Читать интересную книгу Чечня рядом. Война глазами женщины - Ольга Аленова

– Что бы там потом ни говорили, этим самолетом летела моя родная сестра, – сказал премьер Кадыров, словно отвечая чиновникам Минтранса, заявлявшим вчера, что рейс был чисто техническим, а аэропорт еще не прошел сертификацию, а потому не может обслуживать пассажирские перевозки.

В открывшемся люке самолета появились Зулай Кадырова и командир чеченского ОМОНа Артур Ахмадов. Из салона кто-то крикнул: «Аллах акбар!» – и встречавшие ему ответили тем же. Рамзан Кадыров первым поднялся по трапу с букетом цветов, а потом станцевал лезгинку у самолета. Подбадривая его, люди хлопали и бросали в воздух тысячные купюры.

– Никому такого в жизни не дарили – целый аэропорт, – сказал потом премьер Чечни.

Таких дней рождения я еще не видела. Это такой день рождения, после которого становятся президентами. К этому дню именинник и подготовился по-президентски. Утром в четверг на въезде в Грозный открыли Триумфальную арку. Арка, точнее, были две – стилизованы под старину и выглядели как часть древней крепости. С обеих сторон этих символических ворот в Грозный висели портреты Владимира Путина и Ахмата Кадырова. У ворот стояли девушки в национальных костюмах и с пирогами. Эти пироги многих присутствующих слегка смущали, потому что все знали, что в Чечне, как и везде, где чтут месяц рамадан, идет пост, и днем принимать пищу нельзя. Но Рамзан Кадыров на открытие не приехал: вместо него приехали его дядя Магомед Кадыров и двоюродный брат Одес Байсултанов, исполняющий обязанности председателя правительства (премьер взял отпуск по случаю своего юбилея). Еще приехали советник президента РФ Асланбек Аслаханов и муфтий Чечни Султан Мирзаев. Господин Аслаханов сказал про какую-то веху в жизни чеченского народа – он, по всей видимости, имел в виду день рождения чеченского премьера. Сказал про тенденцию созидания, про то, что «эта Триумфальная арка – символ победы чеченского народа над тем беспределом, который здесь творился». Организатор этого созидания, по словам советника, работает день и ночь, и он сделал этот подарок в виде Триумфальной арки не только себе, но и всему чеченскому народу. И еще советник сказал про «бессовестных правителей, которые разработали такой механизм, чтобы деньги не уходили за пределы Садового кольца». Господин Аслаханов повторял весьма популярную в Чечне мысль о том, что московские чиновники не дают денег Чечне под предлогом, что их разворуют, а сами наживаются на этом.

Я листаю вышедший в Грозном альманах «Итоги», в котором под портретом Рамзана Кадырова заглавными буквами написано: «100 дней возрождения». Имеются в виду сто дней премьерства господина Кадырова. В альманахе говорится про то, что благодаря Рамзану Кадырову Чечня превращается в процветающий регион, что он любит бокс и кавказских овчарок, и еще там были стихи про него.

Чечня за последний год действительно изменилась. Я приехала сюда несколько дней назад и, проезжая Гудермес, не узнала город: новенькие дороги, отреставрированные пятиэтажки в центре города, выдержанные в одной цветовой гамме с портретами Рамзана Кадырова и его покойного отца. – Все отстроили за несколько последних месяцев, – говорит Усман, мой старый знакомый из Грозного. – Ты еще Аргун не видела. Его бомбили больше, чем Гудермес, но выглядит он еще круче. А про Грозный вообще молчу, сама все увидишь.

Я и увидела. Вышла на улицу и сразу же заблудилась. Я привыкла ориентироваться по развалинам домов, по изрешеченным пулями заборам, по мстительным надписям черной сажей на уцелевших стенах. Но того Грозного больше нет. Я иду по старой улице Ленина, теперь это проспект Кадырова. Новые дома возвышаются по обе стороны проспекта, в центре которого – пешеходная зона. Над проспектом я насчитала восемь портретов Кадырова, еще столько же плакатов с цитатами Кадырова-старшего или младшего и еще столько же или чуть меньше с цитатами из Путина – преимущественно о Кадыровых. У мраморного Дома молодежи портретов аж четыре. Рамзан с обнимающими его девочками-школьницами, Рамзан с президентом Путиным, Рамзан с отцом Ахматом-хаджи. Есть еще Кадыров-младший отдельно – с множеством орденов и в мусульманской шапочке. И есть портрет Кадырова-старшего с единственной наградой – звездой Героя России.

Мы с Усманом едем в 4-й микрорайон. Из национальных реликвий здесь только один портрет Кадырова-младшего, но зато самый большой в Грозном – одиннадцатиметровый. Рабочие, таскающие кирпичи, кажутся на его фоне муравьями. Отеческим оком взирает Рамзан Кадыров с высоты девятиэтажного дома на строителей.

– По проспекту Кадырова запланировано 30 фонтанов, – рассказывает Усман. – Пока там только шесть, но к концу года будут все 30. А на Минутке будет большой подземный торговый центр со стеклянным куполом, как в Москве «Манеж».

