Читать интересную книгу Трактат об умении жить для молодых поколений (Революция повседневной жизни) - Рауль Ванейгем

Тайная мечтательность вырабатывает энергию, требующую лишь запуска от обстоятельств, как от турбин. Высокий технологический уровень, к которому пришла современная эпоха, упраздняет чисто феерический характер мечтаний, точно так же как он делает невозможной утопию. Все мои желания реализуемы с тех пор, как им на службу поступает современное материальное оборудование.

И даже будучи лишённой этой технологии в своём непосредственном опыте, неужели субъективность никогда не ошибается? Неужели невозможно воплотить в жизнь то, чем я мечтал быть? Каждому индивиду, по крайней мере раз в жизни, удаётся операция Ласальи и Нечаева; первый выдаёт себя за автора несуществующей книги, но в конце концов становится подлинным писателем, отцом Roueries de Trialph; второй вымогает деньги у Бакунина от имени несуществующей террористической организации и приходит к лидерству над реальной группой нигилистов. Когда—то я должен стать тем, кем я хочу быть, и за кого меня принимают; привилегированный образ из зрелища, благодаря моей воле к бытию, приходит к подлинности. Субъективность в своих интересах подрывает роль и зрелищную ложь, она вновь инвестирует видимость в реальность.

Чисто духовное движение субъективного воображения всегда ищет своей практической реализации. Не может быть сомнений, что привлекательность художественного зрелища — в первую очередь повествовательного — играет на этой тенденции субъективности к самореализации, но фактически, оно пленяет её, оно заставляет её работать на турбинах пассивного отождествления. Именно это подчёркивается в агитационном фильме Дебора Critique de la séparation: «Как правило, события, происходящие в индивидуально организованном существовании реально затрагивающие нас и требующие нашего участия, становятся как раз теми, что не заслуживают ничего большего, чем удалённых и скучающих, равнодушных зрителей. Напротив, ситуация переживаемая через художественное преобразование, каким бы оно ни было, чаще всего привлекает нас, добивается того, что мы становимся действующими лицами, участниками. Вот парадокс, который следует обратить вспять, перевернуть с головы на ноги». Надо рассеять силы художественного зрелища для того, чтобы перевести их снаряжение в арсенал субъективных мечтаний. Когда последние будут вооружены, риска принять их за фантазии не останется. Проблему реализации искусства нельзя выразить иначе.

3. Радикальная субъективность

Все субъективности различаются между собой, но в то же время все подчиняются одной и той же воле к самореализации. Смысл состоит в том, чтобы все они начали работать на это своё общее намерение, создавать единый фронт субъективности. Проект построения нового общества не должен терять из вида эту двойную потребность: самореализация индивидуальной субъективности будет коллективной или её не будет вообще; и «каждый борется за то, что любит: вот в чём состоит добрая вера. Борьба за всех — это лишь последствие»[19].

Моя субъективность подпитывается событиями. Самыми различными событиями, бунтом, любовной тоской, встречей, воспоминанием, зубной болью. Волны шока окружающей реальности в становлении отдаются в пещерах субъективности. Дрожь, в которую меня бросают факты, охватывает меня вопреки моей воле; не все одинаково впечатляют меня, но их противоречие настигает меня всякий раз; поскольку моё воображение повсюду видит потенциальную красоту, большую часть времени моей воле не удаётся воплотить её в жизнь реально. Субъективный центр регистрирует одновременное преобразование реального в воображаемое и отлив фактов, восстанавливающих неизменный курс вещей. Отсюда необходимость перебросить мост между воображаемыми построениями и объективным миром. Только радикальная теория может дать личности неотъемлемое право на её среду и обстоятельства. Радикальная теория ловит людей за их корни, а корни человека — это его субъективность, эта несократимая зона, которой обладают все. 

В одиночку не спасаются, и не бывает самореализации в одиночестве. Неужели приобретая некую ясность о себе и об окружающем его мире, личность не замечает у окружающих волю тождественную своей, тот же поиск, отталкивающийся от той же точки?

Все формы иерархической власти различаются между собой и всё же они тождественны в своих функциях подавления. Точно так же все субъективности различаются между собой и, тем не менее, тождественны в своей воле к интегральной самореализации. Только в этом смысле можно говорить об истинной «радикальной субъективности».

