уже поняла, что прошедшая ночь была наказанием за обман.
Продолжила рассматривать стену.
— А, если не одумаешься, и по-прежнему будешь дурить, накажу твоего отца. За то, что плохо воспитал дочь и потворствует твоим выходкам.
Закатила глаза. Воспитатель нашёлся. На себя бы посмотрел. Позор царской семьи. Но об этом я благоразумно промолчала, зато выдала другое:
— Мой отец — подданный короля, а не ваш. И вряд ли Его Величеству понравится, что вы берете на себя его функции. Вы ведь даже не наследник. — выдала, и лишь потом подумала о том, что Гарду и имеющихся полномочий хватит, чтобы существенно осложнить жизнь графу Одгужскому.
Похоже, мозги так и не оттаяли.
Принц недобро сощурил глаза, и прошипел:
— Осторожно, девочка. Ты играешь с огнём. Твоё счастье, что мы в комнате одни, иначе я бы не простил тебе такую дерзость.
Да ты и так не простишь, — я в этом не сомневаюсь. Отыграешься в спальне. Упрямо поджала губы.
Принц скривился, пристально меня рассматривая.
— Хотел с тобой позавтракать, но передумал — боюсь с таким языком и куриными мозгами ты только будешь портить мне аппетит. Иди к себе. И к вечеру будь готова.
Угу, обязательно приготовлюсь — выстригу твой портрет в интимном месте.
Глава 47. Сам себе подгадил
Как только попала к себе, сразу легла. Так как сил не осталось совсем. Озноб всё усиливался. Служанка принесла поесть. Но меня хватило лишь на то, чтобы попить.
Лёжа вяло анализировала ситуацию, и радовалась тому, что заболела. Это лучше, чем меня жёстко попользует коронованный самец. В том, что это будет жёстко я не сомневалась — всё указывало на то, что Гард — скрытый садист. А может и не скрытый.
В разговоре он чётко дал понять, что в курсе того, что я не только Аналея Одгужская, но и Марьяна Верховцева. Что ж, это даже к лучшему. Значит уже сложил два и два и понял, что я та самая невеста Тимрана, которую он вызволил из его цепких лап на карнавале. А вот о моей иномирности ему явно не известно, иначе бы он со мной разговаривал совсем по-другому.
Незаметно провалилась в тревожный сон, в котором искала и не могла найти Тима.
Несколько раз знобило так, что подкидывало на кровати. Чувствовала, как кто-то укрывал вторым одеялом, клал руку на лоб, пытался что-то влить в рот, но вынырнуть из тёмного омута не получалось.
Слышала мерзкий голос принца, который орал на лекаря и служанку, требуя поставить на ноги «эту хитрую дрянь». И ощущала радость от того, что этот козёл обломался. Если потребуется, то я сдохну, лишь бы ему не достаться.
После ухода Гарда лекарь и служанка долго полушёпотом возмущались по поводу выходок младшего королевского отпрыска, вспоминая всех, кто подвергался его изощрённым издевательствам. Оказалось, что со мной он ещё мягко обращается.
А потом мне стало не до дворцовых сплетен, так как появился кашель, рвущий лёгкие и мозг на части…
За грудиной уже всё болело, горло саднило, в голове набатом билась боль. Я так устала, что хотелось покоя любой ценой. Вокруг меня роем гудели голоса, но я не могла разобрать кто говорил, кому, и что. Периодически проваливалась в чёрную пустоту без звуков и ощущений. И эта пустота моему измученному организму казалась раем. Но потом меня словно кто-то из неё выдёргивал, и всё накатывало с новой силой: кашель, озноб, жар…
Открыла глаза, и сразу зажмурилась — в окно светило яркое солнце. Горло всё ещё саднило, но боли уже не было.
Не сразу поняла — где нахожусь. Последние события всплывали в памяти медленно, и так же медленно наступало осознание. Как только все пазлы сложились, мощной волной накатила злость и ненависть. Попадись мне сейчас младший принц на глаза, перегрызла бы глотку. Какой же он гадкий! Мерзкий тип! Без чести и совести! Думающий головой в штанах! Скольких девушек от так ломал? Десятки? Сотни? Все ли выжили?
Собственное состояние пугало. Такую ярость я испытывала лишь однажды, в своей прошлой жизни. Ещё в детстве. Когда была в деревне — в гостях у бабушки, и случайно стала свидетелем того, как мальчишки издеваются над щенком. Они по очереди били его бутылкой по голове… Их было четверо. Я одна. Не помню, где нашла дрын, и как его подняла. Да ещё потом с ним в руках гонялась за садистами… Хорошо, что не догнала… Щенок так и не выжил. А во мне с тех пор затаилась ненависть к таким, как они.
Дверь скрипнула и в комнату вошла служанка с подносом в руках. Но встретившись со мной взглядом, испуганно попятилась назад.
Моргнула, отгоняя кровожадные мысли. Сипло выдала:
— Не бойся, проходи.
Девушка робко подошла, поставила поднос на столик и попятилась к дверям.
— Как тебя зовут? — решила её остановить и успокоить.
— Розэтта.
— Ты мне поможешь, Розэтта?
Неуверенно кивнула, но осталась стоять.
Попыталась сесть, и она тут же поспешила на помощь. Подложила под спину подушку, и подала поднос.
— Розетта, сколько я уже тут нахожусь?
— Сегодня четвёртые сутки, миледи.
— И что, за это время мною никто не интересовался? Я имею в виду не местных обитателей.
— Молодой граф Лерминаль был…
— Давно?
— Два дня назад.
— Что говорил?
Девушка потупилась.
— Розетта я никому ничего не скажу. Тем более Его Высочеству. Мы с ним не в тех отношениях, — на меня опять нахлынула ненависть, и я не сумела этого скрыть. Да и не хотела. Пусть видит.
— Он ругался с Его Высочеством, и даже его ударил.
Девушка замолчала и посмотрела испуганно.
— Где он теперь? — я понимала, что мордобой Гард никому не простит, поэтому меня начал охватывать ужас.
— Я точно не знаю, миледи, но поговаривают, что он в темнице.
Застонала в голос.
— Ты можешь позвать принца и его советника в мои покои?
— Я могу передать вашу просьбу его личному слуге.
Девушка умчалась. А я отставила поднос и стала обдумывать дальнейшие действия. Достаточно ли будет присутствие одного советника? Может, стоило пригласить наследника или самого короля? Хотя вряд ли они удостоят меня такой чести.
Пока раздумывала, вернулась Розэтта.
— Я передала вашу просьбу, миледи. Но не уверена, что принц придёт прямо сейчас. У него наследник, и он в недобром расположении духа.
Даже не знаю, хорошо это или плохо. Злой Гард вряд ли будет сговорчивым. Но, с другой стороны, поссорившись со старшим братом он не рискнёт применить суровые меры к Тимрану и ко мне. Всё-таки мы не из простых