Усман говорит о той самой Минутке, которая была символом разрушенного Грозного.

– Он восстанавливает прежде всего те районы, которые для чеченцев символичны, – говорит Усман о Кадырове-младшем. – И это, как у вас говорят, хороший пиар. Он за три последних месяца восстановил треть республики. Все строили и восстанавливали к 5 октября. У нас говорят: после 5 октября жизнь остановится.

– У вас тут культ личности, – говорю я Усману и вспоминаю, как еще год назад он говорил, что Рамзан Кадыров угробит Чечню.

– Понимаешь, Кадыров, плохой или хороший, – он наш, – объясняет Усман. – Москва ему денег не дает, но он выкручивается, кредиты берет, выбивает федеральные деньги. И у людей надежда есть, что раз все строится, значит, войны больше не будет.

Усман – из «бывших». Когда-то работал в администрации Грозного, был гантамировцем, не любил Кадыровых и не нашел себе места при их власти. Сейчас мог бы устроиться, но на поклон идти не хочет.

– Кадыров – он здесь как бог, – говорит Усман. – Он понял волшебную формулу власти: сначала страх, потом деньги. Ему руки целуют. Думаешь, его за это плохим считают? Нет. Его считают своим. Какой народ, такой и премьер.

По обе стороны от трассы, ведущей в аэропорт «Северный», горят костры. По этой дороге премьер поедет в аэропорт встречать первый гражданский борт, и нельзя, чтобы его что-то огорчило. На единственном в городе КПП нас останавливают, но, услышав, что едем в аэропорт, машут рукой: езжайте. «Северный», когда-то самый крупный аэропорт на Северном Кавказе, теперь возвращает себе этот статус. Заместитель гендиректора «Стройинвестиции» Хаси Ахматукаев говорит, что аэропорт готов к эксплуатации. Его еще не приняла госкомиссия, потому что она никак не доедет до Грозного, но в ближайшие два-три дня примет. А открывать можно и сейчас.

– Как же открывать, когда еще даже внутренняя отделка не везде закончена? – говорю я.

– Вы знаете, что этот аэропорт вообще должны строить три-четыре года? – отвечает Хаси Ахматукаев. – А мы за три месяца все сделали. У нас полоса 2,5 км! Мы любые самолеты принимать можем! Завтра уже будет стоять оборудование для продажи билетов и металлоискатели. Неделю над взлеткой летает самолет – проверяет связь с наземными службами. Все работает безукоризненно.

Строитель говорит, что восстановление аэропорта обошлось в 760 млн рублей. Это не бюджетные деньги, хотя объект внесен в федеральную целевую программу восстановления Чечни.

– Под аэропорт деньги дадут только в будущем году, а наш премьер не стал ждать, взял кредит в «Россельхозбанке» под гарантии правительства, – говорит мой собеседник. – И таким образом у нас сейчас все строится.

У взлетно-посадочной полосы знакомлюсь с замминистра строительства Чечни Султаном Азимовым.

– Быстро строим? – переспрашивает он. – У нас стимул есть: Рамзан сказал, значит, надо делать. Вы были в Шатое? Мы там за два месяца больницу построили на 120 коек! Рамзан сказал: за три месяца постройте, а мы за два построили! На 108 млн рублей. Конечно, это тоже деньги Рамзана. После Шатоя сразу на Аргун переключились: жилье, мечети, Дворец культуры, две школы. Одну школу назвали именем охранника Рамзана, он погиб. Вообще, в Гудермесе, Грозном и Аргуне работ проведено на 4,3 млрд рублей. Это все внебюджетные деньги!

Я спрашиваю, почему этот день рождения так важен, что вся республика на него работает.

– Рамзан это заслужил, он вон сколько всего отстроил. Мы ему даже присвоили звание заслуженного строителя республики, – отвечает замминистра.

За все время, проведенное мною в Грозном, ни один человек не упомянул о президенте Алу Алханове. Я нигде не видела ни одного его портрета, только на одной фотографии в приемной министра строительства на переднем плане были запечатлены Владимир Путин и Рамзан Кадыров, а на заднем – президент Чечни. Было такое впечатление, будто президента Алханова просто не существует, а есть только один Рамзан Кадыров. Тем не менее многие в Чечне считают, что Кремль не даст Кадырову стать президентом.

– Кадыров пользуется бешеной популярностью, его поддерживает 90 % населения, – говорит Муса Джамалханов, бывший сотрудник временной администрации Чечни. – Если вдруг что, на его сторону под ружье встанут все эти 90 %. Он сильная личность, и поэтому вряд ли Кремль согласится с тем, что такая сильная личность будет у руля. Сейчас, когда Алханов номинально президент, а Кадыров – неформальный лидер, Кремль может сдерживать обоих. Рамзан хочет стать президентом и поэтому вынужден мириться с тем, что ему говорят. Вот после недавней перестрелки между кадыровцами и алхановцами в Кремль вызвали обоих, сделали внушение, и все стихло. Только так Москва может контролировать Чечню.