У всех уникальных и неповторимых субъективностей существует один общий корень: воля к самореализации в преобразовании мира, воля проживать каждое ощущение, каждое событие, каждую возможность. Она присутствует в каждом человеке на различных степенях сознательности и решительности. Её эффективность, очевидно, содержится в коллективном единстве, которого она может достигнуть, не теряя своего многообразия. Сознание этого необходимого единства рождается в рефлексе отождествления, в обратном движении отождествления. Через отождествление уникальность утрачивается во множестве ролей; через рефлекс отождествления усиливается многообразие в единстве федерированных субъективностей.

Радикальная субъективность основывается на рефлексе отождествления. Взгляд каждого ищет себя в других. «Когда я был на задании в государстве Чжоу», говорит Конфуций, «я видел, как поросята сосали вымя своей мёртвой матери. Вскоре они задрожали и отошли. Они почувствовали, что она не видят их, и она больше не походит на них. Они любили в своей матери не её тело, а то, что заставляло жить это тело». Точно так же, то, что я ищу у других — это самая богатая часть меня самого, скрытая в них. Неизбежно ли распространение рефлекса отождествления? Это не разумеется само собой. Тем не менее, современные исторические условия требуют этого.

Никто никогда не ставил под сомнение интерес людей в еде, укрытии, заботе, защите от плохой погоды и стихийных бедствий. Осуществление этого общего желания было заторможено несовершенствами техники, очень быстро преобразованными в социальные несовершенства. Сегодня, плановая экономика позволяет предвидеть окончательное разрешение проблем выживания. Теперь, когда потребности выживания близки к своему удовлетворению, в гипер—индустриализированных странах, по крайней мере, становится очевидным, что существуют также страсти жизни, которые должны быть удовлетворены, что удовлетворение этих страстей затрагивает всё человечество и, более того, неудача в этом направлении вновь поставит под вопрос все активы выживания. Медленно, но верно разрешаемые проблемы выживания всё более и более сталкиваются с проблемами жизни, медленно, но верно приносимой в жертву императивам выживания. Это отчуждение облегчает вещи: отныне, социалистическое планирование противостоит социальной гармонии.

*

Радикальная субъективность — это общий фронт вновь обнаруженной тождественности. Те, кто не способен узнать своё присутствие в других людях, приговорены всегда оставаться незнакомцами для самих себя. Я ничего не могу сделать для других, если они ничего не могут сделать для самих себя. Именно в этой оптике следует исследовать такие понятие как «познание» и «узнавание», «симпатичности» и «симпатизирования».

Познание не обладает иной ценностью кроме той, что оно ведёт к узнаванию общего проекта; рефлекса отождествления. Стиль самореализации предполагает множество знаний, но эти знания будут ничем без стиля самореализации. Как показали первые годы существования Ситуационистского Интернационала, главные противники последовательной революционной группы являются самыми близкими ей в знаниях и самыми далёкими от неё в реальной жизни и придаваемом ей смысле людьми. Точно так же, симпатизирующие отождествляют себя с группой и, в то же время, мешают ей. Они понимают всё кроме главного, кроме радикальности. Они требуют знания, потому что не способны требовать самих себя.

Понимая самого себя, я избавляюсь от давления других надо мной, а значит, я позволяю им увидеть себя во мне. Никто не растёт свободно, не распространяя свою свободу на весь мир.

Я полностью согласен с предложением Кёрдеруа: «Я хочу быть собой, гулять беспрепятственно, самоутверждаться только в своей свободе. Если бы все делали как я. Не мучайтесь о здравии революции, ей будет лучше в руках всего мира, чем в руках партий». Ничто не наделяет меня полномочиями говорить от имени других, я делегат исключительно самого себя и, в то же время, мной постоянно владеет мысль, что моя история — не только моя личная история, но что я служу интересам бесчисленных людей, когда я живу своей жизнью и стремлюсь жить более интенсивно, более свободно. Все мои друзья являются коллективом, переставшим игнорировать себя, все мы знаем, что действуем ради других, действуя ради самих себя. Только в этих условиях прозрачности можно усилить подлинное участие.