Больше записей не было. Либо это была вся информация, которой обладал Гиндавель, либо он просто не успел сделать записи.
«Нет, дело не во времени, скорее всего он просто не знал, в каком направлении двигаться дальше», — вдруг осознал Мило.
Полурослик поразился тому, насколько мало знает о чужих божественных сущностях такой религиозный ученый, как мейстер Гиндавель. Судя по всему, он интересовался только народом полуросликов, историей сотворения мира и ее толкованиями. В любом случае так было вплоть до прошлого года, если верить записям. Что заставило его быть настолько слепым в отношении форм веры других народов? И, что еще важнее, кто или что открыло ему глаза?
Мило вздрогнул, когда кто-то постучал в дверь на первом этаже. Ему показалось, что каждый удар наносит ему в грудь чья-то рука. Он не мог сказать, откуда взялось это чувство, но оно было, и оно пугало его. Полурослик от всей души надеялся, что останется единственным, кто услышит просьбу впустить в дом.
В дверь снова постучали, на этот раз громче и настойчивее.
— Да, да, иду, иду, — послышался внизу голос Нингота. — Полночь же. Могу я хоть что-нибудь надеть.
Шаги старика глухо стучали по половицам.
— Эй, эй, животное останется снаружи, — произнес Нингот. — Привяжите его там где-нибудь, пока оно ни на кого не напало.
— Животное со мной, и оно пойдет туда, куда пойду я, — пророкотал низкий голос.
Мило показалось, что этот голос ему знаком, но тем не менее, это было не так.
— Вы не хотите пригласить меня в дом? Я думал, что этот дом — место, куда могут прийти все, кому нужна защита. Сейчас темно, холодно, а эта морось насквозь промочила мою одежду. Вы ведь наверняка не хотите, чтобы я скончался у вас под дверьми.
Ни одно из произнесенных чужаком слов не было приветливым или похожим на просьбу. На мгновение воцарилась давящая тишина.
— Прошу прощения, я вас не сразу узнал, — услышал Мило голос Нингота. — Входите же, погрейтесь у огня, а я пока что заварю свежего чаю.
Пол заскрипел под тяжелыми шагами, кроме того, раздалось постукивание, словно от когтей дикого животного, царапавших половицы.
— Иди в угол, Грац. Сидеть. Вот молодец, — произнес незнакомец.
— Хотите чаю с фенхелем?
— Не беспокойтесь, достаточно будет, если вы присядете со мной, немного поболтаете, откроете бутылку своего хорошего красного вина и выпьете вместе со мной.
Чайник снова отправился на плиту, раздались три скрипучих шага, глиняный кувшин царапнул полку, послышалась еще добрая дюжина шагов, кто-то отодвинул стул и поставил на стол два бокала.
Мило снова надел кольцо на палец. Подкрался к двери, осторожно приоткрыл ее. Из своей комнаты на втором этаже он видел только часть нижнего помещения. Все, что удалось разглядеть Мило — это два пустых стола и осиротевший чайник с горячей водой на печке.
— Что привело вас в такую даль? Вам ведь нужен не просто ночлег и компания за столом, — начал разговор Нингот.
Снова на миг воцарилась тишина.
— Дайте вину подышать в кувшине чуть дольше, прежде чем наполнить бокалы. Вы знаете, когда подносишь бокал к губам, запах вина, ударяющий в нос, столь же важен, как и собственно вкус.
Снова повисла тишина.
— Вы ведь пришли не затем, чтобы рассказать мне что-то о вине.
— Нет, конечно же, нет, — ответил гость. — Я не собираюсь учить вас, мне не требуется ночлег, и компанию я не ищу.
— Так что же вам от меня нужно?
— Вы еще помните, что я сказал вам про дождь на улице?
— Не понимаю, — пробормотал Нингот. — При чем тут дождь?
Мило решил, что в их разговоре было что-то пугающее, и был уверен, что Нингот считает так же.
— Слушайте внимательно, — произнес гость. — Я говорил вам о мороси, об этих крохотных, едва ощутимых капельках. Они настолько малы, но умудряются проникнуть сквозь любую ткань, какой бы хорошей она ни была. Сырость чувствуешь только тогда, когда дождь промочит одежду насквозь. С некоторыми народами бывает то же самое.
— На что вы намекаете? Говорите уже, наконец, кого вы ищете, не нужно говорить со мной загадками, я устал и у меня нет желания играть, — в голосе Нингота слышались недовольство и страх.
— Я говорю о полуросликах, — заявил незнакомец. — Этот маленький народец словно морось. Они живут среди нас, но их почти не замечают, потому что они очень мало интересуются делами других народов. В принципе, довольно симпатичный народец, но есть среди них и такие, которые сильно выбиваются из общей картины. Эти экземпляры вмешиваются, задают вопросы, лезут своими неуклюжими ножками туда, где им совершенно нечего делать. И точно так же как морось, их замечают только тогда, когда они пролезают через сеть хитросплетений.
— Я давно уже не видел полуросликов, — резко произнес Нингот.
— Я вас еще даже не спрашивал о них, а вы уже отрицаете, что видели или приютили кого-нибудь из них. Мне кажется, нам не стоит лгать друг другу. Мы так уютно сидим за бокалом красного вина, греемся у огня. Не разрушайте идиллию. Это моя задача.
Кто-то сбросил бокалы со стола. Мило увидел, как один из них покатился по полу, а за ним потянулся тонкий ручеек из остатков вина.
— Вам лучше уйти. Ваши фантазии меня утомили, — фыркнул Нингот.
— Вы не поняли, — неприятно спокойным тоном произнес незнакомец. — Вопросы здесь задаю я, и я буду решать, когда уходить. Поэтому я спрашиваю сейчас, и подумайте хорошенько, прежде чем ответить: вы предоставили убежище полурослику?
— Даже если вы повторите свой вопрос тысячу раз, я… аааа! — Нингот задышал тяжело, закашлялся, словно подавившись чем-то. — Я… я… ааааа, уууу…
— Вот такие ощущения возникают, когда мне лгут. Любая боль подобна уколу в сердце. Покончите с болью, скажите мне правду. Вы увидите, что сразу же почувствуете себя лучше. Сбросьте с души груз боли.
— Я… — прохрипел Нингот. — Я дал ему комнату. Он спит наверху.
На миг Мило перестал дышать, сердце колотилось, как сумасшедшее.
Он пропал. Но почему? Что от него нужно этому незнакомцу? Его наверняка наняли не в Дуболистье, чтобы устроить охоту на них с Бонне. Он точно человек. Отец никогда не допустил бы, чтобы в погоню за ними с братом отправили кого-то чужого. Так что же нужно от него этому человеку?
— Вот видите, это так просто, — произнес ночной гость. — Чувствуете, как отступает боль? Я ненавижу лжецов, и не только потому, что они отнимают у меня время, но и потому, что они оскорбляют мой ум.
Нингот не мог ответить. Он все еще давился, словно что-то застряло у него в горле.
— Грац!
Животное, кем бы оно ни было, вскочило со своего места и тяжело затопало по половицам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});