Читать интересную книгу Честь Афродиты - Владислав Вишневский

— А это… — дядя Гриша чуть запнулся, представляя меня, — мой, можно сказать…

— Сын, да? — легко продолжил Евгений Васильевич. — Вижу, очень похож. Евгений Васильевич. — Представился он и протянул руку. Я тоже. — О, и рука уже крепкая. Мужская. В отца. Очень приятно. Будем знакомы. — Пожимая своей клешнёй, восхищённо заметил он. Рука у него была неправдоподобно жёсткая, как доска, и сильная, как пассатижи. Я это отметил, но не отреагировал, потому что у дяди Гриши такая же «хватка», только он обычно осторожничает, сейчас чему-то улыбается. — Большой уже он у тебя, Михалыч. Взрослый. — Полковник похвалил и в притворном ужасе глянул на Пастухова. — Как наши дети быстро растут, да? А мы, значит, стареем. — На секунду лицо его посетила горечь, но быстро сменилась новой радостью. — У меня у самого дочь, как ты знаешь, Лерка, вчера вроде в первый класс пошла, а нынче уже… о-го-го! Невеста! Выросла. Я и не заметил… На меня похожа. А ты, значит, на мать свою, наверное, да, на мать? Счастливый будешь.

Я не возражал, а дядя Гриша продолжил:

— …И мой помощник. — Закончил он представлять меня. Лицо при этом у моего учителя было чем-то высветленное.

— Ага, ещё и напарник, значит, как сейчас говорят. — Понимающе восхитился Евгений Васильевич. — Это хорошо. Династия, значит, у вас будет. Здорово! — Полковник нацелился на меня указательным пальцем. — Учись у него, сынок, тебе можно позавидовать. Таких учителей, сейчас, знаешь, раз, два и обчёлся, и в академию поступать не надо.

Дядя Гриша усмехнулся, я не спорил.

— Волька, — назвал я своё имя. — Очень приятно.

— Ух, ты! — восхитился Евгений Васильевич. — Как в той сказке, да?

— Ага, только без «ибн».

— Понимаю, иноземные приставки нам, русским, ни к чему… — согласился полковник и гостеприимно указал руками на стол. — Может что ещё? Прошу. Остывает.

На этом официальная часть закончилась, я приступил к сосискам с пивом и салатом, а бывший и настоящий сыщики принялись вспоминать прошлые деньки…

Из двух обшарпанных динамиков на полках, за стойкой, в драйве хрипел шансон: «Сеновал мой, сеновал, ты меня околдовал. Ох, трава, трава-ядрень, валит тело набекрень…», Там же суетились бармен и официанты азиатской наружности, Здесь же, в «зале», за столиками сидели посетители, дымя сигаретами, как мужчины так и женщины, все с разной степенью эмоций, но в «рамках приличий», громко беседовали. Вкусно пахло сосисками, в смеси с табачным дымом и запахом пива. В палатке было светло, пиво было холодным. Кто-то входил, кто-то выходил. Входили чаще. Я лицом ко входу сидел. К разговору двух друзей не прислушивался, да и «за ушами трещало».

Мало наверное кто обратил внимание на человека в пальто или плаще, ещё и в шляпе. Один я только, наверное. Остальные заняты были. Передо мной, несколько спин и лиц впереди с кружками маячили, перекрывая очередного вошедшего. Мужик выглядел несколько странно. Я пригляделся. Он вошёл, чуть пригнувшись, лет около сорока, шагнул в сторону от ярко высветленного солнцем входа, встал в тень, плечи узкие, плащ длинный. Быстро оглядел столики, нашёл взглядом наш, на меня он не смотрел… Кстати, меня он сразу чем-то насторожил, своим лицом, скорее всего. Оно у него было узкое, хищное, как у скунса… Нет, самого скунса я никогда не видел, просто название породы этого зверька мне не понравилось, как у шакала, значит, шакалы на нашей заставе появлялись, я и запомнил, как лицо этого сейчас. Я так с кружкой у рта и застыл, лавируя, чтоб проследить. Завис. «Странный мужик, отметил я про себя, бомж что ли?» Словно отрицая, мужик чему-то ухмыльнулся, быстро распахнул полу плаща, и вскинул спрятанный там… автомат Калашникова!! АКМ?! 7,62. С чёрной дырой пустого подствольника!! В мою сторону. Я обалдел. Как в кино про гангстерские разборки. Автомат тут же, оглушая, загрохотал, выплёвывая сгустки дыма и огня в нашу сторону…

Палатку как подбросило. Одни вскочили, другие под столы ринулись… Шум, вой, дым, грохот. Но стрельба неожиданно так же быстро оборвалась, как и началась. С этим исчез и киллер, оставив после себя автомат на полу, запах пороха, чьей-то боли и паники. Ушёл он или уехал, понять было не возможно, уши ещё не слышали, в них ещё стоял гром, выдавливаемый женским визгом…

