пути вертолёты и транспортные Ан-12.
Лётное поле с высоты напоминало огромный муравейник. Одна группа вертолётов заруливает, а вторая уже разгоняется по рулёжке и взлетает, уходя в сторону Панджшера. МиГ-21 заходят по крутой глиссаде. На касании виден дымок из-под колёс, и тут же следующая пара выруливает на исполнительный.
— 117й паре взлёт, — докладывает в эфир ведущий пары МиГ-21 в тот момент, когда прилетевший самолёт сруливает с полосы.
МиГи разгоняются по полосе, отрываются и резво уходят вверх практически вертикально. А следом очередные уже на посадочном курсе. И такая «карусель» целый день.
После посадки, заруливания и выключения двигателей на стоянке, к нам уже спешили техники, чтобы быстрее обслужить вертолёт. Заместитель командира эскадрильи прямо на стоянке просунул в открытый блистер фотопланшет и начал объяснять дальнейшие задачи.
— Вылет четвёркой. Кислицын — ведущий. Выходить в район работы Волги. Далее по его командам работаете, — довёл замкомэска.
— Повреждения надо осмотреть, — сказал Димон.
Заместитель Енотаева посмотрел на лопасть, которая остановилась прямо над ним.
— Ну, есть дырки. Ничего страшного. Сабитыч, подготовку не задерживай, — дал он указание и ушёл к другому вертолёту.
На бетон высыпали бойцы, которых наши коллеги забрали с вершины. Радостнее всех был парень в костюме КЗС, светлой панаме и радиостанцией на спине. Он был с ног до головы в пыли. Только усы имели несколько иной цвет, нежели лицо и кожа.
— Вот и авианаводчик. Счастливее человека не видел, — сказал Батыров, показывая на прыгающего усатого парня.
— Ты бы не так радовался, если б вернулся с того света, — ответил я.
Карим затормозил несущий винт и начал подниматься со своего места. Только Батыров решил выйти из кабины следом, как Сабитович его остановил.
— Вы тут вдвоём поговорите, а я пока вертолёт заправлю, — сказал Карим.
Димон сел на место и уставился на ладони.
— Чего молчишь? Говори уже, что хотел, — сказал он.
— Что происходит? Появился спортивный азарт, что ты решил НАРами стрелять, как снайпер из винтовки СВД?
— Ты бы выражения выбирал. Не я, а ты отчитываться должен передо мной, — ответил Батыров.
Ещё и огрызается! И ладно бы ошибся в той атаке или просто рука соскочила. Он намеренно шёл, чтобы себя показать. Удивить всех уровнем подготовки.
— За то что не дал тебе убить людей? Или за то что выводил тебя на цель, а ты решил забить на своего лётчика-штурмана. В экипаже так не работают, — произнёс я.
— Нет. В экипаже я командир, а ты — правак. И соблюдать эту иерархию тебе придётся, Клюковкин! — возмутился Батыров.
Что ж, пусть так. Не хочет слушать, и не надо.
— А тебе элементарные расчёты перед глазами для чего висят? — спросил я, указывая на маленькую таблицу прицельных данных слева от Батырова на стыке между блистеров.
— Так я соблюдал.
— Ничего ты не соблюдал. Выпендриться хотел. Тебе подвигов мало? За медалями и орденами сюда приехал?
Батыров посмотрел на меня, запыхтел и выпалил.
— А если и так⁈ Кто ж не хочет орден. Тем более, перед академией это хорошее подспорье.
И о чём он только думает⁈ Его академия уже в печёнках у меня сидит. Пускай бы ехал и не морочил голову. А то летаешь с ним и подчищаешь все грешки.
Сабитович видит и, наверняка, докладывает кому надо.
— Короче так, академик! Прекращай быть моим геморроем. Будет момент, когда я исправить ничего не смогу. Тогда придётся тебе отвечать, как командиру за всё.
На этом я решил закончить приватную беседу. Батырова оставил в кабине, а сам вышел на палящее солнце.
Карим в это время заканчивал заправку и отдавал пистолет водителю заправщика.
— Поговорил? — спросил Сабитович.
— А толку-то⁈ Мне кажется или он всегда такой был? — уточнил я.
— Не поверишь, Дима и я летаем с того дня, как он пришёл в полк. Никогда и ничего за ним не замечалось. Он был лучшим лётчиком! Поэтому поставили его командиром звена и академию пообещали. А потом эта авария, и всё. До сих пор расхлёбывает.
Вот же совпадение! Появился я, который умеет и летает, а лётчик Батыров испарился. Судьба сохраняет баланс, дав одному и забрав у другого.
За мыслями про Батырова, совсем забыл про то, что мне ещё в штабе нужно появиться. Я не переживал, что не сделаю это сегодня. Просто захотелось ещё раз зайти на чай к Елене. Пока думал об этом, решил снять куртку от комбинезона. Футболка ещё не успела высохнуть и по-прежнему прилипала к телу. Но хуже всего в штанах. Там всё вспрело от жары в кабине. Хоть в трусах летай!
Огромное желание снять штаны и постоять в одних трусах. Как раз так сделал Леонид.
— Клюковкин, это кайф! — радовался Чкалов, стоявший перед своим вертолётом без куртки и в приспущенных штанах.
Развернулся он на ветер, чтобы поток воздуха задувал ему… во все щели. Ещё поправлял правой рукой между ног «достоинство». И всё бы хорошо, да только именно в этот момент появился тот, кого мы не ждали.
— Это что за пляж⁈ Штаны подбери и фамилию не позорь! — появился из-за спины Чкалова начальник штаба эскадрильи Бобров Глеб Георгиевич.
— Товарищ майор, здравия желаю! — выпрямился Чкалов и протянул руку, чтобы поздороваться.
— Почесал этой рукой, а теперь здороваться, кот ты чеширский! В яму посажу за такое, — крикнул начальник штаба.
Чего он здесь забыл, понять никак не могу. Должен быть на командном пункте, а тут ходит по стоянке.
Глеб Георгиевич, как я успел заметить, мужик был неплохим. Только слишком много брал пример с Хорькова, который остался в Союзе. Буквально копировал повадки. И питал особую любовь ко мне. Видимо, сложившийся стереотип реципиента сказывается на наших отношениях.
— Ага! Вот и Клюковкин! Опять прохлаждаешься? — спросил он, подойдя ко мне ближе.
За спиной Боброва, бледный Чкалов пока натягивал штаны, успел упасть на задницу.
— Здравия желаю, товарищ майор, — поздоровался я.
— Я спрашиваю, почему стоишь и прохлаждаешься?
— Скорее греюсь. Межполётный разбор полётов провожу, — ответил я.
Начальник штаба фыркнул и пошёл дальше по стоянке.
Операция затянулась на несколько дней. Работали постоянно. День и ночь. Высадки и удары, разведка и доставка грузов.
Прилетаешь, дозаправка, пополнение боекомплекта, а тебе уже везут с КП новые фотопланшеты с задачей. Приходилось есть прям в полёте