Теперь воины Мордора не бросались на заманчивый блеск в углу. Ощетинившись щитами, они выверяли каждый свой шаг в темных глубинах.
— Подохнем тут, — все громче и громче раздавались вопли малодушных.
Сотник, здоровый широконосый орк, едва успевал раздавать затрещины. Вдруг все затихло, даже самые шумные перестали сопеть и почесываться. Из-за плавно загибающегося края тоннеля донесся гул, а пол под ногами вдруг мелко задрожал. Сотник шумно втянул спертый воздух — прямо на него из темноты надвигался громадный, неумолимый, словно кошмарный сон, каменный шар. Он катился медленно, позволяя оркам разбежаться по тоннелю, а не сбиться в одном месте кучей — древние строители ловушки не желали, чтобы шар остановился, наткнувшись на препятствие из многих тел. Между тем вес круглого камня был велик, а скорость достаточна, чтобы раздавить двух-трех орков сразу. Увеличивать размеры или наклон пола не имело смысла, иначе шар становился опасным для того, кто заряжает ловушку. Последний, тощий и кривоногий орк, сумевший благодаря своим малым размерам не застрять среди соплеменников, а вырваться вперед, так и не нашел выхода из тоннеля. Раздался тонкий, пронзительный, сразу оборвавшийся визг — и наступила полная тишина.
* * *
Солнце зашло за горы, и отряд орков стал выбираться из глубокой, заросшей колючим кустарником лощины. Они быстро и довольно тихо разобрались по сотням и уже побежали к темнеющим впереди скалам, как первые ряды вдруг смешались, сбились в кучу. Из-за скал показались всадники. Их было немного — всего сотня, а может быть и меньше. Орки, гогоча, бросились вперед. Когда до конников осталось всего несколько десятков шагов, раздался звук рога. Первые ряды орков были уничтожены стрелками, выросшими за всадниками будто из-под земли. С востока раздался слитный топот копыт, и через несколько мгновений в клубящуюся тучу орков вошел монолитный клин закованных в сталь людей. Впереди конников бежал, заставляя землю содрогаться, великан с секирой в руках. Орки вмиг были разрезаны, а потом — так же четко окружены и вырезаны за исключением едва ли десятка счастливчиков, исхитрившихся в самом начале броситься в темноту.
Гримбьорн протрубил в рог еще раз, отряд молча собрался в единый кулак. Вскоре, оставив поле битвы и наскоро перевязав раненных, всадники направились на восток, держа направление на изрыгающую потоки пламени гору.
* * *
Высокий воин в развевающемся на ветру сером плаще с горечью смотрел со стен цитадели на сожженные сады и посевы. Орки дорого за это заплатили, но мысль об убитых тварях никакого облегчения не принесла. Горько осознавать, что здешние места придется покинуть. Антор уже не сомневался в этом, глядя на долину, заполненную дымом и черными фигурками вокруг костров.
Поначалу орки нападали отчаянно, без страха лезли на неприступную цитадель. Не меньше трехсот из них остались лежать вокруг крепостных стен. Антор бы остался здесь и дальше, без труда отбивая атаки, если бы обозначился хоть малейший признак того, что гномы все еще удерживают Морию. Отсюда, с башни донжона, были хорошо видны Северные Ворота. Вот уже два месяцаорки беспрепятственно проходят сквозь них.
— Нам пора, отец. Пойдем на север.
— Да, конечно. Пойдем, — Антор с трудом оторвался от камней, ставших ему домом. Медленно, невольно чеканя шаг, они с сыном спустились в мрачный холод подземелья цитадели. Сырой провал подземного хода должен был далеко увести их от этого места.
— Удачи тебе, Государь Мории, — прошептал еле слышно камням Антор, перед тем как нырнуть в зев подземелья.
* * *
— Как ты посмел явиться ко мне, да еще потеряв всю армию! — в голосе явно слышался гнев.
Балрог оставался недвижим, никак не реагируя на обращенные к нему слова. Но Саурон быстро пришел в себя. Нельзя давать волю эмоциям, это губит. В конце концов, он сам виноват, что Уругу теперь не способен думать самостоятельно, за исключением случаев, когда гибель неминуема. Уругу столкнулся с силой, которая превышает не только силу Балрога Моргота, но и самого Саурона. А это очень серьезно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Балина больше нет, — тупо проговорил Уругу. — Мы заняли верхние горизонты. Подкрепления не пришли вовремя, и мы теперь сдаем зал за залом…
— Я сам знаю, — огрызнулся владыка Барад Дура. — Если бы не этот безумный оборотень, Бьерн, который перебил посланные тебе войска прямо в Мордоре, у меня под носом, то Мория была бы уже наша. Но это ничего не меняет. Мы потеряли слишком много времени. Гномы совершили невозможное. Государство уже существует. Любой, пришедший на смену Балину, с легкостью продолжит начатое им дело. Безумный гном стронул лед, пробил плотину. А тут еще смотрящий глазами Астальдо… Неужели так трудно понять, что только Унголианта и ее потомки способны противостоять Тулкасу?
