Читать интересную книгу Эмблема с секрктом - Данил Корецкий

Профессор Гольц находится в Зеленчукской обсерватории (Северный Кавказ), где у него «забито» 56 часов работы на местном радиотелескопе. Доктор Середа занят в каком-то международном эксперименте со скрученными радиоволнами в Венеции. Семинары. Конференции. Подтопленные (кто их все время подтапливает, интересно?) лаборатории. Тысяча и тысяча причин.

Жена, видя, как я мучаюсь, предложила подключить подразделение “Альфа” и собрать всех профессоров в одном месте к установленному времени. Что ж, “альфисты” вполне могут это сделать.

Смешно.

Нет, не смешно. С каждого мне предстояло еще взять подписку о неразглашении. Это отдельная история, не хочу даже вспоминать.

Конечно, сыграл положительную роль антураж всей этой истории. Президентская комиссия, заседает в 14-м корпусе Кремля, возможно, прибудет Сам… Под таким соусом даже Илларион Дмитриевич Боков согласился пробудиться в восемь утра, профессор Гольц все-таки бросил свой радиотелескоп, а доктор Середа оставил венецианские гондолы.

Что ж, посмотрим, во что это выльется. По крайней мере, я сделал что мог. Завтра увижу, что из этого получится».

«20 сентября 2011 г.

Надейся на хорошее, а готовься к худшему. Мне казалось, я готов.

Но это только казалось.

Как бы это объяснить покороче… Я не ученый, я даже не имею технического образования. А потому ощущал себя полным дураком. Параметры частот, конус охвата, чистота кремния в транзисторах…

В общем, по версии профессора Гольца, все дело в каком-то редком совпадении частоты излучения и тактовой частоты БЦВМ (бортовая цифровая вычислительная машина. Проще говоря – бортовой компьютер ракеты). Выстраивается такая порочная цепочка: излучение – резонанс – сбой. Причем сбой необратимый. Ракете попросту “выносит мозги”…

Я очень коротко изложил основную суть. На самом деле было много шуму и споров, мне как неспециалисту не очень понятных. Заседание едва не сорвалось, когда доктор Середа заявил, что он принципиально не работает с данными, полученными со стороны. Он, ученый с мировым именем, должен лично удостовериться в корректности работы датчиков, лично провести все замеры и только тогда, возможно…

К счастью, заседание почтил своим присутствием сам Президент. Это было очень кстати. Ученый люд сразу подтянулся, отринул капризы и настроился на конструктивный лад. Но в конце нас все равно ждало полное фиаско.

Президент: “Спасибо, господа, вы максимально точно очертили проблему. Как ее решить?”

Гольц: “Нужно экранировать весь наличный парк БЦВМ”.

Юрий Яковлевич: “Это невозможно. Изучаемый вид излучения обладает высокой проникающей способностью. А экраны толщиной пять – десять метров не поднимет ни одна ракета”.

Доктор Середа: “Найти и блокировать источник излучения. Надеюсь, это не летающая тарелка”.

Профессор Боков: “Заменить все бортовые компьютеры. Других решений нет”.

Юрий Яковлевич: “Это работа на полтора – два года. В лучшем случае”.

Президент: “Полтора – два года без ракетного щита? Это исключено. Ищите другое решение!”

Юрий Яковлевич: “Если бы мы еще знали, что это за источник…”

Гольц: “Похоже, это новое супероружие!”

Министр Севрюгин: “Чье? У кого может быть такое супероружие? У американцев? Разведка не получала информации даже о начале его разработки!”

Боков: “Да, географическое оружие они разрабатывали. Землетрясения, ураганы, цунами… И волновое оружие различной направленности пытались. Но все эти попытки успехом не увенчались…”

Настроение у всех упало. Секретное супероружие, надо же! От него нет спасения. И оно нейтрализовало нашу ядерную триаду. Осталось нанести удар, на который нечем будет ответить…

Гольц: “Похоже, война уже начата! И мы даже точно не знаем, кем именно! Возможно, не узнаем и тогда, когда… проиграем ее подчистую…”

Севрюгин (вяло): “Только не надо панических настроений…”

А ведь Гольц прав! Похоже, война действительно начата. И уже не холодная! А насчет того, что мы не знаем – кем, то уважаемый профессор ошибается. Кому надо – знают. По техническому потенциалу есть только одна страна, которая может это сделать. И именно ее агенты “засветились”, выведывая эффективность нового оружия! Так что мы знаем, чья это работа!

Президент: “Попрошу остаться Министра обороны, директоров СВР и ФСБ”.

