Примерно в полночь – редко раньше и часто позже – у Гитлера начинались ночные посиделки у камина. В последние мирные годы это происходило после просмотра фильма, а во время войны после военных совещаний. От пятнадцати до двадцати человек, о которых я уже рассказывал, собирались вокруг него у камина в главной гостиной, в кругу света, отбрасываемого горящими поленьями. Стены комнаты переливались богатыми красками классических картин немецких и итальянских мастеров. Над камином висело изображение Мадонны работы неизвестного итальянца. Слева висели «Нана» Фейербаха и портрет короля Генриха, «основателя городов», держащего компас и линейку; справа обнаженная женщина работы Боттичелли и морские нимфы из цикла «Игры на волнах» кисти Беклина. В дальнем углу комнаты стоял бронзовый бюст Рихарда Вагнера, в темноте казавшийся живым.
В приглушенной полутьме, как и в течение всего дня, тон задавал Гитлер; все присутствующие в большинстве своем были слушателями, дававшими ему повод поговорить. У меня часто создавалось впечатление, что, когда он говорил, мысли его витали где-то далеко. Время от времени он резко прерывал разговор, требовал отчетов от OKВ, министерства иностранных дел и прессы, а потом ненадолго выходил в соседнюю комнату с одним из своих адъютантов, если считал необходимым отдать распоряжения.
Он редко нарушал свой основной принцип, заключавшийся в том, что разговоры с дамами должно вести в более легкомысленном тоне. В кризисные последние годы войны многим было трудно притворяться беззаботными. В результате приглашения Гитлера в Бергхоф принимались, только когда они фактически звучали как приказы. Когда ряды обычных посетителей его вечеров начали редеть, недостаток общества за столом и у камина стал пополняться за счет адъютантов и их жен. Хотя эти сборища зачастую затягивались до рассвета, Гитлер никогда не интересовался, не устали ли присутствующие, не хотят ли удалиться. Это было единственным нарушением правил вежливости и внимания по отношению к дамам. Их время принадлежало им только после того, как Гитлер вставал и уходил. Он безжалостно заставлял своих гостей сидеть с ним и слушать его, пока не утомлялся сам.
У Гитлера, безусловно, были бесчисленные возможности побеседовать с важными и интересными людьми. Я не понимаю, почему он никогда не пользовался этими возможностями, воздерживаясь от общения, которое могло бы пополнить его личный опыт. Он постоянно вращался в замкнутом обществе, среди одних и тех же лиц, в одной и той же атмосфере однообразия и скуки, вечно произнося одни и те же речи. Это можно объяснить только анормальностью его характера.
Иногда, в очень поздний час, Гитлер переводил свое внимание исключительно на дам, сидевших возле него, и затевал с ними тихий, интимный разговор. Все присутствующие за столом переходили на шепот, чтобы не мешать ему. В таких случаях в его голосе появлялись нотки настоящей человеческой теплоты. Кроме Евы Браун, его любимое женское общество составляли фрау Геббельс и фрау Лей. Фрейлейн фон Лафферт, с которой он часто виделся в Берлине, и Юнити Митфорд, его знакомая по Мюнхену, никогда не входили в бергхофский кружок.
После смерти Гитлера много писали о его мнимых романах с актрисами, танцовщицами и другими женщинами. Если придерживаться строгих фактов, эти писания можно назвать чистым вымыслом. Все так называемые любовницы, в Берлине ли, Берхтесгадене, Мюнхене или где-нибудь в другом месте, были дамами, посещавшими вечерние приемы у фюрера, которые я только что описал. В подобных условиях не представлялось ни малейшей возможности для романов. Кроме того времени, которое он проводил с женщиной, на которой впоследствии женился, вряд ли в жизни Гитлера был час, когда он оставался в одиночестве. Что же касается интимных отношений с Евой Браун, то даже хроникер должен уважать самые личные из человеческих отношений; на этом его обязательства перед историей заканчиваются.
В мирное время Гитлер ежегодно устраивал пышные приемы для художников рейха или в своей квартире в канцелярии, или в «доме фюрера» в Мюнхене. Художники приглашались без жен или мужей. Кроме того, он часто, в сопровождении небольшой компании, посещал Товарищество немецких художников на Викторияштрассе в Берлине и Дом художников на Лембахплац в Мюнхене. Там он вел свободные, непринужденные беседы с женщинами-художниками, а нередко и с мужчинами. Гитлер обычно с удовольствием принимал дома художников, приходивших побеседовать на профессиональные или личные темы. В берлинской квартире он любил посидеть за чашкой чаю у камина с Лени Рифеншталь, обсуждая, а иногда и критикуя ее фильмы. Он испытывал величайшее уважение к талантам певиц Марии Мюллер и мадам Урсуляк, как и к прочим известным оперным артистам; восхищался Хенни Портен, считая ее великолепной киноактрисой. Когда Бригитту Хельм обвинили в убийстве в результате автомобильной аварии, Гитлер позаботился о том, чтобы дело замяли. В доме Геббельса он познакомился с Ольгой Чеховой, Жени Юго и многими другими актрисами. Ходили сплетни, что со всеми этими женщинами у него были интимные отношения. Это абсолютная ложь.
Из уважения к настоящим артистам Гитлер всегда защищал интересы танцовщиц и звезд эстрады. Например, он издал закон, запрещающий представления на туго натянутой проволоке без сетки. Был издан специальный указ о повышении социального положения артистов балета. Да, он приглашал на дом Дину Грейс и других танцовщиц танцевать специально для него, но никогда не переступал границ обычного гостеприимства и вежливости. Нельзя быть настолько нетерпимыми, чтобы утверждать, что глава государства не имеет столько же прав на общество женщин, как и обычный человек.
Гитлер, вне всякого сомнения, имел слабость к женщинам, но не в каком-то предосудительном значении с моральной точки зрения. Он был галантен по отношению к ним, но сдержан; поклонником, но не любовником. Вегетарианец и трезвенник, Гитлер не имел склонности к свиданиям тет-а-тет и романтическим ужинам. Грандиозность его целей не допускала маленьких удовольствий жизни. Его воля к власти исключала мелкие банальные радости жизни. Надо сказать, что его отношение к женщинам было двойственным, как и все остальное в его жизни. Он остерегался публичности в отношении своей личной жизни; в интересах государства и собственной репутации он старался скрывать свою личную жизнь. В общественной жизни, бывшей для него другой плоскостью, он одел женщин в форму Лиги немецких девушек и Национал-социалистической организации женщин и ставил перед ними задачу воспитания детей и хранения семейного очага. Гитлер никогда не интересовался политическими взглядами знакомых женщин; он любил видеть их красиво и дорого одетыми. Как бы то ни было, он не был донжуаном; скорее он был странным монахом, любившим напустить на себя подозрения в многочисленных любовных связях, хотя никто из его ближайшего окружения никогда не замечал признаков интимных отношений.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});