– И я тоже.
– А что ты думаешь теперь делать?
Дамьен уперся локтями в колени и нагнул голову.
– Понятия не имею, бабушка. Знаю только, что Гарольд будет уязвлен.
– «Уязвлен» – это не то слово. Он, безусловно, будет разочарован, но это совсем не значит, что ты должен страдать вместе с ним или вместо него.
– Но я знаю, что и моя доля вины есть в том, что она изменила свое решение. Я целовал ее. Я вел с ней разговоры о самом сокровенном. Я обольщал ее.
Бабушке пришлось собрать все свои силы, чтобы ему ответить, она даже попыталась улыбнуться.
– Ты обольстил ее своим обаянием, ты же сущий дьявол. Научил ее радоваться и получать наслаждение. Ты и не мог поступить иначе, Дамьен.
– Но я себе этого никогда не прощу.
Кэтрин опять повернула к нему голову:
– Этого я больше не хочу слышать. Достаточно долго ты мучил себя из-за того, в чем ты не был виноват. И я не хочу уйти в могилу, зная, что ты намерен найти себе новую причину для угрызений совести.
Она закашлялась, и Дамьен помог ей сесть.
– Но я должна кое-что тебе сказать, – продолжала Кэтрин после того, как она опять легла, – мне очень стыдно, и я не могу покинуть этот мир, если я не...
– Вы совсем не должны покидать этот мир, бабушка, – перебил ее Дамьен.
– Должна, это случится не сегодня, так через несколько дней. Жизнь всегда кончается.
Дамьен поцеловал ее слабую руку.
– Разве вы не сказали мне сегодня о многом? Разве этого недостаточно?
– Нет. – Она покачала головой. – Конечно, недостаточно. Ты должен кое-что узнать о своей матери.
Все мускулы у него вдруг оказались напряженными.
– Что именно?
Старая леди опять закашлялась, но потом нашла в себе силы, чтобы заговорить:
– Твоя мать вышла замуж за твоего отца совсем не потому, что ее соблазнил его титул. Ее заставил это сделать, причем совершенно безжалостно заставил, ее собственный отец.
Прищурив глаза, Дамьен вопросительно посмотрел на свою бабушку:
– Но ведь после ее смерти все говорили...
– Я знаю, что все говорили, и мне очень стыдно, что я не пыталась опровергнуть эти сплетни. Я могла это сделать, если бы захотела, я должна была, но я промолчала.
– Почему?
Слеза скатилась из уголка ее глаза на подушку.
– Потому что я была ужасно зла на нее за то, что произошло у нее с этим другим мужчиной. Сердце мое было разбито гибелью единственного сына, и мне нужен был кто-то, кого можно было обвинить в этом несчастье.
– Вы говорите: с этим другим мужчиной. Он был единственным?
– Единственным, и я думаю, она глубоко любила его. Он был знаком с твоим отцом и понимал, как трудно твоей матери. Они сначала сочувствовали друг другу. – Она остановилась, передохнула и продолжала: – Твоя мать старалась полюбить твоего отца. Много лет старалась. Но брак этот был неудачным. На самом деле твой отец тоже не любил ее по-настоящему.
– Почему вы мне рассказываете об этом сейчас? – спросил Дамьен.
– Может быть, для того, чтобы облегчить свою совесть. Я должна была сказать тебе об этом давно. И мне следовало с большим пониманием относиться к твоей матери, я должна была проявить сострадание. Ей всегда нужна была только любовь, а я лелеяла свою злость и ненависть в течение многих лет.
Дамьен нежно взял старую леди за руку:
– Но ведь она была неверна отцу.
– Да, но она из-за этого много страдала и умерла из-за этого. Я не хочу, чтобы ты тоже страдал, Дамьен. Пусть для тебя уроком будут ошибки твоих родителей. И женись только по любви. Тогда ты найдешь все то, чего был лишен почти всю твою жизнь. Тебе нужна человеческая близость, но ты ее ищешь не там, где надо. Ты связываешься с женщинами подозрительной репутации, потому что боишься более постоянных связей, ты боишься, что брак разобьет твое сердце. Поверь мне, не все браки приводят к несчастьям, особенно если есть любовь.
Дамьен почувствовал внутреннюю дрожь, слишком много переживаний свалилось на него в этот день.
– Адель поступает правильно, – продолжала Кэтрин, – брак без любви приносит несчастья всем. Она не должна выходить замуж за Гарольда, если она не любит его.
Он молча кивнул.
– А ты, ты любишь ее, Дамьен?
– Я мог бы, – тихим голосом ответил он.
– Врунишка. Здесь не может быть слов «мог бы». Я видела, как ты обнимал ее только что. И кроме того, что она является объектом твоих желаний, Адель – умная и добрая женщина. У нее есть чувство чести, и ей нравится то же самое, что и тебе: жизнь на природе и все, что связано с лошадьми. Любой глупец может понять, что вы предназначены друг для друга. Удивительно, как Гарольд этого не заметил и не понял, что привел ее в дом для тебя, а не для себя. Но Гарольд есть Гарольд. Не видит ничего, кроме своих мензурок. У него голова погружена в стекляшки, у этого странного парня. Если ты хочешь ему помочь, вытащи его оттуда и плюнь ему в лицо, может быть, это разбудит его. Мы все оберегали его слишком долго, потому что он очень похож на твоего отца, и мы все до смерти боялись, что он повторит его судьбу. А ты... Тебе всегда хотелось оправдаться, чем-то искупить свою вину перед отцом, и поэтому ты опекал и защищал Гарольда всю свою жизнь. Но он уже взрослый мужчина, и ты не можешь быть ответственным за его благополучие. Если ты позволишь Адели ускользнуть, ты только повторишь старую ошибку. Не допускай этого, мой мальчик. Женись по любви, чего бы это ни стоило.
Он слушал ее с удивлением и смущением. Она советовала ему предать Гарольда. Сам Дамьен был совсем не уверен в том, что Адель ответит на его любовь, даже если он послушается советов бабушки. Она была, безусловно, порядочной женщиной, и вряд ли она решится, отказав жениху, сразу же броситься в объятия его кузена.
Кроме того, Дамьен был уверен, что не пользуется у нее уважением. Она знала о том, что он подыскивал себе богатую невесту, знала о его связи с Франс и другими подобными дамами, и она не верила, что он когда-нибудь сможет стать верным и преданным мужем. Она ведь даже сказала, что у них нет доверия и уважения друг к другу. Он сомневался, что она сможет изменить свое мнение, даже если он попытается разубедить ее.
Его бабушка, безусловно, была права, каждый, кто способен видеть, мог понять, что они предназначены друг для друга. У них были общие интересы, и физически ее влекло к нему. Она доказала это и тогда, в кровати на постоялом дворе, и в чайном домике, и сегодня, когда призналась, что устала бороться со своими желаниями.
Он подумал, что ему следовало бы отправиться на озеро и поговорить с ней. Может быть, ему удастся узнать, что она предполагает делать после того, как помолвка с Гарольдом будет расторгнута. Дамьен ласково улыбнулся бабушке, поцеловал ей руку, поднялся со стула и направился в конюшню.