И Президент знает. Иначе бы попросил остаться Гольца и вызвал уфологов…»

*

Памир, 2225 метров над уровнем моря

25 сентября 2011 г.

Чем хорошо на ЦККП – он размещен там, где всегда ясно и солнечно. Но чистое голубое небо и яркое солнце – это те радости, которые очень скоро приедаются. Льготы службы в повседневной жизни не ощущаются, к тому же к ним тоже быстро привыкаешь.

А чем плохо… Если записывать недостатки, то на одном листе не уместишься. И разреженный воздух, и сильный ультрафиолет, и повышенный радиационный фон, который будто бы не превышает нормы, и отсутствие нормального досуга – тут не сбегаешь в самоволку в ближайший поселок, чтобы купить водки и пообщаться с женским полом… А главное – скученность и ограниченный круг общения. Тридцать семь лиц, которые видишь изо дня в день, из недели в неделю, из месяца в месяц… Очень скоро некоторые превращаются в рожи и хари, на которые и смотреть противно. Но с маленького обжитого пятачка высокогорья никуда не денешься, разве что когда вертолет привозит продукты, можно перекинуться парой слов с пилотами, испытав радость общения со свежими людьми. Но они почти сразу улетают… Да, еще однообразная еда: замороженное в камень мясо, макароны, перловка, тушенка, лук и чеснок… Поэтому иногда командир Центра разрешает добровольцам пойти в горы поохотиться, и это целое событие не только для самих охотников, но и для всей части.

Находится много желающих отправиться в увлекательное путешествие, скрашивающее нескончаемые пресные будни. Но абы кого на это ответственное дело не посылают – только лучших стрелков. Наиболее часто ходят старлей Серов с СВД[27] и капитан Фиськов со старенькой двустволкой двенадцатого калибра. С собой они берут трех-четырех помощников, которые выполняют роль носильщиков. Охотники спускаются немного ниже, где в каменистых распадках водятся пищухи и огромные – до восьми килограммов – сурки, а на лугах много горных птиц: уларов, каменных куропаток и полевок, кекликов. Там же можно отыскать горных козлов, баранов и серн. А если подняться вверх – к снежной границе, то вполне возможно добыть тура…

Добытчики отсутствуют день или два, иногда три, а весь личный состав с нетерпением ждет их возвращения. Ибо от успеха охоты зависит очень важный вопрос: удастся ли полакомиться свежатиной? Крупная дичь попадет в общий котел, а сурки и птицы окажутся на столе у руководящего состава. Как любит говорить полковник Гнетов: «Дедовщину еще никто не отменял». Ему виднее, он начальник.

– Ну, что там? Есть какие-то новости?

Озабоченный полковник Гнетов входит в дежурную часть штаба. К майору за пультом связи стекается вся информация о передвижении объектов в космическом пространстве, ему поступают шифротелеграммы от высшего командования, перед ним стоит красный телефон прямой линии с Генеральным штабом. Он знает все. И, конечно, может ответить на любой вопрос начальника.

– Так точно! Кнопин отследил в бинокль: они возвращаются! Сейчас на отметке два…

– Ну, ну… Что ты тянешь!

– Да нормально все, Василий Палыч, – улыбается дежурный. – Здоровенного барана завалили! Ребята еле везут санки.

– Так сразу и говори! – Гнетов тоже улыбается. – Со второй отметки идти часа полтора, к обеду как раз успеют.

И вдруг раздается громкий требовательный звонок красного телефона. Улыбки мгновенно стирает с лиц офицеров. Как будто в дежурку залетела шаровая молния. Майор вскакивает, вытягивается по стойке «смирно» и только после этого берет трубку.

– Дежурный ЦККП майор Голунов!

– Генерал Воробьев. Давай командира, быстро!

Темный горный загар мгновенно сошел с лица офицера. Он молодцевато гаркнул в трубку прямой связи:

– Есть, товарищ генерал! Он как раз в штабе!

Выразительно посмотрел на Гнетова, отнял трубку от уха и протянул начальнику.

– Кто? – одними губами спросил полковник.

– Воробьев! – так же беззвучно ответил дежурный.

Вот не было печали! Гнетов выдохнул в сторону, как будто там, в далекой Москве, куратор Космических войск мог учуять запах спиртного.

– Командир части полковник Гне…

Ему не дали договорить.

– Доложите обстановку! – Властный бас в трубке заставил Гнетова невольно вздрогнуть и от старательности выпучить глаза. Что это значит? Чем он привлек внимание высокого начальства?