Говорящий быстро опомнился, поняв, что объясняет самому себе. Досадно, но придется еще немного усовершенствовать заклинание. На это потребуется не меньше месяца, да еще и Уругу после этого будет неспособен сделать и шаг без подсказки свыше.
Как причудливо замыкается круг! Победившая Валар и даже самого Тулкаса, но, спасаясь от гнева Огненных бичей, Унголианта отгородилась от мира глубоко в горах, создала множество препон на пути ищущих ее. Мириады лет она страдала, пожирая саму себя, растворяясь и наполняя окружающие камни дивными и странными вещами. Столетья она и гномы жили рядом, питаясь друг от друга. Но когда карлики забрались слишком глубоко и обнаружили ее на дне Мории, ей же самой созданной, то Бесцветье приобрело форму, стало армией чудищ. Сил у твари оставалось мало, но гномы все равно проиграли и были изгнаны. А Уругу, спасающийся от гнева Валар, нашел прибежище во враждебных всему объятьях одного из ее порождений. И вот теперь снова Тулкас вмешивается в дела живущих. И снова его победит Бесцветье. Круг замкнется.
«Надо поднять порождений Унголианты со дна Мории, — подумал Саурон. — И ты снова поможешь мне, Уругу. Но прежде займемся колдовством».
— Многое в этом мире несовершенно. Но я знаю причины хаоса и беспорядка на этой земле. У нас нет уважения к силе и мудрости. Эру дал эльфам силу, но не позаботился об их разуме. Эти существа, что считают себя потомками Создателя, только и делают, что поют свои песни, которые, кроме них самих, никто и слушать не хочет. Когда же кто-то пытается их занять делом, покорить, то они начинают сопротивляться. В них слишком много свободомыслия, они похожи в этом отношении на быков, которые, переполненные силой, тщатся сбросить ярмо с шеи и бесполезно расходуют силу, вместо того, чтобы пахать.
Я познал мир эльфов, и не нашел в нем ничего, кроме бесполезности. Немало я приложил сил, чтобы стереть с лица земли этот ненавистный народ. И я с радостью вижу, что усилия мои не пропали втуне. Эльфы исчезают, они не могут удержаться в этом мире. С радостью я смотрел, как их истребляют гномы. Но даже с моей помощью пройдет не одна тысяча лет, прежде чем последний из остроухих уйдет в чертоги к Мандосу.
Я задумался о создании силы, которая могла бы противостоять все возрастающей бессмыслице, воцарившей в мире вместе с эльфами, творящейся после ухода нашего хозяина. Я стал ходить и смотреть. Все видеть и все слышать, все знать и желать недостижимого — таков был мой удел в землях Нуменора. И я понял, в чем наше заблуждение. Мы всегда старались идти на компромисс, соглашение, а то и на попятную. Мелькор сделал ошибку, пытаясь приручить перворожденных. Это невозможно. Единственный выход — в их уничтожении. И мы будем убивать не только эльфов. Все, кто поднимет голову, кто усомнится в нашей силе и правоте, будут уничтожены. Мы сметем с лица земли всех: гномов, эльфов, людей, что посмеют не просто сопротивляться, но даже думать об этом. Мы заселим земли нашими подданными: людьми и орками, что не задают глупых вопросов и подчиняются беспрекословно. Мы станем править миром.
Я не могу вести эту борьбу в одиночку. Мне нужны слуги в станах врагов. Для этого я создал источники власти и порядка — кольца, отдельные для людей, гномов и эльфов. Их владельцы, влекомые заемной силой — моей силой! — становились моими союзниками и рабами. Я наделил кусочки презренного металла чудовищной силой, неподвластной даже самой твердой воле. Я должен был собрать в своих чертогах всех, кто владел кольцами. Естественно, их владельцами должны были стать непростые умы. Кое-кто наивно полагает, что в эльфийских кольцах нет моей силы, что носящие их способны повелевать моими дивными творениями.