. Я надеялась, что умру легко на матраце, но теперь меня найдут согнутой и почерневшей у двери. Буквы, которые я старалась вырезать, за которые страдала, не найдут. Я опустилась, прижалась щекой к прохладной земле. Я должна была подобраться к окошку наружу, дать летучим мышам отвлечь меня, но я поняла, что потратила все силы.

Я думала, что летучие мыши спасут меня. Думала, что Яно поймет мою подпись, пойдет за ней, как за Х на карте сокровищ. Летучие мыши отмечали место.

Я его не винила, как и летучих мышей. Я зря на это надеялась.

Жар мерцал сквозь дверь. Я закашляла снова и закрыла глаза.

Голова онемела. Шепот. Шепот был быстрым. Металл скрежетал по металлу. Он повернулся. Щелкнул.

Заскрипел.

Что-то подтолкнуло мое тело, что-то твердое. Свет ударил лучом по глазам. Я открыла их.

Дверь была открыта. Открыта и упиралась мне в грудь.

На пороге согнулась фигура, грязная ткань отчасти закрывала половину его лица. Фигура держала нож и шпильку. Камни сияли красным.

— Все хорошо, — сказал он на моквайском, хотя паника в глазах показывала, что все было не хорошо. — Ты в порядке, Тамзин.

Он убрал нож и шпильку в карманы и склонился. Он обвил рукой мои плечи и поднял меня.

О, краски, мое тело не было готово оказаться вертикально. Зрение угасло, я обмякла на водянистых ногах. Он покачнулся от моего падения, расставил ноги шире. Он закашлялся.

— Все хорошо, — прохрипел он и сделал пару шагов вперед. Мои ноги волочились за нами, я не могла шевелить ими. Воздух был ужасно горячим, опалял волоски на руках и ногах. Часть крыши обвалилась с дождем искр, он отшатнулся в сторону от пылающей соломы. Но он споткнулся, и мы оказались на земле, я ощущала боль и панику, лицо Бескин оказалось передо мной — половина лица, ведь ее тело быстро поглощал огонь.

Он что-то быстро и безумно бормотал на восточном. Он поднял нас снова. Я пыталась помочь, но могла лишь прислониться и сжимать, не умирать. Но я была слишком тяжёлой для него, и дым был слишком густым, крыша все сильнее обваливалась, и мы не могли выбраться. Друг старался отважно, но мы не выживем. Лицо Бескин поглотил огонь.

Искры огня вспыхнули, но не сверху, а спереди, из коридора. Дверь была выбита внутрь, и вдруг рядом с нами оказался призрак из тени и огня, меч и щит сверкали от света, глаза пылали между черной шляпой и черными щеками. Но это не был солнечный страж, готовый увести нас в иной мир. Меч оказался в ножнах, и фигура бросилась вперед. Мой мир снова накренился, ноги покинули землю, и мы побежали по мерцающему коридору к открытой двери.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})