Меня тоже подбросило! Сразу! Догнать?! Мне же… Я же… Я вскочил, рванул вперёд, но неожиданно споткнулся, запутался ногами в ножках стульев. Их было много под ногами? и они валялись… Отбросить их было некуда и невозможно. Проходов уже не было. Вокруг возникла сплошная свалка из стульев и ползающих под ногами, и поднимающихся посетителей. Пол был мокрым и в стёклах… Я оглянулся на стол за которым только что сидел… Мама моя!! Евгений Васильевич за столом не было. Он лежал на полу навзничь, опрокинув стул… Мёртвый. Несколько пуль попали ему прямо в лицо. Насмерть!! Обезобразив лицо до неузнаваемости. Разорванная на бесформенные куски голова, волосы, всё лежало в тёмной луже крови и в чём-то сером, желеобразном. Руки в стороны, в одной виднелась вилка… Дядя Гриша?! Дядя Гриша лежал лицом на столе, руками держась за голову, из под пальцев текла кровь, прямо в тарелку с салатом… Один посетитель, который только что передо мной сидел, большой, мужик, крупный, перевернув соседний столик ничком на полу лежал. В судорогах дёргал ногами. Одна брючина задралась… А на его спине, ближе к шее, на белой рубашке виднелись тёмные рваные дыры, навылет, из которых толчками выталкивалась тёмная кровь, расползаясь и стекая к плечам. Его сосед по столу тоже был задет пулей, руками зажимал рану на правом плече, удивлённо глядя на свои окровавленные руки, в шоке был, постепенно белея лицом…

Вокруг нас образовалась пустота, как воронка от снаряда, посетители в ужасе отхлынули в стороны. Место расстрела чётко обозначилось. Из верхних полок простреленного холодильника, яркий и разрисованный, что возле стойки, с прозрачной дверью который, вытекала жёлтая жидкость… Обслуга из ближнего-дальнего зарубежья застыла с вытаращенными глазами и руками поднятыми вверх…

В ушах ещё звучал грохот выстрелов… Неожиданно я почувствовал слабость в ногах и что-то горячее с левой стороны головы. Оно неприятно текло, сползало к уху. Я коснулся её рукой, это что-то было липким. Отдёрнув руку, я увидел на пальцах кровь, и только тогда почувствовал сильное жжение в том месте, шум в голове и понял, что тоже ранен.

33

Золотозубого Михаил Трубач задержал на выходе из супермаркета «Дары моря». На вторые сутки.

Владивосток едва только вечерними огнями высветлился, расцвёл, как праздничная новогодняя ёлка, улыбнулся предстоящему отдыху. Устал от дневной людской суеты город, вздохнул, потянулся… Немедленно, как по мановению волшебной палочки вспыхнули огни всех проспектов и окна множества домов, газет, пароходов… Особенно расцвела бухта «Золотой рог», ох и красивая, прелесть просто! с её кораблями, и прочими многопалубными плавающими средствами, и проспекты с главными улицами в фонарях, и разноцветные витрины. И рестораны, конечно, множество ресторанов. Основная достопримечательность всех портовых городов: сам порт, потом рестораны, гостиницы, аптеки, магазины, пляжи, санатории, больницы, кинотеатры, музеи, и потом уж только какие есть производственные предприятия. И во-Владике так.

Романтично заискрились дуги трамваев, и окна в них; вспыхнули и фары легковых машин — их тоже преогромное множество; и величественная набережная, одетая в бетон и облицовочную всепогодную плитку, романтично освещённая бликами волн; и площадь у «Белого» дома, и само многоэтажное здание, художественно подсвеченное… И люди на «воздух» потянулись, в народ… Многие с собаками, и на руках и на поводках. Возникли и влюблённые, как без них? Появились и пенсионеры, некоторые с детскими колясками; вышли на исследовательскую тропу и туристы в группах, оживлённо-говорливые, с удивлённо-вопросительными улыбчивыми лицами, фото— видеокамерами в руках и на шеях; где стайками, где по одиночке, там — сям, вновь появились на набережной и рыбаки; замелькали и тинэйджеры, быстро и весело кто на скейтах, кто на роликовых коньках, кто на странного вида маленьких велосипедах с толстыми рамами и колёсами, озорно перебрасываясь задиристыми шутками в адрес представительниц противоположного пола, в своих возрастных группах и вообще. Были люди и с магазинскими продуктовыми пакетами в руках, кто уже с объёмными, кто ещё нет… Глазели на витрины… Двери бесчисленных кафе, ресторанов, магазинов и прочих маркетов для всех были гостеприимно распахнуты, «заходи, не ленись, покупай…»

Михаилу помогали новые его сотрудники, Пётр и Павел, лейтенанты. Первый сразу после училища, второй из участковых. Михаил сам личные дела кандидатов просматривал. Двоих выбрал, утвердил. Это задержание было первым у лейтенантов. В работе они мало что ещё понимали, но при задержании проявили незаурядное мастерство физической и специальной подготовки.