не могу это не сделать. Терять мне уже нечего. Пусть я буду махровой эгоисткой, но если мама сама бросит Арсеньева, то он вернётся ко мне. Набираю её номер.
— Лера? Ты чего звонишь в такую рань? Что-то случилось? – после долгих длинных гудков в трубке раздаётся сонный голос.
— Мам, я люблю его, - стараюсь говорить твёрдо, хоть горло сжимается в спазме.
— Кого?
— Вадима.
Повисает пауза. Мои нервы лопаются, как струны на скрипке. Тело бьёт дрожью. Сердце выламывает рёбра. А мама молчит.
— Мам, ты ещё здесь?
— Да, - она кашляет, прочищая горло.
— Ты слышала, что я сказала? Я люблю Арса, - повторяю.
— Слышала. Только не знаю, что тебе на это ответить, - без каких-либо эмоций произносит мама, в то время, как меня штормит, корёжит и разрывает от отчаяния, безысходности и нечеловеческой боли. Неужели она это не чувствует? Ведь все говорят, что мамы даже на расстоянии понимают, когда их ребёнку плохо.
— Скажи хоть что-нибудь, - впиваюсь ногтями в голые ноги. Раздираю кожу в кровь.
— Лер, а я его не держу. Хочешь – забирай, - от ледяного тона мамы меня прошибает озноб. Её слова – это не благословление, не принятие ситуации и уж точно не смирение. – Думаешь, пойдёт? – добивает она вопросом. И я прямо вижу её саркастичную улыбочку.
— Мам, но Вадим же не собака, которую можно просто забрать, - растерянно бормочу.
— Собаки, Валерия, никогда не предают своих хозяев. Поэтому нет, Арсеньев – не собака, - презрительно бросает мама. – Если у тебя всё, то я пошла спать дальше.
Медленно, как во сне, убираю телефон от уха. Экран сотового гаснет. Звонок окончен. Сижу в полном оцепенении.
Она даже не удивилась тому, что я сказала. Не разозлилась. Не наорала. Не обвинила в том, что я шлюха и увела у неё мужика.
Неужели знала? Догадывалась? Тогда почему первая не завела разговор на эту тему? Почему продолжала спать с Арсом и вести себя, как ни в чём не бывало?
И сколько уверенности было в её тоне, когда она предложила «забрать» Вадима! Она ни на йоту не сомневалась, что Арс не уйдёт от беременной женщины. Уж не поэтому ли забеременела?
Проверенный, старый как мир, способ, чтобы удержать мужика. Залететь. Правда, такое не с каждым сработает, но мама у меня умная. Арсеньева просчитала на все сто. А, может, он сам как-нибудь обмолвился, что не бросит своего ребёнка.
Только зачем ей всё это надо?
Не найдя вразумительного ответа ни на один вопрос, залезаю под холодный душ. Мозги плавятся. Да что там! Спеклись уже в лепёшку.
Поначалу всё было более или менее логично: деловое соглашение, общие интересы в бизнесе, горячий молодой любовник в постели и надёжный партнёр в одном лице. А теперь что?
Ну, видимо, то же самое, за исключением, что партнёр оказался не надёжным. Ведь мама прекрасно поняла, что мы с Арсом спали. Иначе бы не сказала про предательство.
А я? Где моё место в шахматной партии, выгода от которой известна только моей матери? Как она планирует жить с мужем, зная, что он изменил ей со мной? Как будет собирать нас за семейным столом, видя, что я умираю от любви к Вадиму?
Вывод напрашивается сам собой: моей матери плевать на меня. Плевать на мои чувства, на мою боль, на мои страдания. У Ольги Русаковой есть цель, и чтобы достичь её, она пустит в расход любого, кто встанет на пути. Даже собственную дочь.
Внезапно мозг вспышкой озаряет мысль: я не вернусь! Не поеду назад в Россию. Просто исчезну. А моя любимая мамочка пусть наслаждается новой семьёй с красавчиком-мужем и ребёнком.
Глава 35
Вадим
Весь полёт прокручиваю в голове телефонный разговор с Ольгой. На первый взгляд ничего подозрительного. Счастливая женщина сообщает будущему мужу о том, что тот станет отцом. Только остался странный осадок, будто меня поимели.
Не могу объяснить, что конкретно в сложившейся ситуации так отталкивает. Боль от разрыва с Лерой? Ну, это само собой. Необходимость вопреки моим планам брать на себя ответственность за ребёнка? Тоже не то. Конечно, я не горю желанием становиться отцом, принимая во внимание, что малыша родит нелюбимая женщина. Однако он не виноват, что его папочка облажался по полной программе. Но как говорится, натворил дел, вот и расхлёбывай теперь.
И всё же у меня сложилось ощущение, что незапланированная беременность Ольги случилась уж как-то прям совсем внезапно. И именно в тот момент, когда я решил прекратить отношения с ней.
Ладно. Чего сейчас гадать? Факт есть факт. Она беременна. Я не лишу своего ребёнка нормальной семьи, чего бы мне это ни стоило. И речь даже не о мужской чести или благородстве. А о том, что я врагу не пожелаю пройти через то, через что сам прошёл в детстве. Расти безотцовщиной при живом отце. Аргументы, мол, можно быть воскресным папой, присутствовать в жизни сына или дочери, не живя под одной крышей, для меня ноль без палочки. Херня, которую я не приемлю. У моего ребёнка будет полноценная семья. Ради этого я пожертвовал любимой девушкой. Дороги назад нет.
— Привет, дорогой! – Ольга обнимает меня на пороге. – Как ты? Как в Москве всё прошло?
— Привет! Не очень, - бурчу, бросая дорожную сумку на пол в прихожей.
— Не получилось с проектом?
— Нет.
— Ну и ладно. Может, в другой раз, - успокаивает Русакова.
— Это вряд ли, - прохожу на кухню. Есть хочу ужасно. Из-за нервяка в самолёте в горло кусок не лез.
— Не переживай. В любом случае, у тебя и здесь работы полно. Ты рад? – Ольга продолжает жужжать над ухом.
— Чему? – хмуро смотрю на неё исподлобья.
— Тому, что станешь отцом, - она расплывается в счастливой улыбке и поглаживает пока ещё плоский живот.
— Угу, - достаю из холодильника кастрюльку с каким-то варевом. Мне пофиг, что есть в данный момент. Лишь бы закинуть топливо в желудок, да завалиться спать.
— Давай, я погрею, - Русакова забирает у меня из рук кастрюлю. – Садись. Сейчас салатик нарежу.
Она хлопочет на кухне, а я не могу избавиться от воспоминания о Леркином взгляде